Но не успели те исполнить его распоряжение, как откуда-то раздался телефонный звонок. Гостинщик, не веря своим ушам, в растерянности завертел головой и выпучил глаза: уж он-то точно знал, что телефона в номере никогда не было.Однако Белый уверенно подошёл к треногому столику, изнемогавшему под тяжестью огромной глиняной вазы, вышвырнул пыльно-шёлковый букет пёстрых роз и, достав оттуда телефонную трубку, протянул её мэру.– Мэр слушает! – громко сказал тот.Агенты и Гостинщик привычно заткнули пальцами уши. Музыканты же так и остались стоять в недоумении.– Да, ваша светлость!.. Выяснил, ваша милость! Певец и скрипач… Кого? Скрипача?.. Говорит, что Антон, ваша светлость! – отчитывался перед кем-то мэр. – Что?!.. – Его лицо вытянулось. – Гм-гм… – Он прикрыл ладонью микрофон, отвернулся в угол и понизил голос: – Не совсем понимаю, ваша милость!.. Как прикажете… – разочарованно сказал он. – Будет исполнено! До завтрашнего утра, ваша светлость!..Он бросил трубку в вазу и повернулся. Казалось, лицо его заменили: оно сияло, словно начищенный кофейник. Гостинщик оторвал руки от ушей, а агенты бросились к музыкантам, намереваясь выполнить последний приказ мэра.– Отставить! – остановил он их. Теперь и его голос журчал добродушно и гостеприимно, хотя и немного растерянно: – Хочу, гм-гм, извиниться перед нашими гостями и просить считать случившееся просто весёлой шуткой. Все вытаращились на мэра.