Сиблинги

Что если есть возможность нарушить стабильность пространственно-временного континуума? Прожить две разные жизни?
«Сиблинги» Ларисы Романовской стала победителем Книгуру. И, как известно, книги в этом конкурсе выбирают дети, поэтому повесть должна быть интересной. Так ли это? Только представьте искусственную планету, что-то похожее на страну Нетинебудет из книги про Питера Пена, где в рамках эксперимента некого НИИ живут наши герои, способные влиять на события прошлого. Самое желанное из неосуществимого - вернуться в прошлое и исправить ошибку: «а что, если бы было можно вернуться и все поменять, что, если всё могло сложиться иначе».

Но лучше, конечно, чтобы этой проблемы не стояло, чтобы не выбирать что-то неправильное, не поступить нечестно. Иногда нечестное – самое выгодное для тебя, и от него труднее всего отказываться.

Мы знаем, что Лариса Романовская не первая из писателей «изобретает» машину времени, но каждый раз мы понимаем, что дело не в машине, а в тех, кто ее использует, как и для каких целей. В нашем случае речь идет не о взрослых людях, у которых есть жизненных опыт, которые знают, что такое последствия после неверно принятых решений, речь идет о детях и подростках, выдернутых из реальности, серьезная миссия накладывается на ещё такие наивные плечи. Дружба, семья, самоопределение, собственное возможное будущее, умение прощать, правильно применять силу... И, конечно, большая ответственность. Им приходится жить в заданных обстоятельствах, в коммуне себе подобных, взрослеть, не взрослея. В прошлом - понятная обычная жизнь с папой и мамой, школой, друзьями. Ребятам приходится разбираться в себе, в новых обстоятельствах. А будущее? Правильно ли забирать у героев возможность повзрослеть, прожить свою обычную жизнь?

...никто, кроме тебя, не может быть тобой. В любой версии.

Лариса Романовская переписывала конец истории ни один раз, пыталась сделать его хорошим, счастливым, получилось ли у нее это сделать? «Сиблинги» – это захватывающая, фантастическая история, которая заслуживает внимания, как детей, так и взрослых. Непростая, тревожная повесть, которая оставляет после прочтения очень много вопросов. Вопросов, ответить на которые каждый должен только сам.

Многие крупные гадости делаются вот так – по капельке, шаг за шагом, день за днём. Наверное, так же незаметно высыхают озера, разрушаются древние города, исчезают цивилизации – под потоками песка или воды…

Лариса Романовская написала отличную подростковую повесть в лучших традициях советской фантастики. Сюжет дико крутой, и это почти всё, что можно сказать, избегая спойлеров. Да, даже аннотация их содержит. Ладно, представьте искусственную планетку, что-то наподобие страны Нетинебудет из книги про Питера Пэна, где в рамках эксперимента некого НИИ живут выдернутые из реальности девять детей и подростков, способных влиять на события прошлого.

С Романовской я уже была знакома по повести «Удалить эту запись?» и она явно не тот автор, который будет сюсюкать с целевой аудиторией. Вот и её «Сиблинги» максимально жестки, правдивы и трагичны. Подарив своим героям уникальную возможность изменять прошлое, автор показывает им жизнь без прикрас. Ведь чтобы что-то исправить, сначала нужно увидеть, понять, признать.

Несмотря на все неприятные события, описываемые в книге, повесть получилась невероятно трогательной и нежной. Всё нерастраченное в реальной жизни внутреннее тепло сиблинги выплёскивают друг на друга, становясь самой настоящей семьёй. Непростая, тревожная повесть, в которой больше вопросов, чем ответов. Вопросов, ответить на которые каждый должен только сам.

Случайная цитата: Но лучше, конечно, чтобы этой проблемы не стояло, чтобы не выбирать что-то неправильное, не поступить нечестно. Иногда нечестное — самое выгодное для тебя, и от него труднее всего отказываться.

Можно начать чертить параллели и перпендикуляры в книге Ларисы Романовской «Сиблинги» по отношению к подростковой фантастике советского времени. Можно обнаружить в ней позитивный авантюризм Кира Булычева и суровый героизм Владислава Крапивина. Но в конце концов понимаешь, что голос писательницы совершенно уникальный. Он звучит уже из другого времени, по нему проходит трещина катастрофы излома столетий. Держать в уме настроения и темы прошлого можно, но к «Сиблингам» хорошо подходить с тем еще не перебродившим опытом, который случился пару десятилетий назад.

Ведь недаром самые сильные по эмоциям и действию эпизоды связаны с возвращением в 1990-е годы. Фантастический прием повести строится на возможности путешествия во времени и изменения незначительных происшествий с людьми. А совершают эти маленькие подвиги подростки, изъятые некогда из жизни, в которой их ждали лишь мучения и страшная смерть. Очень утопичная идея. Но Романовская лишь изредка позволяет себе молодежную сентиментальность, пишет жестокими, мрачными, энергичными красками. Никакое общественное благо не может быть выше здоровья отдельно взятой личности. Никаких лозунгов, рецептов, нравоучений. В повести практически нет авторского рефлексирующего тона. Большая часть текста строится на репортажной оптике действующих лиц, у которых нет ответов и решений, они просто сражаются за свою жизнь и за свободу быть понятыми и услышанными.

С одной стороны, мир таких строгих, ироничных, чудаковатых взрослых – ученых-экспериментаторов, что-то между опекунами в сиротском приюте и вождями мальчишек. С другой, сообщество подростков разного возраста и биографии, которые пытаются самоорганизоваться на искусственно созданной планетке, застрявшей в пространстве и времени. Это довольно жуткая ситуация безвыходности, бесперспективности. Даже возможность отправляться на задание с множеством нестандартных ситуаций, требующих проявления героических качеств, не избавляет молодых героев от чувства зависимости, одиночества. Планетка – не утопический рай для отверженных, а маленькое чистилище, где противоречивое сознание подростка изводит само себя. И потому два героя повести откровенно бунтуют, расплачиваясь за это еще большими травмами. Против одного идет сама вселенная, в чьи законы вмешиваются люди. А другого наказывает безликая система эксперимента.

Оба эпизода построены как напряженный, мрачный триллер. Витька отправляется в прошлое, чтобы встретить себя выросшего, но вместо этого невольно убивает того опустившегося, больного мужчину. И получает суперспособность ускорять старение, разложение. Так себе суперспособность. А Максим пытается отомстить за младшего товарища, который в несостоявшейся жизни становится убийцей с искорёженной школьной травлей психикой. Максим сам убивает и остается запертым в чужом для него времени. Романовская придумывает до боли страшный эпизод, как ночной кошмар. Когда во время очередного задания группа других героев начинает слышать тоскливый крик из дверей-порталов (по которым совершаются перемещения), они не сразу догадываются, что это кричит покинутый и запертый их товарищ.

Романовская дегероизирует смысл жизни, подвергает сомнению постулаты о некоем абстрактном долге, подвиге, общественной нагрузке. Но не снимает романтизации с борьбы за нравственное совершенствование. Защита слабых, командный дух, даже первый юношеский флирт, гендерная идентичность – всё это по-прежнему играет очень важную роль в становлении личности, пока вокруг безумствует несправедливость. Что ее порождает – не совсем ясно. То ли коллективная несознательность, то ли чья-то злая воля, то ли индивидуальная ответственность каждого за благоустройство своей жизни. Для думающего читателя повесть Романовской – отличная возможность увидеть зрелищный репортаж с изнанки бытия и решить для себя, куда двигаться дальше.