Он зовет тебя «любимая»,
А я – «дорогая».
Ты твердишь, что счастлива.
А по мне – гибнешь, утопая.
Мы слишком много наобещали.
Теперь я думаю, едва ли ты это помнишь.
А я могу? После того, как она трахнула меня, пока я был мертвецки пьян и ничего не соображал? После того, как вынудила меня лишить ее девственности и возвращалась за добавкой, изо дня в день упрашивая не натягивать презерватив?
После того, как позвонила маме, обработала ее и Бриджет надавить на меня с этой свадьбой, убедила маму и Элейн съехаться?
Он не может остаться.
Но я-то могу. И должна. Это моя работа. Четко и совершенно ясно я понимаю, что ничего не изменилось. Мэл по-прежнему хочет, чтобы я шла на грандиозные жертвы ради наших зыбких отношений. А я по-прежнему потакаю ему, потому что… почему? Из-за его красивых фиолетовых глаз? Из-за сильных мускулистых рук? Из-за трогательных песен?
Перебирайся в Ирландию в восемнадцать лет.
Брось учебу.
Уволься.
Спасибо, что хоть не попросил вылизать ему дочиста ботинки.