Я прижал ее к ближайшим полкам, и спустя два десятилетия, в тридцать три, я сделал то, чего не смог четырнадцатилетний Ники. Я поцеловал ее долго и жестко, начиная от основания ее шеи, двигаясь вверх, переплетая ее пальцы со своими. Она извивалась напротив меня, шепча мое имя. Я чувствовал, как она снимала одежду, слой за слоем. Мы оба знали, что никто не помешает нам. Никто не мог остановить нас.