Lara Temple

The Duke’s Unexpected Bride

© 2017 by Ilana Treston

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

* * *

Глава 1

Лондон, лето 1819 года

Софи внимательно оглядела свою жертву. Жирный мопс лежал посередине огромной зеленой бархатной подушки, занимавшей самое лучшее место у камина в малой гостиной леди Минни, которую втайне от хозяйки дома назвали гостиной Мармадюка.

– Мы здесь одни, Мармадюк, и я не отступлю.

Никакой реакции. Грузное тельце даже не шелохнулось. Софи знала, что пес не спит, потому что он лежал с открытыми глазами. Однако, судя по их жабьему взгляду, неподвижно устремленному на обои, расписанные красно-золотым узором, и недружелюбно повернутому в ее сторону заду, он, похоже, пребывал в нирване.

– Все очень просто, Дюк. Или ты пойдешь со мной на прогулку, как прописал доктор, или тетя Минни посадит меня в первый же экипаж до Эштон-Коув, и мне придется отправиться домой. А я совсем не хочу домой. Возможно, для Августы или Мэри это был сущий ад, но для меня – даже если я не смогу познакомиться с Лондоном – настоящее блаженство побыть одной. Никто меня не критикует и ничего от меня не ждет, если не считать, конечно, ежедневного сеанса чтения вслух. Ты, очевидно, не имеешь ни малейшего представления, что значит жить в маленьком домике с девятью родственниками, не говоря уже о папиных прихожанах, большинство из которых убеждены, что я слабоумное дитя, тайно подброшенное в дом эльфами. Теперь ты понимаешь, почему мне нужна твоя помощь?

Пес приоткрыл пасть и высунул розовый язык. Софи знала, что он понятия не имеет, о чем она говорит, и едва ли мог смеяться над ней, если собаки вообще умеют смеяться. Честно говоря, она сама могла бы посмеяться над собой, если бы все не было так грустно. Когда настала ее очередь ехать в лондонский дом тети Минервы Хантли, она пришла в неописуемый восторг, несмотря на жуткие рассказы старших сестер и братьев об их пребывании в Лондоне. Им запрещалось ходить дальше парка на противоположной стороне улицы, разговаривать с кем бы то ни было, кроме слуг. В то время как в остальной части дома тети Мин-ни что-то праздновали, они должны были довольствоваться скудной едой у себя в комнатах и уже через несколько дней отправлялись назад домой. Ни один из них не продержался здесь дольше недели. И ни одному из них, даже кузену Артуру, не удалось поладить с Мармадюком.

Ламбет, исполненный сочувствия дворецкий тети Минни, сообщил Софи, что два других, не столь любимых мопса из тетушкиного зверинца вполне покладисты, но ни один человек в доме не смеет приближаться к Мармадюку из-за его способности издавать такие душераздирающие звуки, что последний слуга, попытавшийся вывести его на прогулку, был немедленно уволен. Софи понимала, насколько ничтожны ее шансы, но помимо своих собственных соображений она действительно считала, что прогулка пойдет Мармадюку на пользу.

– Я не хочу сказать, что ненавижу Эштон-Коув, Дюк, – пояснила она, глядя на круглый зад Мармадюка. – Но факт есть факт. Я не особенно нужна своей семье. Августа постоянно твердит, что единственная польза от меня в папином приходе – это мое умение ладить с чудаками и животными, поскольку у нас много общего, но даже это не извиняет моих странностей. Теперь я здесь, в Лондоне, в обществе собаки и чудачки затворницы – да простит меня тетя Минни – и ничего не могу добиться. Если бы ты сделал над собой хотя бы маленькое усилие, я смогла бы доказать, что от меня есть прок. Если мне удастся доказать тете Минни, что я действительно помогаю тебе выполнять предписания доктора, я смогу еще немного пожить здесь и, возможно, даже посмотреть город. Что скажешь, мой маленький герцог?^[1] Всего лишь небольшая прогулка? Обещаю, Дюк, будет весело!

Мармадюк и ухом не повел.

Софи умолкла, глядя на этого будду собачьего племени. Очевидно, одних слов было недостаточно. Затаив дыхание, Софи решительно подняла собаку с подушки и, выйдя в коридор, стремительно двинулась к входной двери. Ее действия, сравнимые с самыми неожиданными атаками Веллингтона, привели Мармадюка в такое замешательство, что он никак не проявил себя, даже когда она перешла оживленную улицу и вошла в парк. Отойдя на безопасное расстояние, Софи привязала прочный шнур к бархатному банту на шее мопса и опустила своего пленника на траву. Пес уставился на нее выпученными глазами. Потом нехотя окинул взглядом парк: стайку голубей на гравийной дорожке, чуть дальше няню с двумя детьми, деревья, покачивающиеся на весеннем ветру.

– Вот видишь? Все не так плохо, верно? – ободряюще сказала Софи, и была вознаграждена низким рыком, когда какой-то голубь подошел слишком близко.

Мармадюк поднялся на лапы, и голубь, расправив крылья, взмыл вверх. Этого оказалось достаточно, чтобы Мармадюк, которого Софи ни разу не видела перемещавшимся за один прием более чем на ярд – как правило, от подушки до его серебряной миски с едой, – доказал, что способен двигаться очень быстро. Софи засмеялась и, крепче сжав шнур, поспешила за своим дородным подопечным, вознамерившимся очистить парк от пернатых всех разновидностей. Через десять минут этих упражнений он уже еле ковылял с высунутым языком. Софи решила, что на сегодня хватит. Она снова подхватила мопса и направилась назад, в сторону Хантли-Хаус.

Мармадюк так доверчиво и уютно, слегка посапывая, лежал у нее на руках, что девушка никак не могла заподозрить, что тот замыслил проделку. Но как только они перешли улицу, пес заметил у бордюра еще одну птицу и, мощным прыжком вырвавшись из рук Софи, ринулся в погоню. От неожиданности Софи даже не смогла удержать в руках шнур и с изумлением смотрела, как тот волочится за Мармадюком.

Преодолев изумление, Софи бросилась за собакой.

– Дюк! Стоять! – громко крикнула она, больше с надеждой, чем с уверенностью.

Но хотя Мармадюк не обратил на нее внимания, пара, шедшая впереди, резко остановились, и мопс уткнулся в сапоги мужчины. Для Софи этого оказалось достаточно. Прежде чем пес пришел в себя, она схватила болтавшийся шнур и обернула его вокруг запястья.

– Вот так-то, коварный маленький диктатор! Возвращайтесь на Святую Елену. Если такова ваша благодарность, то это последний раз, что я беру вас на прогулку!

Мармадюк бросил на нее высокомерный взгляд и, опустив голову, принялся обнюхивать сапоги, ставшие причиной его поражения.

Софи подняла глаза и направила извиняющийся взгляд на молодую пару, ставшую ее невольным союзником.

– Простите, ради бога, и огромное спасибо, что вы его остановили. Тетя Минерва никогда не простила бы мне, если бы он убежал. Он ее любимец, хотя я не понимаю почему. Большую часть времени он ничего не делает, просто лежит на своей подушке и смотрит в стену. До сегодняшнего дня я даже не подозревала, что он способен на такую прыть. – Софи взглянула на своего обидчика. – По правде сказать, ты проявил поразительную силу духа, Мармадюк. Но, пожалуй, все вместе оказалось немного чересчур. Лучше, если прогресс будет постепенным, тебе не кажется?

Поначалу темноволосая женщина, одетая в эффектное синее прогулочное платье с серебристой отделкой и модную шляпку, отороченную сиреневым шелком, выглядела слегка шокированной. Но потом она посмотрела на своего спутника и хохотнула весьма неподобающим для столь элегантной особы образом.

Софи невольно проследила за ее взглядом, и у нее возникло ощущение, что она стоит перед безупречно выполненной статуей античного воина. Все в нем дышало властной непреклонностью, а его фигура могла бы украсить портал храма какого-нибудь воинственного божества. Мужчина стоял неподвижно, и только его пронзительные темно-серые глаза на секунду задержались на Софи. На мгновение память перенесла ее в ту давнюю ночь, когда она, заблудившись в парке кузенов Корнишей в Сент-Ив, налетела на статую римского бога Марса и застыла перед озаренным луной суровым полуобнаженным богом войны.

Мужчина слегка поклонился.

– Все в порядке, – медленно произнес он низким голосом, в котором сквозило сдерживаемое нетерпение. – Мы рады, что смогли помочь. Однако я полагаю, кожаный поводок был бы надежнее этой веревочки.

Софи встряхнулась и, запинаясь, произнесла:

– Я знаю, но тетя Минни не видит смысла выходить из дому и отказывается покупать поводок. И это очень печально, поскольку ему действительно нужно двигаться. Только посмотрите на этого беднягу!

Они взглянули на Мармадюка, который успел сесть и теперь походил на небольшой валун. Его розовый язык свесился из улыбающейся пасти, и суровая непреклонность в лице мужчины невольно сменилась легкой улыбкой. Очень симпатичной улыбкой, отметила Софи.

– Не уверен, что его можно назвать беднягой. По-моему, он выглядит донельзя избалованным. Кстати, тетя Минни – это, случаем, не леди Ми-нерва Хантли?

– Да. Вы ее знаете?

Мужчина и женщина переглянулись, и молчаливое взаимопонимание, читавшееся в их смеющихся взглядах, вызвало у Софи непривычный укол зависти. Эти двое наверняка очень любят друг друга.

– Не совсем, – ответила женщина. – Сейчас она почти никуда не выходит. Но мы часто видели ее, когда были детьми, еще до того, как умер лорд Хантли. Она всегда выглядела очень величественно. Вы живете у нее?

– Да, я ее племянница и самый последний из ее домашних питомцев.

Серые глаза дамы сверкнули смехом.

– Питомцев?

Софи вспыхнула, осознав свой промах. От неожиданности она снова позволила себе выйти за рамки общепринятой светской беседы, что всегда заставляло морщиться ее родителей.

– С моей стороны ужасно говорить такие вещи, верно? На самом деле она по-своему добра. Еще раз благодарю вас, но я должна вернуть Мармадюка домой, пока нас не хватились. Всего хорошего!

Софи улыбнулась и, натянув поводок, повернулась в сторону Хантли-Хаус, но Мармадюк, похоже, истратил всю энергию, отпущенную ему на этот день, и позволил оттащить себя всего на несколько дюймов. На мгновение воцарилась неловкая тишина, и Софи почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Она быстро нагнулась и подхватила собаку на руки.

– Ты просто скопище противоречий, Дюк. И не надейся обмануть меня своим невинным взглядом! – сообщила она ему и, напоследок кивнув молодой паре, направилась в сторону Хантли-Хаус.

Но уже в следующий момент зажмурила глаза, поняв, насколько нелепо, должно быть, выглядела в глазах этих красивых, элегантных молодых людей, которые, без сомнения, смеялись у нее за спиной. Одна радость, что родители не видели, как предсказуемо она оконфузилась при первом же столкновении с людьми за пределами владений тети Минни.

Но не стоит огорчаться: маловероятно, что она когда-нибудь встретится с ними снова. Софи крепче прижала к себе Мармадюка. Его частое сопение действовало успокаивающе. По крайней мере, сегодня ей удалось сделать кое-что полезное. Пусть даже только для мопса.