I

Вздернув черную бровь, великий таг Эрегнейский с ехидным ожиданием смотрел на мнущегося жреца.

– И как это понимать, Вангар?

– Судьба дает вам выбор, – промямлил жрец, смущенно отводя глаза.

Сухощавый, смуглый, с короткой косицей цвета молока, он служил при храме еще во времена правления предыдущего тага и уже проводил ритуал Защиты и Плодородия. Так что же сейчас не так? Почему он совершил ошибку?

– Какой выбор? У других великих тагов все было просто – главное, решиться рассечь избранной запястья. А я еще и сам должен выбирать погибель? – зло сверкнул глазами молодой правитель.

– Неисповедимы пути богов! – экзальтированно воскликнул жрец, воздевая вверх руки.

– Или их посредник допустил ошибку, – мрачно возразил таг. – Прекрати, Вангар, плохой из тебя лицедей.

Старик усиленно затряс головой – нашитые на белый балахон золотые монетки весело зазвенели.

– Нет-нет, боги действительно благоволят вам, мой таг! Чтобы жертвоприношение прошло успешно, вы сможете предпочесть из двух избранных ту, которая покажется вам достойней. Это милость Благодатной Пары.

Отвернувшись от жреца, великий таг Аркай Кимран Шай Эрегнейский помрачнел еще больше. Его тоскливый взгляд устремился к выходу из храма. Дверь отсутствовала – верующие могли помолиться Паре в любое время дня и ночи – и солнечные лучи далеко пробирались в махину величественного строения из бледно-зеленого мрамора. Уныло рассматривая световые пятна на полу в проходе между длинных рядов деревянных скамей, мужчина позволил себе отстраниться от реальности на несколько бесценных мгновений. Незавидна его доля, хоть он и великий таг Эрегнея. Выбрать из двух красавиц одну, которой рассечет ритуальным ножом запястья, это не свобода выбора.

Девушке не легче, наверное. И все же избранные спокойнее принимали весть, что они прольют свою кровь ради благоденствия целого мира. Женщины – слабые существа, которые быстро смиряются со своей участью, не борясь за права. И даже бывают счастливы, когда их заставляют делать то, чего они не хотели изначально.

Цинично усмехнувшись, таг повернулся к жрецу.

– Ладно, я готов. Начинай.

Взмахнув широкими рукавами балахона, точно крыльями, старик затянул древнюю песнь призыва.

Над алтарем из узорчатого мрамора вспыхнуло полупрозрачное изображение карты Эрегнея. Зеленые районы трех оттенков – изумрудный, травяной и бирюзовый, по ним шли голубые нити рек и пятна озер, черные цепи щедрых на полезные ископаемые гор. Также было несколько крупных синих клякс – моря и океаны.

Новый взмах руки жреца – и над картой вспыхнуло два фиолетовых шарика.

– Прибытие избранных скоро произойдет, – благоговейно выдохнул он.

– Вижу, – отозвался правитель, напряженно всматриваясь в мигающие точки.

Одинаковые по величине, но одна из них все же горела интенсивнее. Наверняка это что-то значило. Вот только что? Не подсказка же? Он первый таг, которому предстоит выбирать, и тут снова очередная загадка.

– Да укажет Пара истинный путь! – Жрец хлопнул в ладоши.

Шары рухнули на полупрозрачное полотно карты. Один – у края синей кляксы. Аркай мысленно сделал отметку, что траектория не изменилась, ранее все избранные попадали первым делом в курортный городок, прежде чем их находили. Предсказуемо, в общем-то.

Второй шар, тот, что ярче, опустился посреди большого изумрудного участка.

– Избранную занесет в Долину Дождя? – изумился жрец. – Ох, ее же нужно вытаскивать оттуда! И скорее!

Заинтригованный таг кивнул:

– Разумеется, нужно. Я пошлю своего лучшего эмиссара.

II

Официантка принесла кофе – и Лара поспешила обхватить чашку озябшими ладонями. В помещении тепло, пришла она четверть часа назад, но все еще не могла согреться. Наоборот, ей казалось, что дрожь лишь усилилась. Еще бы, ведь холод шел изнутри, от ее превратившегося в кусок льда сердца.

– Как ты? – сделав глоток обжигающего напитка, с сочувствием спросила подруга.

Сама Лара пить не торопилась – к дурному настроению не хватало только ожога на языке для полного счастья. Это сидящая напротив нее золотисто-русая блондинка могла преспокойно пить кипяток. Есть примета, что девушка, которая не боится горячего, не испугается и свекрови. Подруга же, порой складывалось впечатление, вообще не боялась ничего и никого. Из любой ситуации она всегда находила выход, потому что не теряла голову, в отличие от Лары. И той иногда хотелось научиться подобной способности.

– Как я? Плохо. Этот мерзавец обманул, подставил меня, украв проект, который я сделала фактически сама. У меня есть четыре дня, чтобы придумать новую концепцию, оформить ее и выиграть тендер.

– Не много, – нахмурилась подруга, – но и не мало, если вспомнить, что некоторые твои блестящие идеи приходили не после часовых размышлений, а экспромтом.

Лара опустила потухший взгляд.

– Давно меня не посещало вдохновение-искра. Ни одной стоящей мысли в голове, но я должна сделать новый проект. На кону моя репутация, Алена, понимаешь?

– Я понимаю, – кивнула девушка. – А еще понимаю, что Антон нанес серьезную рану, предав твое доверие.

– Ох, я тебя умоляю! – отмахнулась Лара. – Я не доверяю ни одному мужчине в этом мире – все подлецы и предатели. Антона я недооценила, не думала, что ему хватит смелости провернуть за моей спиной сделку с главными конкурентами.

Блондинка спрятала за чашкой скорбную гримасу. Подруга неисправима, жаль, что, перестав верить в искренность мужчин, она сама отталкивает встречу со своим единственным. Вера – свеча, которая не привлечет истинную пару, если ее не зажгут.

– Что будешь делать с Антоном?

– Как что? – Лара пожала хрупкими плечами, на которых крупными локонами лежали рыжие волосы. – Разумеется, мстить!

– Желаю удачи, – Алена недовольно поморщилась. – Знаешь, а я мечтаю о том дне, когда ты позовешь меня в нашу кафешку и, светясь от счастья, скажешь: «Я нашла его».

Лара, плотно сжав губы, на секунду закрыла глаза. Затем выдохнула и чуть раздраженно ответила:

– До двадцати пяти лет можно верить в любовь, а после – только в себя. Я независима, Алена, успешна. Я зашибаю столько, что среднестатистический мужик позеленеет от зависти. Я лучшая в своем деле и не хочу размениваться на банальную готовку-уборку и памперсы. Я – хозяйка своей судьбы и не хочу решать чужие проблемы.

– Скажешь, не встречала успешных мужчин-лидеров?

– Встречала, – покладисто согласилась Лара. – Им нужна рядом ласковая кошечка, податливая девочка, которую они смогут опекать и баловать, время от времени погуливая на стороне.

– Снова передергиваешь.

– Нет. Я не верю в мужскую верность, Алена. Ни один не откажется испытать что-то новенькое, даже если уважает свою женщину. Я убеждалась в этом не раз – на своем и чужом опыте.

Блондинка печально покачала головой. Переубеждать не хотелось – пасмурный день не располагал к спору, а уютная атмосфера любимого кафе расслабляла. Но похоже только ее, Лара казалась сжатой пружиной, которая еще немного – и распрямится. Или сломается. Последнего Алена боялась больше всего – уж лучше бы скандалила, короткие вспышки гнева легче пережить, чем затяжную депрессию.

Когда эмоции чуть улеглись, они под кофе с чернично-шоколадным чизкейком обговорили ближайшие совместные планы – поездку на Бали. Несмотря на сложности на работе, Лара отменять ее не хотела, веря, что справится с любыми преградами на пути к заслуженному отдыху.

Из кафе рыжеволосая девушка вышла все еще взбудораженная – в душе бушевал гнев на предателя, но вера в свои силы окрепла. А все благодаря оптимизму подруги, умеющий найти правильные, ободряющие слова.

– Не гони, дорогая, – попросила Алена, прощаясь, – погода отвратительная.

Лара не стала напоминать, что год назад закончила курсы экстремального вождения, и ее полицейский разворот хвалил даже придирчивый инструктор.

– Не переживай, Ален, я буду хорошей девочкой.

Подруга жила неподалеку, на соседней улице, тогда как Ларе предстояло ехать в пригород, где год назад она купила двухэтажный дом.

Вечер вступал в свои права, накидывая на мегаполис темные сети усталости и грусти. С сумрачного неба падал мокрый снег. Ветер настойчиво пытался сбить девушку с ног или хотя бы сбросить капюшон норковой шубки и разметать ее волосы цвета пламени.

Идя к припаркованному неподалеку автомобилю, Лара чудом избежала падения в своих итальянских сапогах на шпильке. Удобные и элегантные, они скользили на подтаявшем льде, воскрешая в памяти все «прелести» катка.

Как же давно она туда не ходила! Все время поглощала работа, а ведь она любила ощущение полета, возникающее во время скольжения по бледно-голубому ледяному полю…

Погрузившись в приятные воспоминания, Лара не поверила своим глазам, решив, что грезит.

На ее автомобиле сидела сова. Белая в черное пятнышко полярная сова. Наглая птица и не думала взлетать, даже когда хозяйка машины приблизилась на расстояние пары метров. Сова только суетливо затопталась, перебирая пушистыми лапами с длинными черными когтями.

Озадаченная Лара остановилась. Откуда в мегаполисе полярная сова? Сбежала из зоомагазина? Или у кого-то из клетки? Случайно залетела из тундры?

А потом птица стукнула мощным клювом по крыше, и девушка, стряхнув оцепенение, взорвалась гневом.

– Кыш, зараза! Кыш! – кричала она, замахиваясь сумочкой на крылатого вандала.

Серебристая мазда – ее гордость и отрада. И какая-то там сова, даже странная, не достойна на ней сидеть, не то что портить.

Возмущенно ухнув, белая птица взмыла в вечернее небо.

– Да что за день такой, а?! Одни убытки!

Расстроенная Лара поспешила проверить состояние любимицы. На припорошенной снегом крыше она не сразу заметила фиолетовый камень. Увидев, сморгнула несколько раз, прежде чем поверить в его реальность. Крупный аметист – она могла поклясться, что лежал именно он. И снова вопрос – откуда? Не сова же его оставила! Привычек сорок за этой птицей не водится! Или водится?

Рука сама потянулась к драгоценному камню в тонкой оправе из серебристого металла. Даже сквозь кожу перчаток пальцы обдало жаром. Цепочка, словно живая, внезапно обвилась вокруг запястья девушки.

Секунда на удивление, а затем Лару затянуло в темноту.

Нет, она сознание не потеряла. Она словно оказалась в воронке смерча. Ее крутило, вертело, давило, трепало… И куда-то несло.

Вцепившись в сумочку, как в спасательный круг, она захлебывалась собственным криком. Рыжие волосы забили рот и глаза. Она ослепла и оглохла. Очередной рывок вверх – и она наконец вырубилась.