Сборник «Последний Карлсон»

Исправить прошлое

Петрович прожил счастливо и беззаботно целых тридцать пять лет, когда его угораздило влюбиться. Страсть закрутила, как стиральная машинка белье, накрыв с головой. Грянул марш Мендельсона, торжественная усатая тетка объявила о нерушимости брачных уз, мать тоненько завыла, словно провожая в последний путь, и очнулся Петрович уже глубоко семейным человеком. И все бы было неплохо, если бы не теща. Это была не просто теща, а Теща с большой буквы, всем зятьям в назидание. Все, что делал Петрович, осмеивалось ею и подвергалось остракизму. Сильнее всего Теща переживала по поводу мезальянса своей доченьки. Пусть Петрович считался лучшим мастером в автосервисе и являлся обладателем отдельной жилплощади, пусть начальство ценило его на вес золота и платило такую зарплату, что не каждому белому воротничку снилась – все это Галина Петровна старательно не замечала. Так и говорила: «Не пара он тебе, Любонька, не пара».

Однажды на семейном празднике Петрович хряпнул для храбрости три рюмки забористой самогонки и поинтересовался:

– А чем же я вам, Галина Петровна, не нравлюсь? Что образования у меня нет – это пустяк, я поболе любого инженера зарабатываю. Выпиваю редко и в меру, не курю, зарплату до копейки в дом приношу, дочь вашу не обижаю. Что ж вы, обожаемая теща, на меня все время так смотрите, будто я вашу пенсию украл?

Галина Петровна к тому времени тоже уже изрядно наотмечалась, поэтому выдала, как на духу:

– Ты, зятек, не обижайся, но похож ты на одного мерзавца. Сколько лет прошло, а как вчера все помню, морда его до сих пор перед глазами стоит. Возвращалась я со школы домой, а этот подлюка подошел ко мне и ни с того ни с сего как вдарит! Я в рев, а он деру дал. Так что хошь делай, но любви промеж нами никогда не будет. Не по нутру ты мне.

Петровичу откровения тещи запали в душу. Был у него со школьных лет приятель один, Колька Ботаник. Тот вечно какие-то опыты ставил, книжки умные читал. А недавно Петрович ему деталь помог сварганить: Колька утверждал, что машину времени изобрел и скоро Нобелевку за свое открытие получит. Так и так, решил Петрович к другу подкатить по поводу эксперимента. Мол, он согласен послужить на пользу науке. Ботаник, конечно, обрадовался – не хотелось собой рисковать – и согласился отправить Петровича в прошлое. Петрович подговорил Любочку, чтоб та разузнала у своей мамаши, когда то печальное событие произошло. А сам решил: подкараулит того мужика и не даст ему свою будущую тещу обидеть. И все у них с супругой наладится, а то та вечно пасмурная после материнских визитов ходит, и глаза, как у моли, у которой шубу любимую отняли.

Наступил час икс. Колька в тысячный раз проинструктировал, как выставлять дату, точное время, координаты. Проверил ремни, подергал за рукоятки и, наконец, благословил. Петрович нажал на пуск, машина резко ухнула вниз, так что сердце у Петровича чуть не вылетело через рот, затем все потемнело, и очнулся он уже в старом дворике. Поставил аппарат на режим невидимости (военная разработка), настроил опции возврата, а сам принялся выжидать. Скоро показалась будущая теща. Петрович сразу ее узнал: пусть и двенадцатилетняя, а уже дылда дылдой. Она неторопливо возвращалась домой, крутя в руке мешок со сменкой и доедая мороженое. Никакого подозрительного мужика рядом не было. Петрович еще раз огляделся, но так никого и не обнаружил. И тут его досада взяла: что ж это такое? Его постоянно грызут ни за что, разлад в семью вносят, а вся история голый пшик?! Петрович сплюнул со злости, подошел быстрым шагом к еще не теще и залепил увесистого леща. Мороженое упало на асфальт жирной кляксой, девчонка заревела со всей дури, а сам Петрович скрылся в машине времени.

А пусть не врет!

Главное предназначение Бога

Начинающему ученому Грегу Смитту повезло с тестем. Тот никогда не отказывался помочь зятю, наоборот, считал продвижение карьеры зятя своей первоочередной задачей.

– Слетаешь на Аврору, побудешь там пару недель, вроде как для необходимых исследований, – предложил тесть. – У тэддийцев сейчас активно развивается вера в единого Бога. Подберешь материал, основные тезисы я тебе накидаю. После защитишь диссертацию, что любая развивающаяся раса приходит от многобожия к монотеизму. И возьму к себе в институт, пока младшим научным сотрудником, а там видно будет.

Аврора представляла из себя планету, чьи параметры приближались к земным, и являлась огромным куском суши, лишь с севера омываемой океаном. Пригодная для проживания местность тянулась вдоль этого побережья, остальная часть материка была изрезана огромными трещинами, которые постоянно меняли свое расположение. У малочисленных исследователей создалось впечатление, что природа на планете изначально решила ни в каких экспериментах не участвовать, поэтому разнообразием флоры и фауны не радовала.

В океане плавали огромные сгустки комбижира, которых местное население называло кормильцами. Внешне кормильцы походили на поднимающееся тесто, состоящее из белесо-бесформенных комков. Они мигрировали зимой к побережью за стадами взвешенных кормовых частиц, а на лето уплывали к полюсу, скрываясь за плавающими ледяными горами.

На потрескавшейся поверхности Авроры обитали прыгалки, больше всего напоминавшие спирали. Прыгалки постоянно находились в движении, перекатываясь через всевозможные ловушки этой планеты, когда из ниоткуда на месте всегдашней тверди возникала бескрайняя впадина. Летом стада прыгалок вслед за ветрами приносило на край суши, где на них охотились разумные обитатели Авроры тэддийцы, прозванные так из-за своей схожести с игрушечными мишками Тэдди. Умильные создания, неловкие на первый взгляд, являлись обладателями быстрой реакции, а также смертоносного набора клыков и когтей. Их-то и предстояло изучить Грегу Смитту.

Все эти сведения Грег прокручивал, спускаясь на шаттле на основную базу, заодно припомнил и байку, которую поведал тесть с наказом держать язык за зубами. Мол, изначально тэддийцы ни в какого единого бога не верили, но как-то случился у них в межсезонье продовольственный кризис, и стали они загибаться от голода. И один из астронавтов, русский по происхождению, нарушив все директивы, притащил мишкам Тэдди несколько ящиков консервов. Тэддийцы уверовали в Бога, доброго и всемогущего, русского со станции отослали, а Грегу надо всего лишь притащить доказательства, пусть и сфабрикованные, и дело в шляпе. Спуск на Аврору шел в плановом режиме, когда неожиданно отказала система навигации. Шаттл начал совершать аварийную посадку.

Лео волновался. Кормильцы уже две недели назад покинули побережье, отбыв в край вечной ночи. Небо по-прежнему скрывало солнце, дающее тепло. Не дули южные ветра, увлекая за собой травяные шары, вслед за которыми всегда появлялись прыгалки. Запасы еды закончились три дня назад, и ребенок, недавно родившийся у подруги Лео, начал угасать – у всех землеходов, так называли себя тэддийцы, был быстрый обмен веществ. А Бог, который обещал, что никогда больше его дети не станут голодать, не появлялся.

Внезапно раздался оглушительный рев, Лео посмотрел наверх и увидел быстро спускающийся шар, упавший недалеко от стоянки племени. Землеход нерешительно потоптался на месте, затем решился и отправился в путь. Через несколько часов он нашел непонятный ему предмет, рядом с которым лежал Бог. Лео долго не решался подойти, но, когда Бог открыл глаза, подполз к нему на коленях и замер, преклонив голову.

Когда Грег очнулся, то обнаружил, что лежит вне шаттла, видимо, сработала катапульта. При появлении тэддийца Грег напрягся: до сих пор никто, кроме ненормального русского, на контакт с племенем не выходил, и неясно, чего следовало ожидать в подобных случаях. Но поведение мишки Тэдди не пугало, видимо, тот сам испытывал страх. Вскоре тэддиец заговорил.

– Я ждал тебя, Бог.

– Не понимаю, – Смитт пожал плечами. Он не удосужился установить себе в память базовый язык аборигенов.

– У тебя ведь есть еда для нас? – настойчиво поинтересовался Лео.

Грег отрицательно замотал головой:

– Ни фига не понимаю.

– Но ты же обещал! – в интонации Лео, который воспринял движение головой как знак отказа, прозвучало отчаяние.

– Черт, покурить бы, – Грег начал ощупывать себя в поисках сигарет – ему нужен был стимулятор, чтобы окончательно прийти в себя.

Лео воспрял духом: у Бога нет еды с собой, но Бог готов предложить самого себя – жест Бога, похлопывающего по себе, никакого сомнения не вызывал.  В их племени принято было принимать плоть стариков, желающих дать возможность выжить молодым в межсезонье. С чувством благодарности быстрым движением лапы землеход ударил Смитта по горлу. Захлебываясь собственной кровью, неудавшийся ученый повалился на землю.

Лео отнес тело ученого к стоянке племени, и все землеходы вкусили кровь и плоть Бога, приняв частицу его в себя. На следующий день южные ветра пригнали стада прыгалок.