Но гордость не позволяла мне ходить за Неофроном по пятам и при каждом удобном случае валяться в его ногах. Гордость была моим последним солдатом, которого любовь не успела поставить к стенке. И я берегла этого последнего солдата как зеницу ока.
Что бы ни чувствовал ко мне Неофрон, он не воспринимал меня всерьез. Он видел во мне впечатлительную девочку, которая нафантазировала себе черт знает что, и отказывался увидеть женщину. Не позволял себе увидеть женщину.