Без него здесь не стало ни деревьев, ни ветра, хоть целую ночь сиди на подоконнике. Без него и без травника, который теперь живет у него, а где сам он живет — никому не ведомо. Может быть, он нашел свой Бэксфорд, а может быть, прошел сквозь высокие двери, огляделся там немного, да и вернулся.
Когда я думаю об этих дверях, то вижу расписные храмовые фусума из маминого альбома. Наверное, на них тоже клен нарисован — или золоченая вишня, уж вишня-то непременно. Мама долго собирала альбомы про Японию, но так и не собралась туда поехать. А я собираю голоса, трескотню, шорохи, гул и шепот, свист и хлоп, но так и не соберусь все как следует записать.