© Лада Шведова, текст, 2025

© Alen Min, иллюстрации, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1
Первым делом учеба

– Я тебя люблю, Юль.

Она неохотно оторвала взгляд от тарелки, по которой уныло размазывала гречку. Рядом стоял мальчишка, по-другому и не скажешь. Стоял, сжимая в руках пачку конфет с красным бантом сверху, и протягивал это добро Юльке. Точно ей, ведь рядом даже никого не было, столовая пустовала – основной наплыв здесь после третьей пары, а пока затишье.

Она хотела рассмеяться – ситуация со всех сторон комичная, но вдруг передумала. Что-то во взгляде этого явно первокурсника ее остановило. А взгляд у него был тот еще… серьезный такой, похожий на грозовое небо. И губы поджаты сурово, и брови светлые сдвинуты. Если бы не чересчур серьезное выражение лица, он был бы симпатичным, даже красавчиком – весь такой голубоглазый блондин, высокий и плечистый. Хотя курсантская форма на нем все равно висела, как и на остальных первокурсниках.

– Головой ударился? – спросила наконец Юля.

– Нет. – Он положил перед ней конфеты. – Сегодня День святого Валентина, вот я и… в общем, решил сказать.

Говорил он медленно и непривычно мягко, тянул слова. Юля давно привыкла к акцентам – в их универе собирались люди не только со всей страны, но и с ближнего зарубежья. Будущее авиации. Ветрова и сама проделала путь в пять тысяч километров ради обучения.

Первокурсник совсем не смущался, смотрел прямо и уверенно, что неожиданно смутило саму Юлю. Она глянула на конфеты, потом на парня, а потом опять на конфеты. Странно это все. Не сказать, что ей не признавались в любви, – признавались, но чтобы вот так… ни разу. Хотя, что с первокурсников взять? Странные персонажи, вечно готовые отколоть что-нибудь эдакое вроде танцевального номера в общаге или обесточивания целого университетского корпуса ради признания в любви.

– Это какой-то спор? – уточнила она. – Потому что, если спор, лучше закончить его здесь и сейчас. За конфеты спасибо, но начнешь доставать с глупостями – пожалеешь. Все понял?

– Это не спор. На любовь спорят только дебилы.

– Не могу не согласиться.

– Можно я с тобой сяду? – вдруг спросил он. – Ты выглядишь грустной.

Ей было тоскливо одной, это правда.

Канули в лету времена, когда они, хохоча до слез, заваливались на обед с девчонками, садились вместе за любимый стол и обсуждали все на свете – в основном парней, конечно. Нет, с подругами Юля поддерживала связь и видела их каждый день, но пары у них теперь не совпадали, да и вообще… они-то уже третьекурсницы, а она болталась на втором. Опять. Потому что в голову ей взбрело перевестись на другую специальность, и с этим переводом свалилось столько трудностей, что Юля не смогла все разгрести и за полгода. А света белого не видела и вовсе год. Из ее жизни ушли развлечения, дружеские посиделки, спонтанные свидания, прогулки до утра и прочие глупости, осталась только мечта.

Летать.

Но отчаялась она не настолько, чтобы ввязываться в сомнительный диалог.

Хотя раньше бы не упустила шанса позабавиться над первокурсником, просто потому что… ну кто так делает? Подкатывает с серьезными взглядами, конфетами и сразу вдруг любовью. Такие странные истории всегда весело обсудить с девчонками, тем они и ценны, но… ныне реальность у Юли Ветровой такова: все смешные (в основном не очень) истории связаны с учебой, хвостами, пересдачами, зубрежкой и только.

– Прости, приятель, но нет, – она указала на разложенные по столу тетради. – Мне готовиться надо.

– Готовиться к чему?

– К авиационному английскому.

– Хочешь, помогу?

Юля не сдержала усмешки. Она точно знала, что в голове у первокурсников свистит ветер, сама такой была. Безграничная свобода, новая жизнь, новые знакомства, возможности… Унылая учеба чаще скатывается на последнее место в приоритетах. И только к сессии приходит пора браться за ум, но даже это случается далеко не всегда.

– Я хорошо знаю английский, – добавил парень.

– Это не просто английский.

– В авиационном тоже разберусь, если понадобится.

– Обязательно, когда придет твое время. А сейчас обойдемся без лишних жертв, – она подвинула к себе тетрадь, намекая, что разговор окончен.

Но первокурсник ей попался на редкость упертый и непонятливый:

– Я несколько лет жил в Америке, – сказал он так, словно в этом не было ничего особенного. Значит, вот что у него за акцент! Почти неуловимый, но неправильность произносимых слов все же ощущалась, он просто делал это иначе. – Жил с мамой. Но она вышла замуж, и я прилетел к отцу, а он… в общем, отсюда.

– М-м-м.

– Еще я хорошо разбираюсь в физике и аэродинамике. Может, с твоей программой будет сложно… но только поначалу! И у меня есть приятель-гений, если что, он поможет.

Зависнуть в столовой, слушая историю жизни первого встречного первокурсника – вот, чего ей не хватало для полного счастья.

– Ценная информация, но я, пожалуй, все равно откажусь.

– Как хочешь. Но, если что, в открытке есть мой номер телефона. Запиши себе. Я приду на помощь в любое время. Хоть ночью! И все сделаю для тебя. Все, что захочешь.

Она честно пыталась разглядеть в этих словах подтекст или недоступный простым смертным юморок, но не смогла. Парень по-прежнему стоял перед ней с серьезным видом и сдвинутыми бровями, и как будто готовился то ли мир завоевать, то ли его уничтожить. Оба варианта подходили к такому сосредоточенному лицу.

Хотелось посмеяться над абсурдностью ситуации, но не было сил.

И куда только делась та веселая и беззаботная хохотушка, которая на спор забралась в общагу по ржавой пожарной лестнице? Потонула в авиационной терминологии, не иначе.

Странный первокурсник наконец-то соизволил ее покинуть, ну а Юля быстро о нем забыла и вернулась к мукам с английским. К самому ее невыносимому хвосту… Она знала, что после перевода досдавать придется много предметов, но казалось, это будет проще. К тому же тянулись еще и предметы текущие, поэтому все осложнялось… и это не говоря о физкультуре, которая оказалась в разы хуже любого английского! Юля никогда не была спортивной, но за последние полгода у нее появился пресс!

Пресс, блин! Долбанные кубики на животе!

Потому что физрук – козел. Потому что оказаться в сугубо мужском коллективе, на мужской специальности – там, где девчонок никто не ждет и им не рады, – нелегко. Надо быть во всем лучшей, чтобы тебя не считали вторым сортом. Даже в проклятой физкультуре! И жаловаться некому – она сама сделала этот выбор, сама добивалась перевода всеми правдами и неправдами, сама обивала пороги начальников и умоляла дать ей шанс, точно зная, что легко не будет.

Поэтому она выучит английский, доедая остывшую гречку, и отправится в спортзал – подтягиваться. Ведь козел-физрук заявил, что нормативов для девушек не существует, и оценки он ставит всем одинаково. Без предвзятости. И никаких поблажек только из-за того, что Ветрова девочка! Это было бы нечестно по отношению к остальным, настоящим курсантам. Да, физрук так и говорил – настоящим. Как будто она была подделкой.

Но она еще всем все докажет, обязательно.