Пролог

– Простите. Извините. Посторонись! – кричала Алиса, активно крутя педали, одновременно вращая головой по сторонам и угрожающе дёргая рулём.

Люди на тротуаре отскакивали в стороны, ругались, сыпали проклятьями. Поднимали оброненные сумки и грозили вслед кулаком.

Алиса хмыкнула. Натянула берет, чуть не врезавшись в светофор, и на ходу спрыгнула с велосипеда. Сама не упала и его не уронила. Только запыхалась. Сдула светлые прядки с глаз и очаровательно улыбнулась недоумённо смотрящей на неё женщине в чёрном пальто.

Зелёный сигнал всё не загорался. Машины плотным потом двигались по проспекту. Сигналили.

Опаздывать на лекции у Алисы вошло в привычку. О чём ей ни раз тактично напомнила мама. И папа.

Просто эта неделя выдалась совершенно безумная! Вчера будильник напрочь отказался звонить. Алиса наивно полагала, что на метро будет быстрее, но её едва не спихнули под поезд. Чудом ухватилась за крепкого мужика, чуть не вырвав ему руку. Мужик смотрел во все свои маленькие глаза-бусины: Алиса видела в них страх и читала мысленный посыл. Послали её далеко.

Позавчера: будильник зазвонил, но на час позже. Как это вообще понимать? Телефон будто сам решал, когда Алисе вставать.

Пробовала брать такси. Машина встала в глухую пробку. Алиса выскочила и помчалась по улице, пугая прохожих своим сумасшедшим видом. А уже днём слушала от сокурсников удивительную историю: на перекрёстке, недалеко от универа, участниками аварии стали сразу пять машин. Водитель такси погиб на месте.

Алиса судорожно сглотнула, надеясь, что это простое совпадение. Что в аварии пострадал не «её» таксист.

Но хуже всего то, что всю эту неделю снятся невероятно бредовые сны. И свет в конце тоннеля – самый безобидный из них. Алисе снится, что она падает в пропасть. Снится, как душа покидает тело. Но во всех этих сновидениях, наполненных странствующими тенями, чужими голосами, больше чувств чем картинки. Душит безысходность. Губительных холод пробирается под кожу.

«Я в плену…» – бьётся отчётливая мысль во время сна. Нет выхода. Нет спасения. Он… сломит меня. Растопчет. Он…

Кто этот таинственный «он», Алиса не разобралась, но подобные сны, будто высасывали энергию. Отчего на лекциях веки сами закрывались, мозг попросту отключался. Неудивительно, что оценки медленно, но верно стали катиться вниз. О чём ещё раз напомнила мама. И папа…

Наконец, загорелся зелёный.

Алиса сдула прядь и покатила велосипед, стараясь никому не наехать на ногу.

Визг тормозов режет слух. Алиса поворачивает голову и вид, словно в замедленной съёмке: чёрный джип несётся прямо на неё. А рядом и людей-то нет. Хотя вот секунду назад, их было столько, что не продохнуть. Испуганно бросает велосипед и отскакивает, закрываясь руками…

Слышится скрежет металла. Чей-то приглушённый крик, но удара не следует. Алиса осторожно убирает руку, открывая глаза…

В двадцати сантиметрах от неё – застыл джип, под его колёсами храбро погиб велосипед, только руль торчит. Алиса приподнялась, оглядываясь.

Люди вокруг замерли, словно пластиковые манекены. Глаза стеклянные. Пустые. Даже воздух вокруг замедлился. Ни единого звука, будто Алиса оглохла. И в этой мёртвой тишине вдруг раздался страшный рёв.

Сердце и так выпрыгивало из груди, а сейчас просто разбивается о грудную клетку и разлетается осколками.

Бежать! Бежать! Но куда?!

Рёв доносится, будто отовсюду сразу. Со всех сторон. Режет слух, вынуждает щурится и вжимать голову. Хочется закрыть уши и глаза, а когда открыть – проснуться.

Асфальт затрясся и стал обваливаться прямо из-под ног Алисы. Она успела отскочить, хватаясь за сердце.

– Мамочки… – прошептала глухо. Глаза защипало…

Из образовавшийся ямы бил свет. Алиса очень медленно, и очень осторожно приблизилась, чтобы заглянуть. В происходящее не верилось ни на долю секунды. Просто бред. Бред умирающего, или сумасшедшего.

Встала у края, вытягивая шею, пытаясь разглядеть, что находится в яме, кроме света.

… руки появились внезапно. Слишком, чтобы можно было успеть среагировать. Они схватили Алису за плечи и потянули.

По инерции отклонилась назад, нелепо пытаясь вырваться…

Рывок… и неведомые руки утягивают Алису в яму, что сразу срастается над головой, погружая во тьму…

Глава первая

– Скорее!.. скорее, Айи. Не медли, – трещит чей-то надломленный голос. Он суетлив, не терпелив. Не сдержан. Раздражает.

Пытаюсь перевернуться и закрыть голову руками. Но руки… тряпки. Непослушные тряпки. Бесполезные.

– Его Высочество вот-вот явится! А его невеста… – надломленный голос становится пренебрежительным и смолкает. – Почему так долго?! – куда-то в сторону. – Девушку должны были доставить неделю назад!

– Госпожа, – цедит мужской голос. Хриплый. Прокуренный, будто. Противный.

Предпринимаю ещё одну попытку закрыть уши. Ерунда выходит.

Интересно, чем меня накачали? Транквилизаторами? Почему в голове нет ни единой здравой мысли? Почему нет воспоминаний о том, что произошло? Ведь что-то произошло? Точно…

– … девица сопротивлялась.

Немая пауза. Драматическая.

Усмехнулась, но изо рта вырвалось карканье, и я закашлялась.

– Воды! – орёт женский голос, что вечно меняет интонацию. – Почему она в таком состоянии? Перемещение должно было пройти нормально. Без последствий.

Какое перемещение? Куда? В ад?

Хотела нервно хихикнуть и подавилась новым приступом кашля. Веки не разомкнуть. Они слиплись.

Губ коснулось холодное стекло.

– Пей… – тихий робкий голос, полный сочувствия.

Обоняния коснулись нотки сандала. Мне так кажется.

– Говорю же… – снова мужской голос. Его обладатель едва сдерживается, стараясь быть вежливым. – Девка сопротивлялась.

– Не смей называть невесту Его Высочества – девкой! – орёт надрывный голос неуравновешенной барышни.

– Да какая она… невеста, – выругавшись, сцедил мужик.

Я окончательно перестала что-либо понимать.

В рот потекла студёная вода. Жадно стала глотать, наплевав на то, что обливаюсь. Каждой клеточкой ощущая, как организм наполняется живительной влагой. Как пробуждается.

Открыла глаза и зажмурилась обратно. Фокус пришлось повторить.

– Айи! Не медли! Готовь ванну, масла, платья! Живей-живей!.. – торопит неуравновешенная, хлопая в ладони.

Мегера. Надоела. Откуда она вообще взялась?

– Оплата, – произнёс мужик, скрипя своим голосом по моим чутким нервам.

Неуравновешенная издала нечленораздельный звук. Понимаю, это была смесь возмущения, негодования и безысходности. Платить нужно.

– Вот, – что-то звякнуло. Монеты, полагаю. Полагаю, не рублёвые.

– Благодарю, – прохрипел голос.

Гулкие шаги эхом отражались от стен.

– Ну что ты лежишь?! Приходи в себя, – визгнула надо мной неуравновешенная. Зря она так. – Бестолковая кукла…

…

… я в замешательстве. С чего эта женщина сделала такие выводы? Ах да… Моя внешность.

Поморщилась, пытаясь всё же распахнуть веки и сесть, чтобы посмотреть этой недалёкой в глаза. Почему люди так часто торопятся с выводами и судят по «обёртке».

Моя ангельская внешность, белокурые пряди и невинный взгляд, многих вводили в заблуждение. Но мало кто знает, что я себя позиционирую и ощущаю совершенно иным человеком. Как это? Может, вялотекущая шизофрения, не сильна в медицине. Но, когда слышу свой внутренний голос, чувствую, словно говорит мужчина. Лет тридцати, но уже уставший от жизни. Умудрённый опытом. Он уравновешен, сдержан. В меру, циничен. Возможно, его зовут Павел. А может быть, Георгий.

И пока моя оболочка хлопает глазами, отвлекая внимание, мой внутренний голос раскладывает всё по полочкам и придумывает беспроигрышный план. Он молодец.

– Ванная готова, госпожа, – щебечет Айи. Её голос я запомнила и успешно опознала. Он тонкий. Чистый. Видно девушка занимается музыкой. Похвально…

– Ну? – с раздражением едко усмехается неуравновешенная. – Я тебя не потащу. Изволь, подняться.

… если бы её переехали катком… Я бы посмотрела. Как поднимется. Как пойдёт.

Открываю глаза и щурюсь. Дневной свет режет. Подступают слёзы…

– О-о… только истерики мне не хватало! – всплёскивает руками неуравновешенная.

Пытаюсь сфокусироваться на оборках её сиреневого платья. Тело медленно наполняется энергией.

– Дал же Бог… жалкое создание, – цедит неуравновешенная. Наклоняется и хватает меня за руку. Тянет…

Резко дёргаю в ответ на себя. Просто душевный порыв. Оказывается, силы есть. Но мучает небольшая слабость.

Неуравновешенная взмахивает рукой, пытаясь устоять. Взвизгивает и всё же заваливается, словно мешок с картошкой.

Наслаждаюсь. Но улыбку старательно прячу, лепя гримасу полную раскаянья и невиновности.

– Простите… – шепчу жалобно. – Простите, – всхлипываю для убедительности, а сама поднимаюсь, наступая женщине на разметавшиеся по полу чёрные кудри. Лицо у неё меняется: корчится от боли, виднеются жёлтые зубы, в уголках глаз появляется влага. Ведь я стою на её волосах и продолжаю тянуть за руку. Помогаю подняться. Мама учила вежливости. Помогать ближнему, не оставаться безучастной к чужому горю…

– Да отойди уже! Недотёпа! – верещит неуравновешенная. Она мне сразу не понравилась. Но больше… нервирует другое.

Куда я попала? Кто эта женщина в кринолиновом платье? Кто эта забитая девушка в чёрной рясе послушницы женского монастыря? И кто был тот мужчина, что получил за меня деньги? Похищение?

– Госпожа, прошу! – кидаюсь к ней, снова хватая за руки. Должна же я ей помочь наконец. – Объясните мне, что случилось? Что со мной?! Я больна? – невинно заглядываю в тёмные презирающие меня глаза, мысленно усмехаясь.

– Отойди же… – шипит неуравновешенная, пытаясь меня отпихнуть.

– Ой, а у вас платье испачкалось! – лепечу и с радостью бросаюсь помогать отряхнуться. Бью по кринолину ладонями, цепляясь пальцами: ткань жалобно трещит.

– Пошла прочь! – на визг срывается неуравновешенная.

В ужасе отскакиваю, оторвав оборку. Хлопаю глазами, прижимая к груди кусок ткани.

– Простите… – поникши опускаю голову. Ликую. Беззвучно посмеиваясь…

– Айи! – кричит женщина. Тёмные глаза метают молнии. А я жду объяснений. Сердце заходится галопом, в крови – ядом разливается адреналин. Куда меня, чёрт возьми, занесло?!

Медленно начинаю паниковать. А когда я паникую, обычно творю глупости. Даже внутренний голос, тот который сдержанный, не помогает.

– Отведи её в ванну, – непреклонно цедит неуравновешенная, пытаясь вернуть себе уверенный надменный вид.

– Да, госпожа, – Айи склоняется в учтивом поклоне и поворачивается ко мне, не поднимая глаз. – Миледи. Я провожу вас…

В моей голове тысяча вопросов, но ни один не слетает с языка.

«Терпение, – внушает внутренний голос. – Истерика ничем не поможет…». Он прав – он абсолютно прав.

Испуганно озираюсь, игнорируя откровенно призирающий взгляд неуравновешенной. Кривит губы и отворачивается к широкому окну, с двух сторон которого, висят бордовые портьеры с золотыми «кисточками». За окном – зелёный двор, виднеются цветущие деревья и высокий кованный забор.

Какова вероятность сбежать? Есть ли охрана? Собаки?

Айи впереди семенит короткими ножками, что путаются в тяжёлом подоле рясы.

Смотрю по сторонам. Декоративная лепнина на потолке визуально увеличивает пространство, рельефные и витые композиции придают неповторимый вид. Вдоль голубой стены симметрично висят канделябры, на противоположной стороне – картины в золочёных рамах.

Дошли до середины коридора и нырнули в арочной проём. Вниз вела винтовая белокаменная лестница. Задрала голову и чуть не запнулась от изумления. Куполообразный потолок расписан крылатыми тварями: не то ангелы, не то гарпии. Цветные перья, сверкающие изумрудные глаза и хищно-распахнутые клювы на почти человеческом лице.

Меня передёрнуло. Взгляд скользнул по витражному окну и уткнулся в тяжёлые резные двери с серебряным поручнем вместо ручки. Айи с непринуждённой лёгкостью отворила эту махину, без видимых усилий.

Сразу закрались сомнения. А так ли на самом деле слаба эта служительница «монастыря», как мне кажется?

Коридор, в котором мы оказались, ничем примечательным не отличался. Ни фресок, ни гобеленов, ни старинных картин. Бледно-серые стены «украшали» лишь однотипные двери из тёмного дерева.

Айи привела меня в самый конец, к помещению, у которого не было двери. Внутри всё отделано мраморной плиткой, а в центре – круглая ванная размером со средний бассейн.

– А-а… – протянула я, оглядываясь назад. – Есть ли возможность закрыть проём? – спросила тихо и робко, ничем не выдавая внутреннее смятение и беспокойство.

Айи потупила взор, сжимая тонкими пальцами подол рясы.

– Нам запрещается уединяться.

– Почему? – вопрос вырвался сам собой, прежде чем успела подумать.

Айи нервно сглотнула.

– Чтобы у нас не было соблазна доставить себе удовольствие… Послушницы пансионата должны быть чисты душой, невинны телом и непорочны разумом, – заученно отчеканила несчастная послушница.

– Господи… – выдохнула поражённо, тут же прикусив язык. Куда меня, чёрт возьми, занесло?! Непорочный разум? Серьёзно?

Даже у «Павла» культурных слов не нашлось: он выругался и отошёл в сторонку.

– Привела? – раздался за спиной скрипучий голос, будто стул заговорил. Обернулась, столкнувшись с хмурым взглядом тёмно-серых глаз.

– Мать-настоятельница, – Айи низко поклонилась. – Миледи готова к омовению.

– Приступай, – сухо велела… мать.

Паника подкатила к горлу новой волной. Руки мелко затряслись. В ушах зазвенело…

Это просто сон. Мне… нужно… проснуться. НЕМЕДЛЕННО!

– Что с тобой? – скрипучий голос вернул в реальность.

– Ничего… – ответила вяло онемевшими губами.

Мать-настоятельница сверкнула глазами, а Айи начала меня раздевать. При ней. При постороннем человеке.

Сделала судорожный вдох и выдавила невинную улыбку.

– Я стесняюсь… Не могли бы вы, хотя бы отвернуться? – старюсь дышать, глядя в эти пронзительные равнодушные глаза.

Мать-настоятельница отвернулась, вероятно, посчитав, что мне сейчас не «до удовлетворения». Вот и правильно.

– Я сама… – произнесла одними губами, поймав забитый взгляд Айи.

– Но…

– Т-с… – приложила палец к губам и скинула бежевое пальто. Берета на голове не оказалось. Слетел по дороге, полагаю… Дрожащими пальцами расстегнула блузку. Сняла брюки. Хотела аккуратно сложить вещи, но руки не слушались.

Айи смотрела на меня отстранено, без всякого смущения. Видимо, ей не впервой помогать девушкам принимать ванну. Она подала руку и помогла мне подняться по ступеням. Осторожно опустилась в тёплую воду, непроизвольно выдохнув. Глаза на мгновение закрылись.

Я хочу оказаться дома…

– Не бойтесь, миледи, – шепнула Айи, поливая на меня из деревянного ковша с массивной ручкой. – Вы станете достойной женой и прекрасной принцессой.

… слова, в которые верится с трудом.

Вода расслабляет, смывая напряжение. Притупляя боль…

– Чей женой я стану, Айи? – пронзительно шепчу в ответ, косясь на мою надзирательницу, что заняла весь проход своим могучим телом.

– Его Высочества Эдриана, – тем же испуганным шёпотом отвечает Айи. Её руки массируют голову, втирая ароматное масло. Не то жасмин, не то роза, не могу уловить.

– Почему… именно я? – подобрав слова, спрашиваю. Почему вообще говорю об этом, если всё происходящее… нет, не сон. Чувствую. Понимаю это также отчётливо, как дышу.

– Вы избранная, – благоговейно шепчет Айи.

«Только этого не хватало…» – подаёт голос «Павел». Он настроен не очень оптимистично. А мне… страшно. Непонятно и тревожно. Голова соображает с трудом, и с трудом верится в происходящее, но я постараюсь… взять себя в руки. Будь это мир моего больного воображения или комы…

Я просто хочу домой…

– Поторопись, – недовольно произнесла настоятельница, бросив косой взгляд через плечо.

– Вас избрал Ковен Прорицателей, – возбуждённо прошептала Айи, чуть не выдрав мне клок волос.

Что за Ковен? Как он мог меня избрать, не зная о моём существовании?

– Вы особенная, – проникновенно поделилась Айи. – В ваших венах течёт сила, и только вы способны подарить принцу Эдриану наследника достойного нашей Империи…

Плохи мои дела…

– Готова? Ещё нет?! – раздался визгливый голос неуравновешенной.

– Почти закончили, госпожа, – сдержано отозвалась настоятельница.

– Его Высочество появится в любую секунду! Нельзя показывать ему невесту в таком виде…

Спрятала глупую неуместную улыбку, представляя себе столь эпичную картину: принц и я – голая, в пене, с очень непрочным разумом…

Айи подала полотенце. Помогла мне выбраться и стала растирать моё тело. Хотела перехватить инициативу, но под сверлящим взглядом неуравновешенной не стала. Вдруг, ещё моей невольной помощнице достанется?

– Давайте-давайте, – нервно поторопила неуравновешенная, подхватывая многослойную юбку платья.

Меня привели в зал с зеркалами. Поставили посредине. Раздели, заставив смущаться и краснеть.

– Хорошо, не уродина, – презрительно фыркнула неуравновешенная, отворачиваясь. Настоятельница никак не отреагировала: она смотрела сухо, тяжело, но казалось, что её взгляд не имеет ко мне никакого отношения. Кажется, он всегда такой.

Айи вкатила вешалку с множеством нарядов. В глазах зарябило. Красное, жёлтое, сиреневое… Платья на любой вкус, но только не на мой.

– Можно я сама выберу? – подала робкий голос и невинно похлопала глазками. Пусть думают, что хочу очаровать будущего супруга.

Неуравновешенная переглянулась с настоятельницей и благосклонно кивнула.

– Но недолго… – добавила многозначительно.

– Благодарю, – притворно вежливо отозвалась я и подошла к вешалке.

Сейчас меня волнует лишь удобство и комфорт. Никаких слоёв кринолина, тугих корсетов и открытых спин. Нужно что-то простое и максимальное свободное. Лёгкое.

Как это…

Сняла нежное персиково-бежевое платье, которое практически ничего не весело. А главное – нет пышной юбки. Почти прямое, без оборок и дополнительных слоёв. Длинные рукава, закрытое. Лишь небольшое декольте и шнуровка на груди.

– Я выбрала, – произнесла негромко, смело глядя настоятельнице в глаза. Почему-то казалось, что она меня поддержит. Нет, не встанет на мою сторону, но в чём-то поддержит.

– Не слишком ли скромно? – придирчиво протянула неуравновешенная.

– Для первой встречи, моя госпожа, такой наряд наиболее подходящий, – заступилась настоятельница.

«Спасибо» – я произнесла глазами и едва заметным кивком. Не знаю, что это: может, связь на вербальном уровне, но кажется, настоятельница понимает меня без слов.

– Я помогу вам одеться, – пролепетала Айи, забирая у меня платье. А я лишь тяжело вздохнула…

Глава вторая

Меньше чем через четверть часа, я стояла в кабинете настоятельницы, скользя взглядом по толстым переплётам книг. Странно, что я с лёгкостью могу читать, хотя буквы кажутся незнакомыми.

«Придворный этикет»

«Методическое пособие по воспитанию послушниц»

«Пятнадцать способов изощрённых наказаний» – а вот это очень интересно…

Стоило представить, что девушки пансионата постоянно подвергаются наказаниям, мурашки поползли по рукам.

Дверь за спиной тихо хлопнула.

Не спешу поворачиваться, отсчитываю мысленно до десяти.

– Леди не пристало игнорировать появление мужчины… – бесцветный, скучающий тон пробрал до костей.

Обернулась, ехидно изогнув бровь. Но всю уверенность и спесь смело абсолютно равнодушным взглядом скучающих матовых глаз. Глаз, которые притягивают к себе. Невозможно оторваться. Невозможно перестать смотреть в них…

Тряхнула головой, пытаясь привести себя в чувства, но каблук зацепился о ковёр… Нелепо взмахнула руками, пытаясь устоять, ухватиться за воздух. (Уверена, очень смешно выглядела в этот момент)

… запястье обхватили ледяные пальцы.

Принц вернул меня в исходное положение и убрал руки за спину.

– Алиса… – безразлично произнёс он. И хотя моё сердце стучало, словно умалишённое после недавнего-почти-падения, я не могла не любоваться идеальными пропорциями лица принца. «Разве бывают такие?» Нет, не лица. Мужчины… – До испытания силой, ты будешь находиться здесь. Под опекой госпожи Луэр… – принц смотрел сквозь меня. Чувственные губы произносили заученные фразы, а разум… разумом принц был далеко. – Тебя подготовят. Всему обучат: этикет, музыка, танцы… Каждый день с тобой будет заниматься магистр Эрих Яр…

– Как я могу вернуться домой? – мой голос звучал не так уверенно, как в моей голове. А под острым взглядом, появилось непреодолимое желание вжать голову в плечи.

Принц замер на несколько секунд, но ни одной эмоции не отразилось на его гранитной «маске».

– Домой? – тягучим голосом уточнил он.