Отзывы на книги автора «Ларс Кристенсен»

Она затворяется в молчании и остаётся нема ещё восемь месяцев и тринадцать дней. «Только не забудь выпустить голубя» были её последними словами.

С этой фразы началось мое восхождение на гору по имени «Полубрат». Весом в семьсот страниц, длиной в два с половиной месяца и двумя записями в библиотечной карточке.
Взявшись за эту книгу, я была воодушевлена, да и Nordisk Råds litteraturpris — это не хухры-мухры. После первых десяти-двадцати страниц мне захотелось закрыть книгу и больше никогда не открывать. Страшно. И Кристенсен погружает во мрак с первых страниц, никаких тебе поблажек.

Это сага. Настоящая САГА. С самыми премерзкими подробностями чужой жизни, мыслями, идеями, поступками, последствиями, которые я, возможно, совсем не хотела знать. Но читала, упорно и мужественно. Продиралась сквозь стиль Кристенсена обнажать диалоги, перетекающие в поток сознания, самым простым приемом – краткостью. Или еще лучше — молчанием. Это самое страшное. Гробовое молчание. Или молчание, когда вся боль собирается в клубок внутри тебя, и чтобы не выпустить ее, не дать ей разрастись — ты умолкаешь.

Это одна из немногих (если не единственная) книг, в которых настолько живые герои, что и обсуждать их не хочется, у каждого свои тараканы, и пробирает аж до мурашек, настолько мелкие подробности я знаю об их жизни. Причем если бы только об одном... Нет, я знаю обо всех, их сокровенное, их скелеты в шкафах, даже судьбу их соседей и вообще практически всех людей, хоть однажды упомянутых в книге. Это потрясающе и пугающе. Эта честность не дает шанса отвернуться — приходится широко открытыми глазами наблюдать за тем, как ниточки сплетаются в узор, который... ни к чему не приведет. Потому что к какому-то логичному и красивому концу все приходит только в сказках. А «Полубрат» — это жизнь. Жизнь не заканчивается с завершением главы.

Это боль одной семьи, нескольких поколений, неизбывная, преследующая их повсюду, у каждого своя.
Масштабная, драматичная, безысходная. Одна из лучших книг в моей жизни.

P.S. И меня тоже всегда "преследовала забота о том, как же астронавты, альпинисты, подводники, йоги и полярники справляют нужду."

"Сколько же у нас лиц, мы всё время надеваем новое, мы таскаем с собой столько лиц и имён, сколько можем унести."

Когда предстоит браться за книгу в почти восемьсот страниц, ты очень и очень надеешься, что у тебя к ней ляжет душа и отведённые на неё часы не окажутся потраченным в пустую временем.

Полубрат – многоплановая семейная сага в жанре скандинавской нуарной драмы. Повествование ведётся от лица главного героя, Барнума Нильсена, по профессии сценариста. Поэтому и стиль написания выдержан в манере машинописного сценария: короткие предложения, сплошной текст, названия глав, прописанные маленькими буквами, отделены от текста лишь жирным шрифтом и скобками. Но какой блистательный получился сценарий!

Произведениям скандинавских авторов всегда присущи некая севереая мрачность и ощущение безысходности. Не избежало этого и данное произведение, овеянное неудачами расколотых жизней и глухой тоской по несбывшемся мечтам. По ощущениям вся книга похожа на затяжную депрессию. Но депрессию мрачновато-стильную, метафорически эффектную, ошеломительно откровенную в своём литературном обнажении и не лишённую чувства юмора в стиле похмельного нуара.

Роман повествует о жизни одного норвежского семейства из Осло. Повествование, начавшееся с конкретной даты 8-го мая, охватывает почти сорок лет. Именно 8-го мая 1945-го года, в День Освобождения, молоденькая Вера Эбсен была изнасилована на чердаке собственного дома. Помимо глубокой психологической травмы, заставившей её онеметь на девять месяцев, от проишествия на чердаке у Веры остался ребёнок. Мальчик родился в такси по пути в больницу, и таксистом же был наречён Фредом, что в переводе означает "мир". Но "мирного" у Фреда оказалось только имя. Не желанный, но горячо любимый всеми женщинами семьи – мамой Верой, бабушкой Болеттой и прабабушкой Пра – Фред рос поразительно угрюмым, мрачным и неуправляемым ребёнком. Пожалуй, его сердце лишь немного оттаяло, когда через восемь лет Вера, выйдя замуж за сомнительного коммерсанта, родила второго сына, которого назвали чудоковатым именем Барнум.

Эта монументальная сага прежде всего о непростых, болезненных, порой тягостных отношениях между двумя братьями. Объединённые невидимой нитью кровного родства и тяжёлой привязанностью, они всё же являются неотъемлемой частью друг друга. Даже если, случается, не видятся двадцать восемь лет и шестьдесят дней.

Но эта сага также о любви без границ и дружбе длиною в жизнь, об одиночестве в толпе и погоне за тёмными призраками прошлого, о невозможности убежать от себя и рухнувших в пропасть небытия ожиданиях. Здесь будут чемодан с апплодисментами из бродячего цирка Мундуса и ветряные мельницы на продуваемом морскими ветрами острове Рёст, жёлтый "бьюик-роудмастер", на узком повороте около Фрогнерстера изменивший судьбы шести людей, и кольцо с буквой "Т", замурованное на чердаке дома в квартале Фрогнер, письмо из Гренландии и роковой метательный диск со стадиона Бишлет, кресла N°18,19 и 20 из кинотеатра "Розенберг" и туфли конькобежца Оскара Матиесена. И это всё не предметы – это полноправные герои саги, повлиявшие или изменившие ход событий и судьбы участвующих в них людей.

Воспоминания — как марки, они не соответствуют первоначальной стоимости, а медленно, но верно растут в цене в твоей личной коллекции, которую ты страхуешь дороже, чем своих детей.

Как хорошо, что есть ридер! Не буду я эту книгу перечитывать, хоть и великолепным языком она написана. Ну, а теперь уж скажу все, что думаю.

Пра и Болетта, я обвиняю сегодня вас! В первую очередь обвиняю в том, что вы трусливо закрыли глаза на беду, столь явно случившуюся с Верой на чердаке. Вы, горделиво презревшие перешептывания и осуждающие взгляды жителей города! Вы, с достоинством воспитывающие дочерей без отца! Что помешало вам, таким нежным и любящим, увидеть надругательство над растерзанным телом дочки и внучки? Почему вы позволили девочке замкнуться в своей беде? И почему она должна была вам подыгрывать в вашем лицедействе и имитировать месячные, старательно протыкая ножницами свой, молчаливо застывший в горе язык? Как вы могли отвернуться от нее в эти дни и, попивая «Малагу», осуждать Гамсуна и стараться быть как все!

И не правда, что время лечит.

Оно лишь превращает раны в неприглядные рубцы.

Я уверена, что рубцы не были бы столь уродливы, заговори вы о насилии в первые же минуты возвращения истерзанной девочки в дом.

Да, время не лечит. Оно позволяет подобрать надежные замки к очередной комнате нашей памяти. Столь надежные, что мы не можем увидеть в претенденте на руку и сердце того, кто был причиной нашей беды.

Я вернусь к обвинениям. Пра и Болетта, вы, старательно сохранявшие письмо мужа и отца, почему помешали Барнуму быть счастливым? Его комплексы и пристрастия – чья в их формировании вина? Не вы ли старательно жалели Фреда, заталкивая младшего в тень брата, рожденного в результате насилия. Кто в конечном итоге оказался победителем и проигравшим? Кто из них получеловек, полубрат? Мне кажется, вашими стараниями оба оказались с приставкой «полу». Не потому что их мало любили. А потому, что слишком много драгоценного было скормлено монстру под названием «общественное мнение».

Вы забыли главное, к чему маленький Барнум пришел в первые же годы своего взросления:

нет в мире ничего идеального, всё всегда с изъяном, в счастье, радости, красоте непременно или таится подвох, или чего-то для безупречной полноты не хватает, а всеобъемлюща одна лишь бесполезная мысль о невозможности совершенства.

Так почему же мы не можем лишний раз оказаться рядом с самым родным человеком и, просто улыбаясь, его обнять и поцеловать. Это не нормально, уходить навсегда из дома, не попрощавшись. И не Фред в этом виноват, а вы с вашим всегдашним полумолчанием.

Сколько же у нас лиц, мы все время надеваем новое, мы таскаем с собой столько лиц и имен, сколько можем унести.

Вы запутались в масках, и ваши дети видели только вежливость и полное соответствие нормам этикета. Вы и Веру тому же смогли обучить. Насилие, возможно, было забыто, но получили ли мальчики то, что называется домашним теплом? Каждая из вас замыкалась в собственной боли, каждая для себя находила спасательный круг выживания в ней. Но не мальчики.

Можем ли мы чувствовать чужую боль? Можем. Я вот ясно почувствовал, как упала Болетта. Что я чувствовал, когда избивали Фреда? И не заразна ли боль? Сколько страданий друг дружки мы можем вынести?

Так вот, я лучше уж на этом остановлюсь. Но, если бы кто знал, как же мне хотелось всю неделю чтения этой книги одного: медленно и без наркоза, очень тупыми ножницами кастрировать этих гадов, спокойно живущих среди нас и столь же спокойно насилующих беззащитных девчонок.

Это не жестокость во мне говорит, а безнадежность. Потому что книга эта – реальнее не бывает. Семей с изломанными судьбами в мире очень даже много, просто не всегда мы хотим видеть их горе. А вдруг, чужая боль и на самом деле окажется заразной...

Детская повесть известного норвежского автора Ларса Соби Кристенсена «Герман» касается сложной темы: как бывает, когда всё совсем не хорошо, а взрослые убеждают в обратном — «будет!». Она о том, как одиннадцатилетний мальчишка остается в одиночестве со своей страшной проблемой и почти никто ему не может помочь.

Герман, казалось бы, — обыкновенный мальчик: он ловит опавшие листья по дороге в школу, сражается с хулиганами, дерзит учителям и мечтает взобраться на строительный кран, которым управляет его папа. Но жизнь любит преподносить неприятные сюрпризы. Герман сталкивается с болезнью — у него потихоньку начинают выпадать все волосы. И отношения окружающих к нему резко меняется. Отпетые хулиганы больше его не задевают, учителя перестают спрашивать на уроках (даже когда он всё выучил и готов ответить про разновидности коров), а родители задаривают подарками, вкусностями и пытаются показать, что парик — это очень неплохая и в общем-то даже практичная вещь.

И Герман теряется. Потому что ему больно, но никто этого не видит. Потому что ему страшно, но никто об этом не хочет говорить. Потому что он не хочет, чтобы так происходило, а все только улыбаются, пытаясь сделать вид, что всё хорошо. Но всё не хорошо! И Герман начинает действовать.

Он объявляет всему миру бойкот. Больно обижает рыжую девочку, которой нравится. Покупает две бутылки пива и в подворотне выливает на голову — говорят, что помогает для роста волос. Отказывается снимать шапку с помпоном, где бы он ни находился, да и парик отказывается носить — дурацкий и никчемный. Или трясет рождественскую ёлку, пока все иголки не осыпятся и опадут. А потом однажды он понимает, что есть вещи и пострашнее, чем выпадающие волосы.

«Герман» — это история взросления, когда весь мир отказывается тебя принимать таким, какой ты есть. Когда все отнекиваются от твоих проблем или пытаются не обращать на них внимания. Когда в мире есть лишь один понимающий человек, — любимый дедушка, не встающий из постели и травящий байки про Первую мировую войну, — с которым однажды придется попрощаться.

Кристенсен написал тяжелую для чтения вещь, в какой-то момент скатывающуюся в атмосферу отчаяния, когда не хочется ни о чем думать, а хочется лишь плакать от обиды, боли и горя. Но Герман сражается изо всех сил. Он действует, пытается исправить случившееся, не хочет думать о плохом и в итоге принимает это плохое, всегда надеясь на лучшее и повторяя дедушкину поговорку «Я здоров как лосось, поскриплю еще авось».

И однажды страшное перестает быть страшным или странным, как больше не пугает старуха Муравьиха, которую боятся все дети за ее странную походку, или алкоголик Пузырь, не просыхающий ни дня. Герман взрослеет и осознает что теперь точно умеет справляться с трудностями. Вот он какой, одиннадцатилетний Герман, обычный мальчишка в шапке с помпоном или искусственном парике, ловящий яркие осенние листья и показывающий язык рыжеволосой девчонке, которая совсем не против с ним дружить, просто потому, что он Герман. Такой, какой есть.

Ларс Соби Кристенсен. Герман. М.: Самокат, 2017. Перевод с норвежского Ольги Дробот

Хорошая книга. Больше для взрослых, хотя детям лет с 12 тоже может зайти. Дальше !!!внимание!!! спойлер. Это история о мальчике Германе Фюлькте, которому поставили диагноз алопеция (облысение). Мальчик по-детски пытается понять свой диагноз, его родители испытывают неловкость в общении с сыном, все привыкают к новым обстоятельствам. Ещё дети, класс, в котом учится Герман, вначале, когда он только начинает лысеть, оказываются жестоки, смеются надо ним, но потом начинают его жалеть. Герману сложно это понять и болезненно, что он теперь какой-то “особенный». Сам Герман сопротивляется своей болезни, ему не нравятся походы к врачу, вдруг изменившиеся, какие-то тихие родители, парик, который он должен теперь носить. Это история о принятии себя, в любом возрасте, при любой болезни, о силе духа и желании жить несмотря ни на что. Советую, не пожалеете.

Простым и доступным языком рассказано о сложных вещах.
Герман Фюлькт замкнутый ребенок, у него свой взгляд на вещи, он живет в своей голове, ходит с закрытыми глазами, достаточно смел в общении со взрослыми, но совершенно не уверен в себе в обществе сверстников. Герман любит своего дедушку и беседы с ним, у него хорошие отношения с родителями, они часто шутят и общаются непринужденно.
В один, совершенно обычный день, мальчик сталкивается с болезнью, которая меняет мир, привычный для него, и делает жизнь еще сложнее. Шутки теперь иногда становятся злыми, Герман еще больше уходит в себя, родители ищут возможные выходы, чтобы не ранить при этом хрупкую душу ребенка.
Мальчик пытается жить и принять то, что не изменишь. Не думаю, что настроение ребенка, будет кардинально отличаться от настроения взрослого в такой ситуации. Герман то озлоблен, то удручен, то в отчаянии. Он пытается заняться чем-то новым, хотя не все попытки удачны. Пытается что-то переломить в себе, чтобы заглушить переживания и ощутить иные эмоции.
Мне пришелся по душе этот мальчик. Я, хотя и взрослая, и сын у меня постарше Германа, некоторые вещи все еще вижу его глазами. А иным поступкам, терпению, смелости, прямолинейности еще стоит у него и поучиться.
Просто, трогательно и с юмором.

Герман. Издательство Samokatbook
Читая истории про подростков (будь они трагичны или, наоборот, прекрасны), я всегда подмечаю в книге отношение, реакцию, образ мышления взрослых. Мне интересна реакция родителей, учителей, просто окружающих на события, происходящие с ребенком и их линия поведения.
Эта повесть Ларса Соби Кристенсена изначально была адресована взрослой аудитории, и я прекрасно понимаю почему.
Герману 11 и он столкнулся с неизбежным. Болезнь, которая не зависит от него, меняет не только внешность подростка. Меняется отношение сверстников, окружающих и близких людей. Согласитесь, непросто принять, что ты становишься не таким как все. Но также непросто поддержать, подобрать правильные слова и выразить эту поддержку действием, если ты родитель и весьма ограничен в средствах.
Именно поэтому взрослые здесь порой смешно и даже глупо выглядят, стараясь поддержать Германа.
Читайте эту книгу вместе с детьми (Я зачитывала особо смешные и слишком пронзительные в своей прямоте и правде выдержки), читайте ее вместе с супругом и просто читайте! Эта история обязательно тронет ваше сердце!!!

Мда... совсем не этого я ждала, беря книгу жанра "семейная сага". Я, честно говоря, нахожусь в полном недоумении - о чем книга? за вот такое дают сейчас премии? Эти 640 страниц я мучила неделю. Именно мучила, потому что эта книга лично для меня - абсолютная пустышка, книга ни о чем, зато с кучей всяких пошлостей и прочего...
Начну с того, что меня раздражало на протяжении всей книги. Сводные братья.... Фред и Барнум - сводные братья. Да с какого перепугу мальчики, у которых ОДНА мать, стали сводными? Сводные - это когда и отец, и мать у детей разные! А Фред и Барнум - единоутробные! Родные они, ёшкин кот! Их одна мать родила! Почему никто из авторов, делающих подобную грубейшую ошибку, не удосужится хотя бы прочитать о понятии "сводный" в какой - нибудь энциклопедии, черт возьми?!
Далее. Книга начинается с изнасилования на чердаке, которое случилось 8 мая 1945 года. В результате этого изнасилования Вера забеременела и родила мальчишку. Спустя 4 года! она знакомится с Колесом, едет с ним покататься на машине и берет с собой трехлетнего сына. По дороге им встречается пара, молодожены, женщина беременна. И как только машины разъезжаются, буквально через пару минут эта пара попадает в аварию и ребенок у них рождается преждевременно. Ну и вот спустя половину книги это событие освещается глазами той самой пары. И указывается дата аварии - 8 мая 1945 года. Что? В смысле? Ведь Веру именно в этот день изнасиловали, она же только зачала! То есть только что зачатому дитю, который сидит в машине, уже 3 года? Растет не по дням, а по минутам? На дворе 1949 год уже! Кто - то из этих двух пар путешественники во времени???
Меня бесило все. Дурацкие воспоминания Барнума, непонятные взаимоотношения в семье, странный Арнольд, странный Фред, удивительно-странная Вививан, которая умудрилась изнасиловать Барнума, и хотя им всего по 12-13 лет, сделала это прям очень профессионально. А ребенок, который изнасиловал собаку? А идиотские тексты Барнума, которые якобы сделали его знаменитым? Какая - то психоделика.
Я не знаю за что этой книге присуждены премии. Может, я слишком глупа для столь высочайшего шедевра норвежской литературы, но если б я читала бумажный вариант - я б сожгла эту книгу и развеяла по ветру.

Знаете, я обычно не пытаюсь искать скрытые смыслы там, где и без них можно обойтись. А у скандинавских авторов, с которыми я сталкивалась, все обычно на поверхности болтается, только иногда из шкафов скелеты сыплются. Взять того же «Полубрата» того же Кристенсена, все аккуратно облечено в слова и изнанками наружу по полочкам разложено, в глубь можно особо не лезть. Но с этой книгой все совсем не так. Как будто читаешь на другом языке и понимаешь через слово. Или же читаешь что-то настолько личное, что не зная всей картины, всего человека со всеми его вмятинами, ничего не поймешь. Я и не поняла. Точнее, что-то уловила, но чувствую, что этого мало. Но все же попробую рассказать, что есть.

Сперва все было понятно.

Never saw the sun shining so bright
Never saw things going so right

Начинается книга историей одного лета, очень яркого и настолько живого, что в главном герое невозможно не увидеть самого автора, даже его имя намек на это - Кристиан, Крис. Он же Фундер/Умник, или Чаплин. Каникулы, дача, подростки, новый друг и старые знакомые, первые творческие потуги – сколько уже прочитано мной подобных книг, они все немного похожи и пахнут летним зноем и теплым морем. И тут было так, пока вдруг не набежали тучи. Друзья больше не друзья, летняя история резко закончилась, и тон повествования вдруг стал чересчур мрачным даже для меня.

Лето кончилось, детство кончилось, и примерно в середине книги начинается совсем другая история. Из солнечного норвежского Нессодена шестидесятых мы переносимся в быстро приходящий в упадок американский Кармак нашего времени, где мы пока никого не знаем, но почти сразу знакомимся с Посредником. Фрэнка Фаррелли только что взяли на эту должность, чем он необычайно гордится, теперь его работа – приносить плохие вести. Но беда притягивает новые беды, и виновен ли он в последствиях чужих ошибок только потому, что о них сообщил? Пару раз пробирал мороз по коже, а ведь это даже не ужасы, не триллер, от чего только страшнее. Невероятно мрачная история, полная трупов и несчастных случаев, кажущаяся тем более жуткой, когда не можешь разглядеть в ней мораль. А это действительно сложно, ведь автор не пытается никого обвинить или оправдать - у скандинавов, похоже, так не принято, так что приходится самой делать выводы.

Все, что не должно бы случиться, зачастую оказывается правдой.

Иногда слова — это просто слова, ведь так? Но некоторые слова, как взмах крыла бабочки, могут превратиться в ураган, и книга именно об этом –слова, наделенные силой нести боль и вызывать разрушения.

Обе истории как будто ведут в никуда. Они даже почти не связаны, разве что песней и автором. Роман в романе. Где начинается настоящая свобода, и что она есть? О свободе? О смерти? Смерть — это свобода? Беда не приходит одна? О том, что одни несчастья притягивают другие? Что это было, что пытался донести до читателя Кирстенсен? Правда и ложь, слова и поступки, что на самом деле имеет значение? Время и дурные знаки. Возможно, некоторые личные вещи слишком личные, чтобы им быть легко доступными для всех читателей. Думаю, именно тут я прокололась, хоть это и звучит странно.

Неоднозначная книга, которую мне сложно оценить, в ней слишком много «но», прямо как у меня в отзыве на нее. Песня Эллы Фицджеральд «Blue skies», рассыпавшийся на страницы «Моби Дик», так о чем же все это было? Можно было попробовать читать назад, фразу за фразой, пока не вернемся к началу книги и все снова не станет хорошо, но лучше я буду осторожна со словами.