Это единственная из моих книг, мораль которой я знаю. Не думаю, что эта мораль какая-то удивительная, просто случилось так, что я ее знаю: мы как раз то, чем хотим казаться, и потому должны серьезно относиться к тому, чем хотим казаться.
Лето 2022 года. Утром прошёл небольшой дождь, но солнце уже приступило к выполнению своих обязанностей.
К.В. позволила себе закурить сигарету. Ещё совсем недавно она и подумать не могла, что вредная привычка времён её такой далёкой молодости снова вернётся.
Впрочем, вернулась не только она. Реальность заставила пожилую женщину вновь задуматься над вопросом, который когда-то отнял у неё покой и который она считала, хотела считать, делом дней минувших. Есть ли у пропагандистов совесть?
В молодости ей довелось присутствовать на процессе над Говардом Кемпбэллом - знаменитым пропагандистом Третьего рейха. Его обвиняли в содействии в убийстве миллионов людей. Она помнила, какое пугающее впечатление на неё произвели человеконенавистнические тирады того, кого большинство считало нацистским преступником. Сами слова «преступления против человечности», неоднократно произносимые на процессе, заставляли её внутренне вздрагивать.
Подсудимый, Говард Кемпбэлл, родился в США, переехал в Германию, где он женился, в совершенстве овладел немецким и оказался востребованным.
Она помнила, что к понятному отвращению примешивалась непрошеная жалость. Говард, умеющий ловко обращаться со словами, мог бы стать успешным драматургом и счастливо жить с женой, если бы не проклятые обстоятельства.
К.В., в отличие от многих, присутствовавших на том суде, допускала возможность, что Говард говорит правду, а не пытается спасти свою шею. В конце концов, Кемпбэлл сам, по своей воле, сдался охотящимся за ним израильтянам. Зачем он это сделал? Неужели его замучила совесть? Быть может, нацистский пропагандист действительно только носил личину, под которой скрывался помощник, ценный агент союзников? И эта личина видоизменила в итоге его сознание и превратила в символ для людей, верящих в своё превосходство над другими.
Каждый вечер, возвращаясь в свой маленький душный номер со слабым кондиционированием, она думала о том, каково это носить маску - каждый день, без выходных, опасаясь то и дело сделать неверный шаг. Разве может человек до такой степени овладеть искусством лицедейства, так слиться с надетой однажды маской?
Здесь и сейчас К.В. занимало не это. Она слишком хорошо помнила трагичную и в общем-то закономерную развязку.
В её не потерявшей остроту памяти всплывали фрагменты речей защиты и обвинения. И адвокат, и прокурор максимально выкладывались на процессе против Говарда Кемпбэлла.
Отрывки из речи адвоката
...
Как вы видите, уважаемые дамы и господа, имеется достаточно свидетельств того, что мистер Кемпбэлл всего лишь выполнял поручения американской разведки. Поддерживая на словах гитлеровский режим, повторяя самые гнусные измышления, он приближал падение Царства Тьмы. Рискуя при этом собственной жизнью, заметьте.
Да, он разжигал ненависть в сердцах, но был ли у него выбор? Как иначе он мог делать свою работу? Не его вина, что его речи падали на подготовленную почву.
Я знаю, что мне возразят в духе «Но зачем же было быть первым из учеников?»
Это будет справедливо, но человек несовершенен по своей природе. Начиная играть роль, увлекаешься. Произносить ужасные вещи не получается безнаказанно.
Невольно можно начать в них верить. Вам нужны доказательства? Подумайте о судьбе той немецкой девушки, которой поручили сыграть роль возлюбленной Говарда.
Не забывайте, как в итоге она поступила, поверив в подлинность надетой маски. Что она сделала с собой.
Говард - не святой и не провидец, он обычный человек, пускай и талантливый.
Мой подзащитный никогда не планировал становиться пропагандистом и работать проводником зла.
Он хотел прожить всю жизнь в «государстве для двоих», где он и его жена были бы единственными гражданами.
Только обстоятельства, беспощадные и всепроникающие, заставили Говарда пройти тот путь, который привёл его на скамью подсудимых.
Прошу вас понять меня правильно, но в некотором смысле Говард Кемпбэлл - тоже жертва гитлеровского режима и противостояния держав.
...
К.В. вспомнила, что эта ремарка вызвала предсказуемое негодование в зале.
Отрывки из речи прокурора
...
Уважаемый адвокат, конечно, рад бы во всём обвинить обстоятельства, дегуманизирующие обстоятельства. Но, простите, этот аргумент не выдерживает критики. Применяя такую псевдологику, можно снять ответственность практически с любого. С Эйхмана? С Глобочника? С Гиммлера? И, прошу, не надо говорить, что я вырвал фразу из контекста. Сегодня немало любителей переложить вину на общество, несчастливое детство (об этом, кстати, адвокат тоже не преминул упомянуть), неудачное расположение планет и происки марсиан. Любителей предложить поставить себя на место другого.
Допустим (тяжкий вздох). Однако есть поступки, которые таким оправданиям не подлежат.
Знаете, мне всё равно, что думал или во что верил обвиняемый где-то там в глубине своего сознания. Для меня важны последствия его зримой деятельности.
Кемпбэлл талантлив? О, да! Но это, если хотите, только усугубляет его вину. Своими умело сконструированными речами он одурманивал целую нацию, неплохо образованную и гордящуюся своей культурой. Его злодейские диатрибы до сих пор заражают неокрепшие умы людей разных рас и вероисповеданий.
Преступления совершают люди, а не абстрактные идеи или кабинетные планы. У преступлений есть исполнители и авторы.
Говард, которого вы видите перед собой, был и тем, и другим.
Кто-то считает, что обвиняемый работал на союзников?
Что же, докажите, и тогда посмотрим. Пока же я знаю только одно. Кемпбэлла никто не заставлял делать то, что он делал. Он мечтал о спокойной семейной жизни? У него, в отличие от многих, была возможность вернуться к себе на родину.
Нет, он сделал свой выбор. Кемпбэлл начал публично говорить, выступать на радио, получать большие гонорары… В результате его слова, пропитанные ядом и щедро оплаченные, убивали людей за тысячи километров от радиостанции, откуда он вещал.
Вы говорите, обвиняемый сам сдался правосудию? Но, если он считал себя не тем, за кого столько лет себя выдавал, почему не рассказал обо всём сразу после войны? Нет. Кемпбэлл, как мы знаем, предпочёл уехать в Америку и проживать родительское наследство. Он много лет только и делал, что врал окружающим, возможно, врал своему самому близкому человеку. Как можно верить, что теперь он вдруг начал говорить правду? Которая лично для меня не освобождает его от тяжкой вины.
...
К.В. знала, чем закончился тот процесс, но она так и не разобралась, заслуживал ли Говард, этот циничный романтик со своеобразным чувством юмора, оправдания, человеческого оправдания. Да и нуждался ли он в нём? Скорее, ему нужно было самому поверить, что он заслуживает оправдания. Самому убедиться, что с моральной точки зрения допустимо выбирать из двух зол меньшее.
Доктор Эпштейн, сосед Говарда в Нью-Йорке, полагал, что, возможно, ему бы помогло понимание. Но кто мог по-настоящему понять Говарда? Слишком уникальным и слишком противоречивым был его жизненный опыт. Мало кто тогда мог бы поставить себя на место Кемпбэлла.
За окнами снова зашуршал дождь. Он вернул К.В. в настоящее. Наблюдая за процессом над Говардом, изучая его судьбу, девушка надеялась, что это послужит уроком-предостережением на будущее. Эта мысль придавала какой-то смысл бессмысленным зверствам одних людей над другими...
Сейчас, спустя бесчисленное число лет, К.В. знала, что это не так. Мир и человеческая жизнь по-прежнему хрупки и в высшей степени уязвимы.
Недаром один её старый знакомый как-то сказал:
И еще одна мораль открылась мне теперь: занимайтесь любовью, когда можете. Это вам на пользу.
