Отзывы на книги автора «Ксения Букша»

Прочитала свою рецензию на книгу Ксении Букши "Открывается внутрь" и мне немножко стыдно, потому что рецензия получилось какой-то токсичной и злой. Мне не очень понятна причина этого, возможно в тот момент я была очень расстроена. Мне кажется, если сейчас я перечитаю сборник у меня будут совсем другие ощущения, возможно я набрала какого-то опыта, как жизненного так и читательского, чтобы смотреть на литературу шире, видеть и чувствовать её, ощущать вложенные труды, осознавать её (литературы) возможности.

Чуров и Чурбанов - это достаточно интересная книга, несмотря на то что я не люблю мистику и смазанные жанры, эта книга всё равно смогла меня в чём-то покорить. Её нельзя назвать чисто фантастикой или нельзя назвать реализмом, нельзя назвать мистикой, это нельзя назвать детективом, это просто современная русская проза которая обитает в каком-то своём ещё заклейменным ярлыком жанре, поэтому она считает себя в праве пользоваться всеми средствами, которыми только располагает.

Чуров и Чурбанов являются противовесом друг для друга, несмотря на схожий старт в медицинском учреждении их жизни расходятся и складывается совершенно по-разному, в то время как их сердца продолжают биться в унисон. Мне понравилось идея, вот именно та фантастическая часть, которая заложена в книгу, выглядит очень реалистично, настоящей. Ты умом понимаешь, что в реальности такого нет, но чувствами тебе кажется, что в принципе это возможно, благодаря чему книга выглядит все таки реализмом (для меня это почему-то важно, поэтому я там много вокруг этого топчусь). Поднимается достаточно сложная тема (и в книге всё благополучно складывается, но в жизни как правило все происходит совсем не так) - оба героя пришли к некому финалу, когда жить ещё можно очень долго, но сил и возможностей для этого уже нет никаких, и предоставляется возможность уйти из жизни, но при этом заодно подарить жизнь огромному количеству других людей, вылечив их заболевания раз и навсегда без побочных последствий, если таким последствием не считать жизни главных героев.

Выбор очевиден и, возможно, поэтому мне понравилась книга. Потому что, как правило, авторы всегда оставляют вопрос открытым, они просто описывают боль, но не дают никакого оценочного суждения, никакого выхода из этой боли, а у Букши всё достаточно благополучно складывается (хотя смотря с какой стороны для кого это благополучно) и вот этой легкости в купе с поэтичностью языка, которая формировала этот фантастический натуралистический сюжет меня очень приятно обволокло и порадовало.

Сборники рассказов и повестей про антиутопии — одни из самых популярных. Стоит отметить триптих антологий "Хаос...", русскую и американскую антологии-тезки "Апокалипсис".
Вот и непрофильное издательствл "Альпина нон-фикшн" решило отметится на этом рынке. Видно, витало что-то в воздухе, наполненном вирусом ковида, еще год назад. Накаркали.
Идея антологии понятна — взять востребованных авторов не из фантастического гетто и попросить их дать своё видение того, что бывает, когда время вышло.
И что же из этого вышло?
Чёртова дюжина (думаю, что число неслучайно) рассказов разделились на три неравные части: юмор-сатира-ирония-сарказм, абсурд-сюрреализм и триллеры.
Больше всего, очевидно, сатирических вещей. Человеку всё-таки проще даже над жуткими вещами смеяться, а не заламывать руки.
За абсурд и сюр отвечают А.Пелевин и Букша. Отвечают плохо.
Триллером отметился Захаров.
Чисто жанровые фантастические вещи, без попыток в натужные смехуечки, получились у Рубанова, Панова, Шаргунова.
Как и в большинстве антологий, есть вещи, вызвавшие восторг, разочарование или не вызвавшие ничего.
В восторге остался от рассказов Садулаева, Веркина, Сальникова, и, пожалуй, Ганиевой и Драгунского.
Разочаровали Пелевин и любимая Букша.
Считаю, читать необходимо. Помимо любопытно раскрытой основной темы, антологию можно и нужно рассматривать, как точку знакомства с современными российскими писателями.
8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Отзывы на каждый рассказ антологии в карточках рассказов.

Стереотип, но стереотип вполне справедливый. Русская литература испокон веков – надрыв, мрак и уныние, разыскивать в которых крупицы счастья нужно с лупой, и полученный перечень выйдет довольно скудный. «Редакция Елены Шубиной» затеяла славное дело – собрать под одной обложкой «счастливые» поэзию и прозу и тем самым разбить убеждения и читателей, и писателей, и просто сочувствующих, уверенных в том, что в русской литературе счастья нет. Получилось ли? А вот знаете, спорный вопрос.

Счастье у всех получилось очень разное, но с тем, что все оно русское – не поспоришь. Мрак и уныние никуда не делись, просто к ним пришпилили не-всегда-хэппи-и-не-всегда-энды. Мало солнечного света и свежего ветра, звонкого смеха, песен, распирающих грудь (такое оно, видимо, мое представление о счастье), много проблем и тоски, а суть счастья часто сводится к обыденным вещам или психологическим проблескам. Оно и правильно, и такое счастье бывает. Но, глядя на него, как-то не тянет говорить «Счастье-то какое!» Найти силы жить дальше после депрессии и попытки суицида? Осознать, что жизнь не закончена, а только начинается? Понять, что счастья нет и не будет, и успокоиться душой? Решить, что оно зависит от тебя, и найти тепло ты можешь и в родной берлоге, среди людей, которых знаешь уже давно, было бы правильное восприятие? Это скорее «счастье, что все обошлось». Мрачноватое какое-то счастье. Тускловатое. Счастье типа «норм счастье», а не «СЧАСТЬЕ!» (а так хотелось именно такого!).

В сборник вошли стихи и рассказы известных русских авторов – Наринэ Абгарян, Дмитрия Быкова, Яны Вагнер, Евгения Водолазкина, Александра Гениса, Марины Степановой и других, а также то, что названо лучшей прозой выпускников Школы литературного мастерства.

Лично мне больше всего понравились рассказы Анны Матвеевой «Ида и вуэльта» и «Кредит» Ярославы Пулинович. Стихи не пошли, но тут, полагаю, на любителя. Что касается прозы – хоть и часто мрачноватая, она все же хорошая, крепкая.

Рассекающим в поисках счастья, мрачным и унылым, обросшим бытовыми проблемами рекомендуется. Кто знает, может, именно эти страницы помогут вам понять, что и вы-то на самом деле счастливы.

– А если я умру? Кому-нибудь будет меня жалко?
– Мне будет, – сказал Чуров. – Но вообще-то ты не умрёшь. Мы, врачи, такого не допустим.

Ксения Букша еще очень молода для русского писателя, которого по толстоевской традиции представляем не иначе, как с окладистой бородой. А начинала вовсе девочкой. Однако уже и тогда была, а теперь остается серьезным автором, чей голос звучит от лица малых мира сего которые за себя говорить не могут. Не упиваясь живописанием маргинального быта, не давя на жалость, спокойно, но настойчиво, хотя в современной клипово-мозаичной стилистике и собственной повествовательной манере. Продолжает традиции великой русской литературы.

В новом, предельно реалистичном, романе лишь одно фантастическое допущение, а именно: на свете существуют первичные синхронные пары, – это люди, у которых сердце бьётся в едином ритме, синхронно. И человек с сердечно-сосудистым заболеванием любой степени тяжести, проведя трое суток возле пары синхронов, совершенно излечивается. С одним «но», когда умирает один из пары, все, вылеченные таким способом, погибают одновременно с ним. Это общеизвестно, способ лечения, казавшийся таким обнадеживающим, признан бесперспективным. Пока не выясняется кое-что дополнительное…

Они разные, одноклассники Чуров и Чурбанов. Как масло и вода, которые не смешиваются Незаметный спокойный надежный Ваня Чуров живет с мамой и лежачей бабкой в питерской коммуналке. Денег постоянно не хватает, о приличных вещах и мечтать не приходится. Бабку жаль, но маму, которая ломается на двух работах, жальче. И после школы он сам моет обгаженные старческие ягодицы, меняет собственноручно сконструированный и сшитый непромокаемый подгузник. О памперсах для взрослых тогда слыхом не слыхивали, да и дорого такое.

Пофигист, приколист, эгоист Чурбанов перевелся из другой школы, сразу всех очаровав. Он из тех, людей вокруг который все кипит, солнце светит ярче, трава зеленее Человек-праздник, живой фейерверк. Иметь такого в друзьях безумно интересно, но и утомительно. И девочки, на которых Чуров лишь издали смотрит, Чурбанову как спелые груши, сами в руки падают. Только долго рядом с ним не держатся, Чрезвычайно плотный каузальный план труден в непосредственной близости (кто понимает).

Но вот как-то так случилось, что именно эти двое составляют синхронную пару. Они узнают об этом случайно, во время выезда на пикник студентами меда - а кому, вы думали, пришло бы в голову сопоставлять частоту пульса у отдельных членов компании, не будущим же геологам, архитекторам или финансовым аналитикам. Закончив ВУЗ Чуров ожидаемо станет хорошим врачом, детским кардиологом. А Чурбанов не закончит, бросит. В микробизнесе покрутится, кучу мелких, но действенных стартапов замутит. Разбогатеть с этого не разбогатеешь, но на интересную яркую жизнь будет хватать.

Они разные, но оба настоящие. И финал, такой неожиданный, горький и прекрасный - закономерен.

— А что будет в конце Адвента? — молча спрашивал пупс у лисички.
— Разве ты не знаешь, будет Рождество, — отвечала лисичка.
— А что такое Рождество?
— Это когда родился маленький Иисус, — отвечала лисичка. — Как только он родился, его положили в ореховую скорлупку, накрыли лепестком розы и пустили по течению реки.
Стеша была не сильна в священной истории. Младенца Иисуса она путала с Моисеем и, наверное, c Дюймовочкой.

Тот случай, когда название книги исчерпывающе раскрывает ее содержание. Новый роман Ксении Букши не Рождественский рассказ в общепринятом смысле. Непременные составляющие таких историй: героев подстерегают опасности, ситуация в определенный момент становится критической, и кажется нет спасения, но в финале все благополучно разрешается. Назидательный подтекст не то, чтобы обязателен, но приветствуется.

В православной традиции нет понятия адвента, потому нелишне объяснить. В католицизме и некоторых ветвях протестантизма это период времени, охватывающий четыре предрождественских воскресенья. Сейчас как раз он идет, "время радостного ожидания". Совпадает с Рождественским постом (для тех, кто держит), и для всех - время подумать о душе, о вечных ценностях, примириться, простить, исправить. Для детей есть традиция адвент-календаря - картонного домика с открывающимися на каждый день адвента окошками, за которыми ребенка ждет приятный сюрприз или сладость.

Так вот, "Адвент" не рождественская, а именно предрождественская история. Здесь нет накала страстей и выраженного экстрима, но есть самое темное время года, когда мир пронизан мелкой моросью из дождя и снега, а значение мелких пакостей, вроде простуд, муниципальных чиновников, недоброжелательно настроенных к тебе и твоему ребенку воспитателей - разрастается до космических размеров. Вспоминается то из прошлого, что хотелось бы забыть, мгла понемногу сгущается.

Они обычная семья питерских интеллигентов. Из тех, что понаехали, не вдруг были приняты надменной северной столицей, но в конце концов нашли в ней свое место. Аня музыковед, Костя математик, Стеша ходит в детский сад. И кто-то четвертый, которого пока еще нет. Ксения Букша не из тех авторов, кто балует читателя линейным нарративом "от забора до обеда" и четко прописанным сюжетом, ее проза это всегда мозаика фрагментов, из которых слово "Вечность" тебе предстоит составлять самостоятельно. Хотя в данном случае словом будет "Свобода".

"Адвент" представляется мне романом о свободе в самом широком смысле. Свободе уйти или остаться. Свободе сохранить в себе человеческое ценой отказа от многих радостей комфорта. Свободе позволить себе иногда непрактичное и неправильное с точки зрения здравого смысла поведение, подарив себе и ближним море радости. Свободе делать не то, что от тебя ждут, переиграв судьбу на ее поле.

Изменить прошлое не получится, но его можно отодвинуть, заместить настоящим, в котором любовь и забота, внимание и понимание, тепло семейного очага. И незримо за всем этим ожидание чуда, творимого своими руками. С божьей помощью. От книги, несмотря на несколько даже нарочитую фрагментарность, совершенно целостное впечатление и удивительно светлое взлетное послевкусие. Такое гумилевское "Бог в своих небесах, и в порядке мир"

Заигрывание с орфографией и знаками препинания, матерок. По композиции - классическая пьеса: повествование практически полностью состоит из диалогов или монологов.
Очень всё проникновенно. Десять персонажей, у каждого несколько историй, одна другой пронзительный. Прозрачные аллюзии на современных российских персонажей.
То ли либеральный декамерон, то ли иллюстрация сентенции про десять праведников.
Предфинальный блок со сновидениями излишне фантасмагоричен, но не успевает вызвать какого-либо раздражения.
Финал спокойный, но он хотя бы есть.
Вещь потрясающая. Уделить ей один-два вечера надо обязательно - всего 160 страниц, а удовольствия море!
10(ПОТРЯСАЮЩЕ)

Ты знаешь, что перед тобой мудак, но продолжаешь идти с ним под ручку. Тебе и лестно, и тошно одновременно. Ты колеблешься. Ты думаешь: а может, еще ничего? Умный ведь. А на свете столько дураков.

Новый сборник Ксении Букши включает четыре повести под общим заглавием, приводящим на память пушкинский "Анчар". Ну. помните: "К нему и птица не летит, и тигр нейдет, лишь вихорь черный на древо смерти налетит и мчится прочь, уже тлетворный". Это стихотворение было одной из страшилок моего детства, реально опасалась наткнуться когда-нибудь ненароком на этот куст, кто его знает, а вдруг в городе тоже вырастет потихоньку? Но потом старший брат объяснил, что это про яд кураре, а он где-то в Африке или, там, Южной Америке растет. У нас, в общем, нет и я успокоилась, хотя африканцев или, там, южноамериканцев было немного жаль.

Признаться, теперь название "Но человека человек" будило иные ассоциации, главным образом связанные с возможностью одного человека посылать на смерть других, покорных его воле - все мы дышим злобой дня. И совсем не думала об аспекте токсичности, а между тем он основной, только касается токсичных отношений, хотя не стоит сбрасывать со счетов и лишения воли к жизни, прямо или косвенно убивающей, этого здесь тоже хватает.

Четыре повести о трех совершенных убийствах и одном незавершенном, когда жертве удалось спастись. Все рассказаны от лица людей, вовлеченных в чудовищные обстоятельства на разных ролях: родители погибшей девушки, подруга убитой женщины, убийца, жертва. Объединяет их то, что объектом насилия везде выступает женщина, совершает его мужчина. В трех случаях из четырех рассказчики находятся за рубежом, хотя место действия всегда Россия; в двух - в основе достаточно резонансные преступления, широко обсуждавшиеся в социальных сетях.

Книга совсем недавно вышла и большинство тех, кто любит Ксению Букшу и следит за ее творчеством еще не успели прочесть, потому подробный анализ с раскрытием сюжета пока неуместен - беда пре-рецензий, хочется рассказать все, но заставляешь себя молчать, чтобы не лишить радости новизны других читателей.

Может быть позже, может быть никогда, но это очень крутое и сильное исследование абьюза в разнообразии его проявлений и моральных аспектов. И читается так, что не оторваться.

Так вышло, что новые, революционные, «мыслящие» мировые деньги обрели сознание 32-летней женщины Марии Тихомировой. Она была весёлой, жизнелюбивой женщиной. Таким же характером теперь обладают и азио.
"Выход в деньги" Андрей Рубанов

Сборник "Время вышло",  выпущенный  Альпиной под занавес прошедшего года включает тринадцать рассказов о будущем от современных российских писателей. Как чаще всего бывает со сборниками, оценивать в совокупности  почти то же, что выводить температуру в среднем по больнице, правильнее будет коротко рассказать о каждом.

В абсолютном большинстве случаев это антиутопии, но открывает сборник обаятельная и духоподъемная утопия "Выход в деньги". На языке сегодняшних финансистов это выражение означает обналичивание активов, выведение средств из действующих проектов и со счетов, у Андрея Рубанова, однако, все буквально.  Рассказ о средстве консолидации нового человечества, построенный в форме энциклопедической статьи о создателе новой валюты азио Азе Иванове, который наделил разумные деньги добротой и оптимизмом любимой женщины. Честное слово, я не отказалась бы жить в таком мире.

"Двадцать два" Сергея Шаргунова - а вот это о том, как все стало плохо. Последствия нового вируса разладили что-то в механизме сопротивления старению и средний срок человеческой жизни равняется теперь двадцати пяти годам. Соответственно ускорились все циклы и нужно как-то учиться жить в режиме бабочек-поденок. А надо ли?

Герой "Края, где сбываются мечты" Германа Садуллаева всего лишь хотел перечитать книги  писателя Самохина, которого любил в детстве. Он не знал, что месяц назад самохинские сочинения признаны были экстремистскими, и соответственно, в экстремизме обвиняются теперь его читатели.

В "Смене" Эдуарда Веркина описание одного дня инженера чел..., простите, нечеловеческих душ Арсения, дипломированного зоолога,  концертирующего пианиста, специалиста по европейской поэзии и российскому Серебряному веку, который работает с Флоэмой. Нет, я не буду объяснять, кто это, Веркин моя давняя любовь и жаль, что теперь мало пишет, но он по-прежнему прекрасен.

Образ математика, сдавшего часть вычислительных мощностей своего мозга в аренду некоей могущественной корпорации, сквозной для Александра Иличевского, в "Соснах у медвежьей реки"  появляется снова. Читать Иличевского ради сюжета излишний и неоправданный оптимизм, но высокая поэтика неотъемлемая принадлежность его текста, и никто, как он, не хорош с пейзажной прозой.

Александр Снегирев в ерническом и довольно привычном для себя амплуа рассказчика-приятель-которого-очень-обеспеченный-человек."Человек будущего" саркастический взгляд на "новое опрощенчество" хипстеров, которые декларативно ратуют за экологию, не отказываясь пользоваться ни одним из достижений цивилизации.

"Планета жирных котов" Александра Пелевина по-хармсовски абсурдистская окрошка из тоталитаризма. спецслужб,  инопланетной экспансии, питательной биомассы, невыполнимой миссии, пятидесяти оттенков серого и астероида-убийцы.

Герой "Кадрилей" Алексея Сальникова сетевой инфлюэнсер средней руки меняет убеждения как перчатки в соответствии с прогнозами экспертов, и раз за разом попадает пальцем в небо. Пока не оказывается вынужденным принять участие в протестной акции, которая многое в его жизни изменит.

Будущее "Сучьего потроха", в котором муниципальные структуры присваивают право решать, собак какого размера  позволено держать гражданам, а всех, кто сверх лимита, изымать и уничтожать. Грустная и страшная реальность, Дмитрий Захаров не самый большой  оптимист, здесь превзошел себя по части мрачности, а постоянная для него нота ответственности за прирученных звучит осипшим надрывным хардкором.

"Устав, регулирующий и уполномочивающий вещи и явления (выдержки)" от Ксении Букши вещь, с которой без поллитры не разберешься, впрочем и с ней вряд ли. Ксения как-то заметила, что неплохо бы освоить дискурс по Локану, чтобы уже с полным основанием потрясать читателя  витиеватостью мысли, так вот - это покруче любого Локана будет.

Прозрачный "Реликт" Вадима Панова в котором Бог, воплощенный прекрасной женщиной приходит, чтобы в очередной раз спасти ленивое и нелюбопытное человечество от окончательного оболванивания корпоративными вурдулаками, и в котором понятно абсолютно все, встречаешь едва ли не слезами благодарности.

"Министерство Благополучия" от Алисы Ганиевой - мир "Черного зеркала" и "Страны качества" Марка Уве Клинга, где соцсетевой рейтинг решает все в жизни обывателя, а пошлость ежеутреннего кофейного порнфуда вменена в обязанность, нарушение которой карается, сообразно проступку.

Завершает сборник "Яхта из чистого золота" Дениса Драгунского. В отечестве победила очередная революция, нынешние олигарх свергнуты, а олигаршата и дети менее богатых, но все же обеспеченных людей отправлены на перевоспитание в места не столь отдаленные. Герой, после отбывания некоторого  срока, должен вести  СЖ (скромную жизнь) в селе Капитаново. Это означает до скончания века поденщина или кормиться с огорода. Но человек, он ведь без мечты не может, и однажды... Хороший рассказ на тему "Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра".

Сборник неоднородный и качественно неровный, но интересный и рассказ, который придется по вкусу, найдет каждый.

Завод «Свобода» - советский оборонный завод, закрытое и совершенно секретное предприятие. В войну он горел, и рабочие спасали его ценой своих жизней. После войны тут поднимали страну, выполняя пятилетку за две недели. В годы «холодной войны» именно здесь производились тайные системы слежения и лишь изредка выпадало изобрести что-то для мирной жизни. В лихие 90-е опустевшие помещения завода сдавались в аренду всем подряд, от посольства Сенегала до производителей неизвестного белого порошка. Завод «Свобода» - выдуманный, но насколько же настоящий!

Ксения Букша всего на девять лет старше меня. Советский Союз она наблюдала совсем немного, уже на закате, но как-то успела ухватить главное. Однажды она участвовала в создании брендбука для одного из петербургских оборонных заводов, брала интервью у разных людей и настолько вдохновилась темой, что собранный материал лег в основу книги «Завод "Свобода"». Забытый жанр производственного романа заиграл новыми красками. У Ксении получилось так потрясающе точно попасть и в настроение, и в атмосферу, что в ее безымянных героев веришь так, будто они - твои родственники.

Странная книга, но мне понравилось. Именно тем, как чувствуется документальная основа, как в потоке сознания слышатся голоса, как через гул голосов проступает эпоха. Каждая из сорока главок как зарисовка, еще один штрих к общей картине заводской жизни. Одни главы трогательные, другие забавные, третьи глубокие, четвертые невнятные. Читать их может быть непросто, но вот маленький совет - не пытайтесь запомнить персонажей, не следите за мыслью, не вчитывайтесь в слова. Позвольте этому потоку подхватить вас и унести на несколько лет назад, и вы почувствуете, вы услышите.

В 2014 году «Завод "Свобода"» получил премию «Национальный бестселлер» и вошел в число финалистов «Большой книги» «за гуманистический посыл, прорастающий сквозь языковый эксперимент». Удивительно, что похвал удостоился роман о советском заводе, а не о лагерях, расстрелах и ссылках. О простых работягах, конструкторах, диспетчерах, о настоящих советских людях, а не об инакомыслящих и диссидентах. «Завод "Свобода"» оказался в одном ряду с такими книгами как «Обитель», «Город Брежнев», «Бюро проверки», «Зулейха открывает глаза»... Случайно? Закономерно?

М.

Чуров и Чурбанов. Заучка, которого обожают учителя, и чувак, бросивший институт. Хороший доктор – и скачущий по бесконечным “проектам” матерщинник. Оба немного завидуют друг другу, но никогда в этом не признаются. Что связывает этих двоих, кроме того, что они бывшие одноклассники? А вот – синхронизация сердечного ритма.

"Мерили они три минуты. В конце первой Миша и Карина хором, но тихо сказали “пятьдесят семь”, в конце второй неожиданно и вразнобой, но вышло у обоих “семьдесят один”, а в конце третьей минуты они ничего не сказали, но переглянулись, и потом Карина спросила:
— Шестьдесят пять?"

И тут автор подкидывает теорию, что, мол, есть такое – если к двум синхронным людям подключить третьего, с сердечным заболеванием, то он вмиг излечится. Но стоит кому-то из синхронов умереть – то умрёт и этот излеченный.

Мысль эта всё время мелькает на задворках сознания героев, которые встречаются за всё время действия от силы пару раз. А почему бы… Но что-то удерживает их (моральный долг? неверие? боязнь?)

Чуров и Чурбанов идут по жизни параллельно, но в какой-то миг прямые их жизней начнут сходиться. Они на свой лад помогают людям (синхронные и тут!), которые вереницей проходят сквозь роман: сирые, убогие, всех жалко. Чернуха? Вовсе нет. Это быт маленьких людей. Выживание, если хотите. Это такой нерв, который, если его слегка задеть, звенит, звенит, надрывно, нудно. Но пока звенит – ты жив.

Кому читать: строго поклонникам автора (как я), любителям “всё плохо – это прям моё” (как я). Любите намёки и полунамёки, жирные и тонкие мазки, намётки, работу воображения – читайте.