Художник

Капыч

© Л. В. Кутузова, 2020

© «Время», 2020

* * *

Глава 1. У чёрта на куличках

Витя сидел на кухне, размазывал по тарелке овсяную кашу и мечтал о том, как здорово было бы иметь волшебный рюкзак. Раз – и достаёшь оттуда, что хочешь: последний айфон, или крутой планшет, или такую повязку на лоб, благодаря которой становишься самым умным и делаешь все уроки за один миг. А ещё неплохо такое устройство придумать, которое бы кашу превращало в мороженое, например. Красота бы была! Мама почему-то называла овсянку правильным питанием, но, по мнению самого Вити, ничего правильного в каше не было. Люди должны питаться вкусной едой, а не якобы полезной. Но с мамой не поспоришь, поэтому он запихнул в рот остатки завтрака и проглотил не разжёвывая.

С окна донёсся настойчивый стук: Витя распахнул форточку и впустил Каркушу. Ворона жила у них уже четыре года, с тех пор как мальчик подобрал птенца под раскидистым тополем, растущим неподалёку. Взрослых ворон рядом не оказалось, и Витя принёс птенца домой. Каркуша прижилась в семье, время от времени улетала на вольные хлеба, но постоянно возвращалась. Витя положил в миску сухой творог, смешанный с зерном, и ворона начала клевать.

В коридоре зазвонил телефон. Витя взял трубку, из неё сквозь невообразимый треск донёсся папин голос:

– Привет, сын. Мама где?

– В ванне, полчаса плещется, наверное, жабры уже отрастила, – наябедничал Витя.

– Ты передай, что завтра я не прилечу, у нас штормовое предупреждение объявили. Говорят, воздушное сообщение на несколько дней прервут.

– А сам ты как? – растерялся Витя.

– Нормально. Маме привет.

Витя сбегал к ванной комнате и через дверь передал папины слова. Потом они с мамой несколько раз перезванивали, но телефон отца молчал.

Самое неприятное состояло в том, что мама собиралась на семинар в Прагу. Её участие было утверждено полгода назад, так что отказаться она никак не могла.

– Что же с тобой делать? – Мама металась по квартире. – Светка в Турцию улетела, Ленка в больницу с аппендицитом загремела. Ума не приложу, с кем тебя оставить!

– Мам, я могу и один пожить, – предложил Витя. – Яичницу жарить умею, пельмени отварить – пара пустяков. А там и папа вернётся.

Витя уже размечтался, как заживёт вольной жизнью. Никакой овсянки! Кровать можно не заправлять, зубы не чистить… Красота! Но маме его идея не понравилась:

– Ещё не ясно, когда папа вернётся, по прогнозу ничего хорошего не предвидится. А одного тебя оставить мне совесть не позволит – вдруг что случится?

– А если я с тобой поеду? – опять предложил Витя.

– Не получится, виза нужна. – Мама расстроилась. – А такому количеству народа я глаза отвести не смогу.

– Чего?! – не понял Витя.

– Ничего, это я так, сама с собой разговариваю.

Родители вечно чего-то недоговаривали. Вите стало досадно: он же не маленький. Пора перестать считать его ребёнком и секретничать между собой.

Между тем мама с ног до головы осмотрела Витю, словно впервые увидела. Нахмурилась, что-то пошептала себе под нос, а затем решительно объявила:

– А отправлю-ка я тебя, Виктор Иванович, – мама иногда называла его, словно большого, – к прабабушке твоей в Куличково. На одну ночь защиту поставлю, а там баба Яда за тобой присмотрит. Побудешь на чистом воздухе, заодно с ней познакомишься.

Ещё одна тайна – защита какая-то! И выпытывать смысла нет – ничего не скажет.

Про маминых и папиных родственников Витя до сегодняшнего дня знал только то, что они есть, – и ничего больше. Папины родители жили где-то далеко, в другой стране. Папа как-то обмолвился, что бабушка и дедушка – разведчики глубокого внедрения. Такого глубокого, что даже думают на иностранном языке, а не на родном. Поэтому поездки друг к другу в гости были невозможны, обмен фотографиями – тоже. Мама, правда, во время папиного монолога выразительно закатывала глаза и зачем-то стучала пальцем по лбу, так что Витя засомневался, хотя и промолчал.

Бабушка по маминой линии жила в каком-то закрытом научном городке. Туда пускали только по спецпропускам, а самих учёных вовсе не выпускали.

«Наверное, – рассудил Витя, – чтобы их открытия не утащили всякие шпионы, такие, как папины родители».

Имелась ещё прабабушка, которая жила, по маминым словам, у чёрта на куличках. Вот к ней-то и суждено было отправиться Вите.

– Меня же одного в поезд не посадят, мне четырнадцати нет, – попробовал сопротивляться он.

– Посадят и даже высадят, – твёрдо пообещала мама, – уж это я смогу обеспечить.

– А как же бабушка меня встретит? Ты говорила, что там мобильная связь отсутствует.

– А Каркуша на что? Слетает и предупредит, чтобы ждали дорогого гостя.

Мама что-то прошептала вороне, и та сразу вылетела на улицу. Витя проводил её недоуменным взглядом. Даже Каркуша знает больше его!

На следующий день мама отвезла Витю на вокзал, купила билет, хотя он до последнего надеялся, что все билеты будут распроданы, и посадила в поезд. Проводница совсем не удивилась, что десятилетний мальчик едет без сопровождения взрослого.

– Высадите его в Куличкове, это через двадцать минут после Дмитровска, – попросила мама проводницу. – Машиниста я предупрежу.

Зачем и о чём мама будет предупреждать машиниста, Витя не знал. С его родителями многое было не ясно, но он считал, что лучше не будить лихо, пока оно спит тихо. Если родители отмалчиваются, значит, так надо. Но ничего, когда-нибудь он докопается до их секретов. Ладно бабушки-дедушки, которые якобы жили в труднодоступных местах и потому никак не могли увидеться с внуком. Сами предки отчебучивали чёрт-те что, а потом делали вид, что ничего не было!

Однажды папа решил запечь курицу. Он запихнул её в духовку, а после они с Витей увлеклись компьютерной игрой и про ужин забыли, пока из кухни не запахло палёным. Папа кинулся спасать курицу, но было поздно – она сгорела.

– Ничего, – папа успокаивал Витю, хотят тот и не думал волноваться, – сейчас что-нибудь придумаем… только маме не говори.

Он залез в шкафчик, достал оттуда перец и обсыпал им курицу. Затем сказал несколько непонятных слов.

«Наверное, на английском», – решил Витя, который в языках был слаб.

Курица вспыхнула, на её месте возникла огненная птица с хохолком на маленькой голове. Она облетела квартиру, оставляя шлейф дыма и искр, и выпорхнула в окно. После полчаса пришлось проветривать комнаты.

Витя честно не собирался рассказывать об этом маме, хотя его распирало от любопытства, а папа на расспросы отмалчивался и протирал стёкла очков. Но мама узнала обо всём сама. Ещё в прихожей она энергично задвигала носом, втягивая в себя воздух, а затем закричала так, что на припаркованных возле дома машинах сработала сигнализация.

– Феникс! Огненный! В момент воскрешения! – бушевала она. – О чём ты думал? Да он же неустойчив к несказочной среде. А если бы взорвался?! Если ты о себе не думаешь, подумал бы о ребёнке.

Витя не поверил собственным глазам: у мамы из ушей повалил пар. До этого момента он считал, что «пар из ушей» – это такое образное выражение, когда говорят о рассерженном человеке.

Пока родители выясняли отношения, то есть мама кричала, а папа теребил очки, Витя сел за компьютер и набрал слово «феникс». Поисковик выдал несколько тысяч ссылок. Витя прошёл по одной из них и узнал, что феникс – это мифологическая птица, сгорающая в огне, а после возрождающаяся. Но что делала сказочная птица в их доме, так и осталось загадкой: родители на следующий день прикинулись страдающими потерей памяти. Мол, ничего не было, а огненное видение Вите просто почудилось – и всё тут. И он отстал – неохота себя глупцом ощущать. Вскоре Витя и сам поверил, что происшедшее – сон или он так сильно замечтался, что представил это. Вот ведь откуда в их квартире взяться сказочной птице? Не волшебник же его папа, в самом деле. Так что для собственного спокойствия Витя отложил этот случай в особую папочку памяти под названием «Неопознанные явления». Там уже хранились бумажные кораблики, которые сначала устраивали морской бой в ванне, а после уплывали через трубу в океан, а ещё самолётики, уносящиеся к далёким звёздам.

В вагоне мальчик занял своё место. Проводница принесла бельё и чай с пирожками. После ужина Витя долго смотрел в окно, где мелькали силуэты деревьев, постепенно растворяясь в темноте. На него напал страх, хотя и соседи по купе, и проводница обещали маме присмотреть за ним. Но никогда ещё он не оставался один без родителей. Поэтому на него нахлынула грусть, а вместе с ней и особый поэтический зуд, когда слова сами складываются в строчки:

 
В сини темнеющих небес
Мерцает яркая звезда.
И, пролетая через лес,
Сквозь время мчатся поезда.
 
 
Они стремятся в дальний край,
Чтоб людям встречу подарить,
Москву и дивный Первомай
Между собой соединить.
 

Витя не был уверен, что существует такой город – Первомай, хотя слышал от взрослых это название, но всё же записал стихотворение в блокнот. После пожелал попутчикам спокойной ночи и лёг на полку. Куда он едет? Кто его встретит? Мысли мешали, как надоедливые мухи. Хотелось плакать. Но мальчик сдерживался – ещё примут за слабака. Постепенно он успокоился и сам не заметил, как заснул.

Разбудили его рано утром. Поезд остановился посреди поля, на котором стояла покосившаяся табличка с надписью «Куличково». Ни вокзала, ни даже платформы не наблюдалось. Заспанная проводница помогла Вите спуститься, и состав тронулся. Витя остался один. Холодок пробежал по позвоночнику: никого! Он потерялся! Что же делать? Витя огляделся: солнце золотило лохматые макушки дальнего леса, цветы приоткрывали бутоны, вокруг них гудели трудяги-пчёлы, да ещё неподалёку неспешно прохаживалась Каркуша.

– Ну, здравствуй, внучок, – раздалось над ухом. – Давай знакомиться.