на веранде остались только угловые столики, спрятанные в тени. Радин открыл тетрадь, попросил у подавальщика карандаш и написал на новой странице: ночь на 30 декабря. Запишем сухой речитатив, как в опере Генделя, recitativo secco, разъясняющий мотивы и замыслы под одинокий клавесин.
Все произошло довольно быстро. Короткая драка в темноте, австриец падает с лестницы, художник и женщина стоят над его телом и смотрят друг на друга, будто принц и нищий, только что обменявшиеся одеждой. Потом они выходят в сад, тихо переговариваются. Допустим, вдоль берега в ту ночь шла баржа с голубыми пучками света на мачте, похожими на огни святого Эльма, из низких бортов били шумные струи воды.
Вот они подходят к обрыву, речная гладь теряется в белесом тумане. Где-то за изгородью топчется свидетель, принимающий убийцу за убитого. Перед тем как перекинуть тело через парапет, Понти обыскивает карманы мертвеца и находит ключи. Вероятно, его одежда испачкана кровью, поэтому он надевает плащ аспиранта, ночь-то была метельная. Я помню эту ночь: в Лиссабоне тоже мело, все газеты писали о таянии льдов, а наутро красные трамваи раскатились по заснеженному городу словно спелые яблоки.
Итак, убийца берет ключи и отправляется жить Кристианову жизнь. Ему пришлось топать, петь, ставить пластинки и стучать ножом по столешнице, изображая прежнего жильца. Почему он не позвонил Гараю? Потому что Гарай для него просто сарай. Надежный сарай, где он оставил свои работы. Он не сомневается, что все будет в целости, ведь старый приятель предан ему, как садовник, прождавший двадцать лет, был предан Одиссею, своему хозяину.