Введение

Когда реальность – это просто набор вероятностей, где каждый момент можно подогнать под нужное уравнение, а от вины можно избавляться, стерев её из всех возможных линий времени, становится сложно понять, кто вообще стоит за преступлением. Или, точнее, за наказанием. В конце концов, если ты можешь изменить свою судьбу, можно ли вообще говорить о чём-то вроде наказания? Или это просто ещё один способ контролировать хаос?

«Квантовый адвокат» – это не просто история о преступлении и наказании, а запутанный клубок вероятностей, где даже самые незначительные выборы могут привести к катастрофе. В этом мире правду можно спрятать, как скрытый слой в многослойной квантовой модели, и правда может быть такой зыбкой, что её просто не существует.

Кейдж – детектив старой школы. Он привык к пулям, взломанным системам и людям, которые считают себя умнее закона. Но когда один человек оказывается мертвым, а убийца – официально не рождался, Кейджу придется столкнуться с самым сложным делом в своей карьере.

Этот детектив – не просто расследование убийства. Это философское путешествие по лабиринту вероятностей, где преступники могут быть невиновными, а невиновные – преступниками, и где все, что кажется истиной, легко рушится под весом новых данных. Если в таком мире можно манипулировать временем и пространством, если реальность – это лишь абстракция, то что остаётся от самого понятия вины? И кто тогда виноват?

Пройдите с нами по этому пути, где каждый шаг – это риск оказаться в совершенно другой версии реальности, а сами законы кажутся такими же эфемерными, как и наша вера в то, что завтра будет таким же, как вчера. Потому что в мире, где квантовая система может всё переписать, точно можно только одно: всё подвержено изменению.

Готовы ли вы узнать, как далеко можно зайти, когда вероятность – это единственное, что разделяет вас от конца истории?

Глава 1. «Убийство невозможного человека»

«Он мертв. Или нет?»

Гарольд Винсент был мертв.

Во всяком случае, об этом свидетельствовало бездыханное тело, распростертое на полу его личного кабинета. Оно лежало там, где должно было лежать, с характерными признаками летального исхода: отсутствие пульса, характерная бледность, и, что важнее всего, простреленный череп.

Детектив Нортон Кейдж присел на корточки рядом с покойным миллиардером и задумчиво хмыкнул.

– Достаточно мертв. – Он постучал костяшками пальцев по холодному запястью Винсента. – Не воскресает.

– Ты что, проверяешь его на свежесть, как вчерашний бургер? – раздался насмешливый голос за спиной.

Кейдж лениво обернулся. Мэтти, его напарница, стояла у дверей, скрестив руки на груди. Ее идеально отглаженный костюм в очередной раз контрастировал с его потрепанным плащом, который, кажется, побывал во всех самых худших барах этого города.

– Вообще-то да, – невозмутимо ответил Кейдж. – Мог бы быть и несвежим. Хотя по запаху не скажешь.

Мэтти закатила глаза, но не стала спорить. Вместо этого она провела рукой перед собой, активируя интерфейс встроенных в глаза линз.

– Криминалисты утверждают, что убийство произошло три часа назад. Камеры наблюдения зафиксировали только самого Винсента. Ни одного постороннего в здании не было.

Кейдж вздохнул.

– Ну конечно. Естественно, миллиардер, управляющий самой продвинутой юридической системой в мире, умирает в идеально запертой комнате. Сам. От пули в голову. Без орудия убийства.

Он устало встал, хлопнув себя по коленям.

Комната действительно была идеальным образцом классической «закрытой комнаты» из старых детективов. Одна дверь – заперта изнутри. Окна – бронированные, непроницаемые даже для дронов. Вентиляционные шахты – слишком узкие, чтобы через них могла пробраться даже крыса, не говоря уже о киллере.

И всё же Винсент был мертв.

– Чудеса науки, – пробормотал Кейдж.

– Вообще-то, чудеса квантовой юриспруденции, – поправила его Мэтти. Она провела рукой над телом, и голографическая модель трупа всплыла в воздухе. – И тут начинается самое интересное.

Кейдж скептически приподнял бровь.

– Ты говоришь так, будто мертвый миллиардер – это банальность, а не повод удивиться.

– Удивление начинается дальше, – сказала она и повернула голограмму так, что изображение стало выглядеть как рентгеновский снимок. – Согласно квантовому адвокату, Гарольд Винсент не мог быть убит.

Кейдж моргнул.

– Прости, что?

– Его квантовый адвокат утверждает, что в момент смерти вероятность его гибели была равна нулю.

Кейдж уставился на труп, затем на голограмму, затем снова на труп.

– Знаешь, я много раз видел, как люди умирают при странных обстоятельствах. Один парень в прошлом году случайно застрелил себя, полируя пистолет. Но Винсент… Он умудрился помереть, когда этого не должно было случиться вообще.

Он задумчиво почесал подбородок.

– Значит, кто-то научился убивать даже за пределами вероятности.

И впервые за долгое время Кейдж почувствовал, что его утренний кофе был явно недостаточно крепким для этого дерьма.

«Квантовый адвокат говорит – нет»

– Дайте угадаю, – протянул Кейдж, – кто-то позвонил 911 и сказал, что Гарольд Винсент застрелился, но сперва сверился с гороскопом и убедился, что это математически невозможно?

Мэтти скривилась.

– Почти. Сообщение отправил его квантовый адвокат.

Кейдж помолчал, пытаясь переварить это предложение. В его практике убийцы обычно были из плоти, крови и, в лучшем случае, с адвокатом из дешевой конторы, который заявлял, что клиент "не помнит, как пьяный упал пятнадцать раз подряд на нож".

Адвокаты из квантового поля были чем-то новым.

– Ты хочешь сказать, что его собственный адвокат сообщил о смерти клиента?

– Да. Причем с пометкой «ошибочная ситуация».

Кейдж медленно провел рукой по лицу.

– Ошибочная ситуация… Черт. Я думал, что самая ошибочная ситуация в этом городе – это я с утра в хорошем настроении.

Мэтти проигнорировала шутку и активировала интерфейс на запястье. В воздухе всплыло полупрозрачное голографическое лицо – нейтральное, приятное, с безупречной белоснежной улыбкой. Голос, как и положено корпоративному ИИ, звучал так, будто его кастинг проходил среди актеров рекламы зубной пасты.

– Добрый вечер, детектив Кейдж. Квантовый адвокат компании «V-Law Solutions» к вашим услугам. Мой клиент, Гарольд Винсент, не может быть мертв. Пожалуйста, проверьте оборудование на предмет сбоев.

– Оборудование в порядке, – буркнул Кейдж, глядя на труп. – Он просто немного дырявее, чем был утром.

– Согласно моим расчетам, вероятность летального исхода для мистера Винсента в период с 12:00 до 16:00 составляла ровно 0%.

Кейдж усмехнулся.

– Ну раз ты так говоришь, наверное, он просто разыгрывает нас. Сейчас встанет, стряхнет мозги с пола и пойдет пить свой чертов смузи с биодобавками.

ИИ-адвокат вежливо улыбнулся, как будто не уловил сарказма.

– Вероятность воскрешения равна 0,001%. Это несущественный фактор.

– Рад, что ты так уверен, Боб. Можно я просто назову тебя Боб?

– Вы можете называть меня как угодно, детектив. Но мое имя – Богарт.

– Прекрасно, Богарт, – проворчал Кейдж. – А теперь скажи мне, что именно ты курил, когда считал вероятность смерти человека, который прямо сейчас источает аромат посмертного разложения?

– Я не употребляю наркотические вещества, детектив.

– А стоило бы.

Мэтти усмехнулась уголком губ, но быстро вернулась к делу:

– Как работает система, Богарт? Почему ты так уверен, что Винсент не мог умереть?

– Система базируется на квантовом анализе вероятностных линий, – безмятежно пояснил ИИ. – Я рассчитываю все возможные события, которые могут произойти с клиентом в заданный временной промежуток, и перераспределяю вероятности так, чтобы минимизировать риск. На момент предполагаемого убийства вероятность гибели мистера Винсента составляла ровно 0%. Это значит, что в любой возможной реальности он должен был остаться в живых.

Кейдж покачал головой, щелкнув языком.

– То есть ты не просто адвокат. Ты, черт тебя подери, квантовый Ангел-Хранитель в дорогом галстуке.

– Ваш сарказм зафиксирован, детектив. Он не влияет на результаты расчетов.

Кейдж хотел было послать Богарта туда, куда обычно отправлял всех виртуальных идиотов, но остановился. Он давно научился замечать трещины в чужой уверенности – даже если у собеседника не было лица.

– А что, если кто-то подделал вероятность? – спросил он.

В голосе Богарта впервые появилась едва заметная пауза.

– Подобная технология запрещена международным законодательством.

– О, тогда, конечно, никто не стал бы этим заниматься. Раз это запрещено, значит, все честные граждане вежливо сложили руки и пошли пить чай с баранками.

ИИ помолчал, как будто проверял базу данных на наличие чувства юмора.

– Ваш сарказм снова зафиксирован.

Кейдж закурил сигарету, не спрашивая, можно ли в комнате для допросов курить. В этом городе можно было убивать людей, существующих в нескольких реальностях одновременно, но дымить в помещении считалось вопиющим нарушением норм поведения.

Он глубоко затянулся и выпустил дым прямо в голограмму Богарта.

– Слушай, ты можешь рассчитать хоть миллион вероятностей, но вот что меня всегда интересовало… – Кейдж прищурился. – Кто проверяет тех, кто проверяет всех остальных?

Богарт замер на секунду. Лицо осталось вежливо-нейтральным, но Кейдж поклялся бы, что услышал в алгоритмах едва уловимое напряжение.

– Система самоконтроля интегрирована в архитектуру квантового адвоката.

– Конечно, – протянул Кейдж. – А еще у всех психов в дурке есть медали за образцовое поведение.

Он снова посмотрел на труп.

– Так вот, Богарт… либо ты облажался, либо кто-то научился ломать реальность. И знаешь, что меня пугает больше всего?

– Что именно, детектив?

– Я пока не решил, что из этого хуже.

Богарт замолчал. Где-то в его алгоритмах родилась новая вероятностная линия – та, где Нортон Кейдж оказался самым опасным человеком в этой комнате.

– Ну что ж, – детектив затушил сигарету о металлический край стола. – Похоже, нам с тобой придется научиться доверять друг другу, Боб.

ИИ поправил себя с механическим терпением:

– Богарт.

– Как скажешь, Боб.

«Слишком много вероятностей»

– Знаешь, Кейдж, иногда мне кажется, что этот город совсем поехал, – сказала Мэтти, не поднимая глаз от голографического интерфейса.

Она сидела за консолью, сверкая идеально отполированными ботинками, и методично прокручивала перед собой вероятностные линии. Они плясали в воздухе, переплетаясь, как цифровая паутина. В каждой линии Гарольд Винсент оставался живым.

– Поехал? – хмыкнул Кейдж, осматривая кабинет покойного миллиардера. – Этот город давным-давно сгорел, сполз в канализацию и теперь ползет обратно на четвереньках, чтобы взять кредит.

Он лениво перевернул перо на столе Винсента, подкинул его в воздух и поймал. В комнате все было безупречно чистым. Винсент, как и полагалось параноидальному миллиардеру, не любил беспорядок.

Кроме одного беспорядка – его собственного убийства.

Кейдж покосился на голографический труп, всё еще висящий в воздухе. Череп с аккуратной дырой в виске. Безупречный костюм без следов борьбы. Идеальная сцена преступления, которую нельзя было совершить.

Мэтти вздохнула, запуская новую симуляцию.

– Ладно, вот смотри, – она вывела на экран 3D-карту офиса. – Винсент заходит в кабинет. Закрывает дверь. Один.

– Всё нормально, – кивнул Кейдж.

– Через пять минут заходит ассистент, приносит кофе. Винсент берет чашку, делает глоток. Улыбается.

– Окей.

– Через тринадцать минут ассистент уходит. Винсент остается один. Живой, здоровый, слегка раздраженный, но живой.

– Всё еще логично.

– Спустя два часа… – Мэтти запустила финальную секвенцию. – …Он всё так же сидит за столом, жует антистрессовую жвачку, проверяет отчеты. Потом встает, выходит из-за стола и…

Она замерла.

– И?.. – Кейдж подошел ближе.

– И ничего. – Она покрутила виртуальную проекцию. – Ни одной вероятностной линии, в которой он умирает.

Кейдж посмотрел на неё, затем на голограмму.

– Ну, может, мы зря кипишуем? – предположил он. – Может, он вообще не умер?

Он обернулся и снова уставился на тело. Тело уставилось в потолок.

– Ладно, он, конечно, умер, – признал детектив.

Мэтти поджала губы, потирая висок.

– Кейдж, это не просто странно. Это невозможно. Квантовые линии – это не угадайка. Они фиксируют все возможные события. Если в одной реальности Винсент должен был подавиться кофе, в другой – поскользнуться на собственной паранойе и умереть от сердечного приступа. Но его смерть отсутствует. Ее не существует ни в одной линии реальности.

– Ага. И это сильно осложняет нам работу.

Мэтти уставилась на него.

– Осложняет? Да это вообще ставит под сомнение всё, на чем держится квантовая криминалистика!

– Ты говоришь так, будто раньше она не была полным фарсом, – лениво ответил Кейдж.

Мэтти проигнорировала его сарказм и сосредоточилась на экране.

– У нас три варианта, – сказала она. – Первый: в системе произошел сбой.

– Отпадает, – фыркнул Кейдж. – Богарт уже бы забил тревогу.

– Второй: кто-то научился скрывать убийства от квантового анализа.

Кейдж задумчиво постучал пальцем по губам.

– Звучит правдоподобно. И что третий?

Мэтти посмотрела на тело Винсента.

– Что он всё ещё жив.

Повисло молчание. Кейдж перевел взгляд на труп, потом обратно на Мэтти.

– Хочешь сказать, что передо мной сидит его фантом, а сам Винсент сейчас пьет коктейль где-то на Бали?

– Я хочу сказать, что, возможно, он существует в каком-то другом состоянии. В состоянии… – Она запнулась, подбирая слова.

Кейдж ухмыльнулся.

– Ты хочешь сказать, что он в квантовой суперпозиции?