Каждый из нас исходит из глубокого убеждения о том, что он точно знает, добрый он человек или злой. На сегодняшний день понятие «доброго» человека стало определяться образом, навязанным телевидением (и другими средствами массового информирования), «звездами» шоу-бизнеса, спортсменами, политиками и обществом в целом.

Ты можешь быть «добрым» человеком и вести «праведную» жизнь, но в то же время тонуть в распутстве, пьянстве и обжорстве; дети же воспитываются изнеженными своими матерями, которые позволяют им все разрушать, т.к. можно заменить сломанную вещь или живое существо новой игрушкой. Детям с самого рождения закладывают мысль о том, что все можно купить за деньги, и ценность вещей и, соответственно, живого существа (будь то человек или животное) ничего не стоит для такого ребенка.

Достаточно интересная мысль изложена в книге «Вегетарианство и оккультизм» Ч. Ледбитера: «Грустный опыт многих говорит, что многое из лучшего и прекраснейшего потеряно для тех, чья умственная пища состоит исключительно из сенсационных газет или дешевых романов, или из той дутой массы пустого материала, который выбрасывается на поверхность, подобно накипи на поверхности расплавленного металла жизни – романчики и отрывки того типа, которые не научат невежду, не укрепят слабого, не разовьют незрелого. Если мы желаем раскрыть ум наших детей, мы не оставляем им все эти вещи на их собственный невозделанный вкус, но пытаемся помочь им тренировать этот вкус, в искусстве ли, в музыке или литературе».

Эта тенденция разрушения стала закладываться не сегодня и не вчера, она прививалась столетиями и стала чумой для нашего века. Праздность, невежество, сквернословие – все это уживается в каждом из нас, в ком-то в большей степени, в ком-то в меньшей. Но все больше устремляясь к благой жизни, человек начинает задумываться и терзаться, что в его жизни что-то неправильно и чего-то не хватает. Многие мыслители в конце своего пути называли это состояние неизбежным «трагизмом» человеческого существования.

Л. Толстой в своем произведении «Первая ступень» описывает это состояние так: «Человек чувствует, что жизнь его дурна, что ему надо изменить ее всю с самого начала, и он пытается это сделать; но тут люди, прошедшие ту же борьбу и не выдержавшие ее, со всех сторон нападают на пытающегося изменить свою жизнь и стараются всеми средствами внушить ему, что этого вовсе и не нужно, что воздержание и самоотречение не нужны для того, чтобы быть добрым, что можно, предаваясь объедению, наряжанию, физической праздности, даже блуду, быть вполне хорошим, полезным человеком. И борьба большей частью кончается плачевно. Либо измученный своей слабостью человек подчиняется этому общему голосу и подавляет в себе голос совести, кривит свой ум, чтобы оправдать себя, и продолжает вести ту же развратную жизнь, уверяя себя в том, что он выкупает ее верой во внешнее христианство или служением науке, искусству; либо борется, страдает и сходит с ума, или застреливается».

Несмотря на то, что люди пытаются жить правильной «доброй» жизнью, они потеряли самое главное – последовательность своих действий. Рождаясь, мы не становимся сразу взрослыми, мы проходим стадии нашего взросления: младенчество, детство, юность и т. д. – и только потом обретаем очертания взрослого человека. Мы не можем получить сваренную готовую кашу, если сначала не вспашем поле, не засеем его, не вырастим крупу, не соберем, и затем пройдут еще несколько этапов,