Цитаты из книги «Пока еще здесь»

Вика еще и поэтому завидовала Вадику. Он мог позволить себе ошибаться с выбором. Мог что-то сделать и тут же вернуть все назад. Она же была обречена на то, что есть. Навсегда. Она так рвалась броситься в это “навсегда”, когда Сергей позвал ее замуж. А теперь от этого слова в голове мутилось от ужаса.

Он хотел, чтобы в нем видели харизматичного интеллектуала в твиде, но куда важнее было видеть себя таковым самому.

Вика еще и поэтому завидовала Вадику. Он мог позволить себе ошибаться с выбором. Мог что-то сделать и тут же вернуть все назад. Она же была обречена на то, что есть. Навсегда. Она так рвалась броситься в это “навсегда”, когда Сергей позвал ее замуж. А теперь от этого слова в голове мутилось от ужаса.

Скорее любовные неудачи были связаны с его поисками себя. Он же не мог знать, какая женщина ему нужна, пока не решил, каким мужчиной думает стать.

набор заимствованных характеров, которые и тасует по своей прихоти.

За две-три недели до смерти больной/ая сляжет в постель и большую часть времени будет спать. За одну-две недели до смерти больной/ая утратит аппетит и ясность сознания. За день-два до смерти его/ее глаза подернутся пеленой. За несколько часов до смерти температура тела упадет, и кожа в области коленей, ступней и рук покроется синюшно-бордовыми пятнами.

Сергей в социальных сетях разочаровался. Его не на шутку поразило, насколько чрезмерно сокровенными и при этом на удивление безличными были почти все эти записи. Люди делились собственными диагнозами или диагнозами родственников, описывали, как протекает болезнь, постили фото своих детей в больничных койках, во всех подробностях рассказывали о расставаниях с партнерами, перечисляли все ингредиенты завтраков и ужинов и докладывали, как организм отреагировал на означенные завтраки и ужины, признавались, что либо “невероятно счастливы”, либо “раздавлены” из-за политических событий, которые их никоим образом не касались. Эта избыточная информация и избыточные реакции казались ему фальшивыми. И гладкость изложения тоже. Сергей все еще верил, что можно уловить сущность человека через социальные сети; проблема только, что она хорошенько упрятана, зашифрована в умолчаниях, недомолвках, опечатках

любовь не подчиняется ни воле, ни силе. Любовь – это про полную капитуляцию воли перед силой, затмевающей все, что она знала до сих пор. Точка невозврата, как в той же сингулярности. Как неудержимо они с Сергеем желали овладеть друг другом, проникнуть друг в друга настолько глубоко и полно, насколько это вообще возможно. Как жадно выслушивали истории про детство друг друга, как жадно изучали друг друга до мелочей, так же жадно, как занимались любовью.

И нет, она ушла вовсе не потому, что сноб и считает, что достойна большего, ну или не только потому, а главным образом, из-за того, что все пригородные мужчины были для нее разновидностями Сергея. Или разновидностями типажа “Муж”. Муж, который знает ее так, как ей не хотелось бы, – с самых плохих, самых неприглядных, самых постыдных сторон. Он слышал, как она лжет, слышал, как она злобно орет. Видел, как ее тошнит, видел ее потрескавшиеся соски, видел, как она достала недоеденный бутерброд из помойки на кухне у его матери – она клялась, что бросила его обратно, но этого он не видел. Муж знает ее и не хочет ее. Он даже не стал бороться за нее. И, конечно, отчасти поэтому Вика не хотела заводить роман с Вадиком. Она больше не могла быть с мужчиной, который хорошо ее знает.

Боб был другой. Ни на кого не похожий. У Регины не было выбора, кроме как попытаться понять его через американскую литературу. Его отец родом с Юга. Фолкнер? Он сам всего добился. Гэтсби? Он баловался политикой. Вилли Старк? Бурные отношения с бывшей женой. Филип Рот? А потом, когда дошло до десерта, Боб сказал, что она напоминает ему Лару из “Доктора Живаго”. И Регина поняла, что он занимается тем же – пытается прочитать ее через русскую литературу.