Никки

– Эй! ― крикнула, когда внушительная мужская туша пихнула меня, и я едва не распласталась на полу международного аэропорта Торонто. ― Мог бы и извиниться, козел!

Но мой крик шарахнулся о стенки его не очень большого мозга и отскочил обратно, словно долбаный мячик ― неандерталец в светло-бежевых бермудах продолжил нестись дальше. Хоть бы средний палец показал что ли ― какая-никакая, но всё-таки реакция.

– Да где же эта лента?

Я оглядывалась по сторонам, жалея, что выбилась из прилетевшей вместе со мной толпы и зашла в чертов дьюти-фри. Да ещё и застряла там на сорок минут.

Боже, я ведь и понятия не имела, что это на самом деле дьявольская бездна, и что, если попадешься в её цепкие лапки ― пиши пропало.

Вот я и пропала. По незнанию.

Устало выдохнула, поняла, что жутко проголодалась и хотела в душ, а затем подумала, что вроде бы уже видела все эти дурацкие указатели.

Блин, я что, по кругу бродила или они тут просто все одинаковые?

Фак.

Фак.

Фа-а-а-ак!

Нужно было заранее изучить схему аэропорта, чтобы не выглядеть глупой коровой.

Но я не изучила.

Потому что неорганизованность была моей ахиллесовой пятой.

– Вам помочь?

Резко повернулась и едва не сшибла кого-то своим огромным рюкзаком.

– Простите! Простите, ради Бога!

И неуклюжесть постоянно терлась где-то рядом.

Подняла глаза и облегченно выдохнула, увидев знакомую униформу.

– Да! Боже, спасибо! Я заблудилась. Вы не подскажете, в какой стороне зал выдачи багажа?

– Вон в той, ― охранник указал совершенно в противоположную, и я поняла, что, кажется, действительно, бродила по кругу, ― первый поворот направо и по коридору до конца. Лента выдачи будет отмечена электронным экраном с номером вашего рейса. Если возникнут трудности, там рядом есть справочная.

– Огромное вам спасибо! ― я даже улыбнулась. Хотя с того самого момента, как мне в паспорт обрушили печать только и делала, что тряслась и думала о смерти.

Это был мой первый полет.

Поэтому за несколько часов в воздухе я умудрилась испытать целый калейдоскоп эмоций ― от суеты и паники при взлете до предсмертной эйфории при приземлении. А ещё пришла к выводу, что больше никогда и ни за что не взойду на борт самолета.

Не без помощи охранника я всё-таки сумела добраться до зала выдачи багажа.

Аллилуйя!

Пробежалась глазами по экранам, пытаясь найти свой рейс, а затем направилась к транспортерной ленте и стала внимательно наблюдать за чемоданами. Найти свой новенький труда не составило ― большой, кислотно-зеленый ― он просто просился ко мне в руки. Поэтому я вновь облегченно выдохнула и сняла его с карусели.

Аэропорт Торонто Пирсон был огромным и оказался на удивление интересным. В терминале-1 можно было посетить выставку скульптур, дисплеи с динозаврами и меняющейся выставкой искусств ― кстати, искусство я любила. А в терминале-3 ― посмотреть фильм, созданный на международном кинофестивале.

Помимо всего прочего, здесь располагалась куча бутиков и салонов красоты, не говоря уже о ресторанах, в которых хотелось остаться ночевать и, возможно, жить.

Однако, я пронеслась мимо, как чикагский торнадо и, кусая губы, покатила к выходу.

И всё потому, что в кармане осталась всего пара сотен, а мою карту утром заблокировали. Так что я была без денег, без работы и без крыши над головой.

И с этими дарами судьбы собиралась начать новую жизнь.

Оставался лишь один вопрос ― как?

Машину напрокат брать не стала. Решила обойтись такси.

В справочной поинтересовалась, какой здесь более или менее приличный и в то же время дешёвый отель. Сначала мне предложили отель с фитнес-клубом, бассейном, массажным кабинетом и спа-центром за 100 долларов в сутки. Я выпучила глаза, особенно, когда узнала, что вай-фай в цену не включен. Затем ― за 70 долларов с бесплатным вай-фаем, но уже без спа. А после ― за 35 долларов с крытым бассейном, бесплатной парковкой и вай-фаем, и это оказалось ближе всего к истине.

По крайней мере, моё «более или менее дешевый», наконец, обретало смысл.

С остальным решила разобраться после горячей ванной и сытного обеда.

Собиралась попросить контакты отеля, но застыла, как вкопанная, когда взгляд переместился за спину девушки на двух мужчин в знакомой мне униформе. И они не только смотрели точно на меня, но и направлялись точно ко мне.

Блин. Не успела даже ступить на землю Торонто, а уже огребла в нём проблем.

– Николь Монро?

– Да―а―а, ― осторожно протянула я, моргая, ― что-то случилось?

– Можно взглянуть на ваш чемодан?

Я застыла и, раскрыв рот, тупо вытаращилась на офицеров.

– Зачем? Я что-то сделала?

– Дело в том, что…

– Я только что прилетела в Торонто, ― пролепетала, встряхивая кудрями, ― мой рейс задержали, а затем я чуть не опоздала на новый, уснув за столом старбакса. Я устала, хочу в душ и очень голодна. К тому же, утром я лишилась любимой работы и не менее любимой квартиры. А ещё какой-то придурок выбросил огромный телевизор из своего окна прямо на капот моей машины. В моём кармане всего 200 американских долларов, а кредитки заблокированы банком. Я стою в аэропорту незнакомого мне города среди незнакомых мне людей, у меня нет ни работы, ни жилья, ни плана. А вы подходите и просите взглянуть на мой чемодан, будто я бриллиантовая Дорис¹?!

Вот вроде бы не считала себя невменяемой неврастеничкой. Но ситуация с нелепой подменой, по видимости, стала последней каплей в череде моих сегодняшних неудач.

– Мисс Монро, другой пассажир сообщил, что по ошибке взял ваш чемодан с транспортерной ленты. Мы хотели проверить бирку.

– О, ― сконфузилась я, почувствовав, как меня окатила душная волна стыда.

Чисто теоретически, такой расклад был возможен, потому что за то время, что я бродила по аэропорту ― по ту его сторону уже могли объявить о падении метеорита и эвакуировать половину планеты, не то что обнаружить, что ты взял чужой багаж.

Я подкатила чемодан чуть ближе, но решительно мотнула головой.

– Уверена, это какая-то ошибка. Это мой чемодан.

– Вы проверяли бирку перед тем, как забрать его с ленты? ― спросил один из офицеров, опускаясь перед моим кислотно-зеленым монстром на корточки.

Э―эм…

– Нет, но это мой чемодан. Я купила его на eBay, ― гордо заявила, будто бы это был Хэнк² со встроенным аккумулятором.

– Ваше имя Маккейн?

Я хлопнула глазами, улавливая в его голосе сарказм.

– Вы ведь знаете, что нет.

– Тогда это не ваш чемодан, ― заявил он, поворачивая ко мне наклейку, данные на которой расходились с моим посадочным талоном.

На кислотно-зеленом чемодане, который я всё это время считала своим, было написано: Чикаго-Торонто. Т. Маккейн.

Что ж, видимо, при рождении не только меня наградили клеймом «и-пусть-теперь-с-тобой-постоянно-что-то-случается-ухаха».

Кем бы ни был этот Маккейн, он был таким же «баловнем судьбы» как и я.

Никки

Этот самый «другой пассажир» жил в роскошном трехэтажном доме (трех, Карл!) где-то за основной чертой города. И он любезно предложил предоставить мне машину.

Я хлопнула дверцей белого авто и присвистнула, оглядывая внушительные размеры канадского гиганта. Удивительное сочетание простоты, современности, красоты и легкости. Спокойные, неброские оттенки, отсутствие строгих прямых линий, большие панорамные окна и японский ландшафт вокруг ― всё здесь определенно дышало модерном. И мне даже показалось, что я попала в дурацкие Сумерки³.

У этого Маккейна-таки был вкус.

Водитель помог мне вытащить из машины чемодан и поднять его по лестнице.

Хотела бы и я иметь такую просторную веранду. И такой до охренительности охренительный дом. Но знала, что мне не светит ни то, ни другое. По крайней мере до тех пор, пока я не найду работу. И, судя по запросам в моей голове ― высокооплачиваемую.

Поблагодарила водителя, встретившего меня в аэропорту, и нажала на звонок.

Ожидала увидеть кого-то из мужчин семейства Каллен⁴, но дверь открыла невысокая девушка в облегающем ярко-лимонном платье и светлыми волосами чуть выше плеч.

Она приветливо улыбнулась, а затем я услышала:

– Привет. Ты, должно быть, Николь?

Я кивнула, и девушка улыбнулась шире.

– Заходи.

А затем она подвинулась, и я шагнула через порог.

Внутри дом оказался не менее восхитительным, чем снаружи. Всё тот же головокружительный модерн ― ничем незаменимое ощущение тепла и чувство, что с тобой говорит сама природа. Я внезапно поймала себя на мысли, что хотела бы жить здесь.

– Прости пожалуйста, что так получилось. Я немного рассеянная ― это мой крест. ― она забавно хохотнула, а затем представилась. ― Кстати, я Тейлор. Тейлор Маккейн.

Т. Маккейн.

Так значит, эта девушка и была хозяйкой чемодана.

Хах, а я уж было размечталась.

Вернись с небес на землю, Никки. Это жизнь, а не Дисней.

– Ничего, ― ответила я, пододвигая к ней своего-её кислотно-зеленого монстра, ― я просто не думала, что кому-то ещё, кроме меня, приглянется это репоголовое⁵ чудище.

– Репоголовое?

Я подняла на недоумевающую Тейлор взгляд.

– Охотников за привидениями смотрела?

Она как-то неопределенно мотнула головой.

– Забудь, ― я натянула глупую улыбку, опустив подробности о том, что назвала свою дорожную сумку Лизуном, ― а мой чемодан? Он здесь?

– Ах да! ― она завернула куда-то за угол, а затем я услышала знакомый треск катящихся по ламинату колёсиков. ― Прости ещё раз, что так вышло. Мне очень неловко. У тебя, наверное, своих дел по горло, а вместо этого пришлось ехать ко мне и терять время.

Полно, ага ― зашиваюсь.

– Всё нормально.

Тейлор снова улыбнулась, и я подумала, что, скорее всего, у этой девушки нет отбоя от парней. Она была молода ― моложе меня, лет двадцати. Красива ― даже очень. Хрупкая, милая, с выраженным чувством стиля, образованная (это было видно сразу), а её характер по-видимому не напоминал тропический шторм. Мечта красавчиков ― не иначе.

Не то, что я. Высокая худощавая вобла с довольно буйным нравом, несуразной рыжей шевелюрой, бледной кожей и ― как говорила мама ― «солнцем зацелованной мордашкой». Хотя, как по мне, это больше походило на чью-то неудавшуюся шутку.

Проклятые веснушки.

Я так люто ненавидела их, что готова была удушить.

И удушила бы. Если бы могла.

– Спасибо, Николь.

– Никки, ― поправила я Тейлор, ― просто Никки.

Она улыбнулась, собираясь что―то сказать, а затем вдруг ее глаза расширились, и она захлопала ими.

– Никки? Никки Монро? Та самая «слепая» художница из Техаса?

Черт. Боб был прав: популярность бежала впереди меня. И даже тот факт, что я терпеть не могла фотографироваться и общаться с журналистами, не спас меня от раздражающей узнаваемости.

– Боже, поверить не могу! Как же я сразу тебя не узнала! ― Тейлор так резко прыгнула ко мне, что я отшатнулась и едва на опрокинула вазу позади себя, которая, вероятно, стоила кучу денег. ― Ты такая талантливая! Я обожаю твои работы!

Нуууу…

– Это очень приятно, но…

– Ты не могла бы расписать несколько комнат в этом доме?

Что? Теперь пришла моя очередь хлопать глазами, как корова.

– Э―эм…

– Я, конечно же, заплачу. Только назови цену.

И я снова заморгала. Расписать насколько комнат? Серьезно? Вот так просто? Будто я Линда Вайлдер⁶ ― не меньше. А я совсем не Линда. Даже близко.

– Я… не уверена, что смогу.

– Почему? ― Тейлор явно моему отказу не обрадовалась. ― Твой агент не согласится? Я слышала, что ты занята до конца года, но подумала, что, возможно, мне повезёт. К тому же, как удобно, что мы встретились здесь! И прямо в моём доме! Что это, если не судьба?

На самом деле, причина была вовсе не в моём агенте, которого у меня больше не было. И не во всех этих фешенебельных заказах, от которых я отказалась, когда ушла от Боба. А в том, что я никогда не работала сама на себя. И просто не знала, смогу ли.

Мне нужно было время. Поэтому я и уехала ― чтобы подумать, как быть дальше.

– Послушайте, миссис Маккейн…

– Тейлор, ― поправила она, и я кивнула.

– Тейлор. Я планировала немного отдохнуть от работы, поэтому и приехала в Торонто. Мне бы не хотелось сейчас брать новые заказы.

Тейлор поникла. Она кивнула, а затем выдохнула и слабо улыбнулась:

– Понимаю. Ты много работаешь. Вполне нормально, что в свой отпуск тебе не хочется вновь размешивать краски.

Нет, не нормально. По крайней мере, для меня. Я рисовала, сколько себя помню, как только научилась держать в руках кисть. И рисовала постоянно ― всегда ― в любом состоянии: когда расстраивалась, злилась, радовалась или думала. И не могла представить ни одной причины в этом мире, которая отвернула бы меня от того, чем я дышала и жила.

Я знала, что сейчас откажу Тейлор, а затем сниму какую―нибудь захудалую комнатку в простеньком пригородном мотеле, достану свой альбом, краски и снова буду рисовать. Потому что в ином случае Я была бы уже не Я.

– На всякий случай, ― сморгнув свои мысли, я опустила глаза на визитку, которую протягивала мне Тейлор, ― если вдруг передумаешь.

Взяла её (понятия не имею, зачем), схватила свой чемодан, попрощалась, а затем направилась к двери. Тейлор попросила своего водителя отвезти меня, куда я захочу.

Вся фигня была в том, что я даже адреса этого «захочу» не знала.

Харви ― приятный молодой парень за рулем ― заметил моё замешательство и каким―то образом понял, что ехать мне некуда. Мы немного поговорили, а затем он отвёз меня в самый недорогой отель, который знал. Я сняла самую простую комнату без всяких наворотов, приняла душ, перекусила, а затем достала краски и альбом.

Уселась в кресло, завязала на глазах желтую повязку и опустив кисть в краску, сделала первый мазок.

Для меня это был целый мир ― огромный и уникальный. Где океан мог быть и мелководным и бездонным одновременно. Где небо плакало и смеялось. Где тьма граничила со светом. А любовь ― с болью. Где не было, нет и не будет какого―то единого восприятия. Где всё вокруг ― жизнь. И ты сама и есть жизнь.

Пальцы дрогнули, и я ощутила, как капли краски попали на ладонь.

Я дура? Наверное, дура. Причём законченная, раз отказываюсь от возможности заработать денег и, быть может, встать, наконец, на собственный путь. Без Боба.

Да. Я дура. И мне страшно.

С другой стороны ― что мешает мне попробовать?

Я уехала из Техаса, чтобы очистить голову и все начать сначала. Уехала, не думая о том, вернулись ли. Но сейчас понимала ― я не хочу обратно. Не хочу к прежней жизни.

Но для того, чтобы начать новую ― нужно это новое пробовать, верно?

Прикусила губу и потянулась к тумбочке за мобильным.

Не снимая повязки, набрала номер с визитки ― запомнила его ещё в машине, потому что не переставая пялилась на цифры и сомневалась. А затем стала слушать гудки.

Через двадцать минут после нашего с Тейлор разговора я стояла на крыльце её дома, готовясь сделать свой первый в жизни самостоятельный шаг.

Мак

Мы терпели фиаско с поразительно позорным счетом.

Стервятники, на старте разгромившие Котов, а во втором туре сенсационно проигравшие команде Дельфинов, вышли на поле предельно разозлёнными. Мы с самого начала допустили ошибку, выбив мяч в аут и тем самым дали ублюдкам преимущество.

Теперь мы пожинали плоды своего дебильства, а наши соперники ликовали.

– Отдал мяч ― сбавь скорость, чувствуй ритм, не забегай вперед мяча! ― Орал Роб свой рабочий девиз, а я же был полностью сосредоточен на тактике.

Девятый полузащитник Стервятников сориентировался во время первой же атаки своей команды, и после его передачи их фулбэк⁷ разорвал нашу линию защиты и занёс первую попытку⁸, а потом набрал ещё два очка реализацией⁹.

Началось месиво.

Первый тайм опустошил нас.

Но второй ― дал надежду.

Фантастическим пасом я отправил к воротам Стервятников одного из наших столбов¹⁰, которому не составило труда положить мяч в абсолютно пустую зону. После этого мы реализовали ещё несколько попыток.

На последних минутах второго тайма нашего хукера¹¹ Вудби захватили и опрокинули на землю, когда тот пытался забить попытку. Парни тут же навалились сверху, прикрывая его от соперников и открывая доступ нашему скрам―хаву¹² и моему лучшему другу ― Техасу. Он ловко забрал мяч, выбрал новое направление атаки и отдал пас.

Мы свирепо держали защиту и делали захваты, не подпуская Стервятников к нашей зоне. Буквально на последних секундах Хасслер ― наш восьмой¹³ ― пробиваясь через линию защиты соперника погнал мяч к зачётному¹⁴ полю. И смог забить попытку. А затем мы добили этот матч фееричным дроп―голом¹⁵.

Канадские Бобры вернулись после разгромного поражения. Вернулись сильнее, агрессивнее и крепче, чем прежде.

Регби ― моя жизнь.

Звучит пафосно, но это так.

Как только я впервые взял в руки овальный четырехдольный мяч и погнал его по полю, то понял, что подсел. И подсел конкретно. Сложная, резкая, мощная игра; жесткий спорт для тех, кто к этому готов. А, если ты не обладаешь концентрацией, самоконтролем, дисциплиной, скоростью и лидерством ― то ты не готов.

Падать, вставать, терпеть и идти до конца ― вот наш девиз.

Мой девиз.

– Молодцы! Молодцы, парни! ― Роб встретил нас, подняв вверх свои сжатые от гордости кулаки. ― Если так пойдет и дальше, у нас появятся спонсоры и регби вновь войдет в рейтинг самых коммерчески успешных проектов. И мы поедем на чемпионат!

– Ты веришь в это? ― услышал я насмешку Сейджа, когда скидывал форму в сумку. ― Что мы махнем на чемпионат?

– А ты ― нет?

– Не знаю, ― улыбнулся Техас, ― мой папа железно за это платить не станет. Итак вечно брюзжит, что этот клуб обходится ему в миллионы.

Он захлопнул дверцу шкафчика, а затем мы направились к стоянке.

– Точно не поедешь с нами?

– Дела, я ведь говорил.

– У этих твоих «дел» есть имя? ― насмешливо спросил Сейдж, расплываясь в своей фирменной немного придурковатой улыбке.

– Ага. Лори.

На лицо моего друга, как я и предполагал, обрушился мгновенный торнадо.

– Лори вернулась в город? Когда? Надолго?

– Не знаю. ― скрипнул зубами я. ― Она написала мне всего полчаса назад, хотя прилетела ещё утренним рейсом. Сказала, что остановится в отеле, но я задницей чувствую, что она дома, Сейдж.

Техас сунул руки в карманы спортивок, задумался на пару секунд, а затем кивнул.

– Держи меня в курсе.

После этого я пожал другу руку, сел в свой мустанг и завёл двигатель.

До дома домчался как раз, когда в баке закончилось топливо. Запасное я выложил из багажника вчера, потому что Техасу приспичило перевезти своё старьё от бывшей ― кажется, уже шестой за последний год ― обратно домой.

Так что на данный момент я был уставший, голодный, злой и без бензина в баке.

Хлопнул дверцей машины и нажал на брелок. Сразу понял, что Лори в доме.

Попытался повернуть ключ, но замок не поддался. Замер на какое-то время, затем повторил попытку. Тщетно. Лишь после этого стиснул зубы и отжал ручку.

– Твою мать, Лори, ― прошипел я, готовясь придушить эту девчонку за то, что она забыла запереть дверь.

Как только переступил порог дома, сверху на мои уши моментально опрокинулась какая―то песня в стиле соул¹⁶. Что―то про птичек, их сладкие речи и прочую херню.

Прислушался и сморгнул.

Это что, Боб Марли¹⁷?

С каких пор Лори начала слушать регги?