Посвящается Клоду, который заботится о нас, «шкиперу» Франсуа, всем мужчинам, которые думают, что хорошо знают женщин

CHRISTINE ARNOTHY

VOYAGE DE NOCES

Перевод осуществлен по изданию: Christine Arnothy. Voyage de Noces

Ouvrage publié avec l’aide du Ministère français chargé de la Culture – Centre national du livre

Издание осуществлено с помощью Министерства культуры Франции (Национального центра книги)

Дизайн – Александр Архутик

© Librairie Plon, 1994

© Л. А. Чечет, перевод, 2011

© Палимпсест, 2011

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2011

1

Сан-Франциско после полудня был похож на глянцевую почтовую открытку Оранжевое солнце золотило сине-лиловую водную гладь, испещренную белыми пятнами парусов. На городских улицах толпы изнывавших от жары прохожих то и дело расступались, чтобы освободить дорогу очередному набитому туристами автобусу. Продавцы цветов предлагали купить их красочный товар. Расположившиеся на тротуарах бездомные бродяги размышляли о бренности бытия. Мелкие торговцы наркотиками спешили разойтись по своим делам, в то время как крупные дилеры дремали за тонированными стеклами своих роскошных автомобилей. Воздух пьянил и погружал в сон.

У мэтра Стэнли собрались главные действующие лица одного довольно щекотливого дела. Речь шла о крупном наследстве, которое оспаривалось Ником Фэрбенксом, племянником покойной, и адвокатом, нанятым некой влиятельной сектой для представления ее интересов.

Еще с утра мэтр Стэнли потерял душевный покой. Ему пришлось принять лишнюю половину таблетки, чтобы унять сердцебиение. Несмотря на то что мэтр умел обходить острые углы, он опасался бурного выяснения отношений между заинтересованными сторонами. К тому же наследник, высокомерный и не сдержанный на язык молодой человек, не внушал ему большой симпатии.

Мэтр принимал посетителей в своем кабинете, расположенном на седьмом этаже старого административного здания. По той причине, что прошло уже десять дней после того, как к нему в последний раз заглядывала уборщица, здесь царили беспорядок и запустение, а в оконные стекла бились две жирные мухи.

Ник Фэрбенкс пришел на встречу с небольшим опозданием. К джинсам он, по-видимому не случайно, подобрал зеленый пиджак и дешевый галстук, купленный в первом попавшемся ему на глаза магазине. Похоже, что Ник хотел таким образом продемонстрировать полное пренебрежение к предстоящим переговорам, которые были ему не по душе. Он пожал руку мэтру Стэнли, пробормотав себе под нос несколько соответствующих случаю банальных фраз: «Моя любимая тетушка слишком рано покинула этот суетный мир. Какое несчастье!» Мэтр Стэнли кивнул головой в знак согласия и представил Ника мэтру Лестеру, призванному защищать интересы секты «Счастливые на Земле», которая имела безупречную репутацию. Ник опустился в кресло перед столом, специально установленным для чтения завещания, в то время как мэтр Лестер устроился в глубине комнаты. Он сливался с обстановкой кабинета словно крокодил, чье покрытое чешуей тело можно было легко принять за плывущий по реке ствол дерева.

Мэтр Стэнли заметил, что его секретарша забыла поставить рядом с внушительной стопкой документов, касающихся наследства Фэрбенкса, дежурный стакан воды. Одна только мысль о том, что его лишили возможности прервать чтение под благовидным предлогом промочить горло, выводила его из равновесия. Откашлявшись, он посмотрел в сторону Ника. Предполагаемому наследнику было на вид лет двадцать шесть. Короткая стрижка, колючий взгляд темно-серых глаз.

Мэтр Стэнли торопливо прочитал второстепенные пункты завещания, чтобы поскорее перейти к главному.

– «Безусловным и безоговорочным условием, которое надлежит выполнить моему племяннику, чтобы войти во владение оставленным мною наследством, является следующее: в течение двух месяцев, начиная со дня его ознакомления с моей последней волей, ему надлежит оформить отношения с его близкой подругой Анитой Карреро. Ник должен остепениться. Эта девушка, прирожденная мать семейства и хранительница домашнего очага, сумеет обуздать его страсть к приключениям. Этот брачный союз положит конец дружбе Ника с Робином Раскиным. Последний должен навсегда исчезнуть из жизни Ника».

Ник резко откинулся на спинку кресла. Мэтр Стэнли поднял голову:

– Господин Фэрбенкс? Вы хотите что-то сказать?

– Нет, мэтр. Я просто не смог сдержать своего волнения.

– Я понимаю. Она так любила вас.

Мэтр задержал взгляд на молодом человеке. Эта короткая пауза помогла ему перевести дух. Он продолжил:

– «Ник обязан порвать отношения с Робином Раскиным, поскольку эта дружба неизбежно приведет его к моральному и материальному краху».

Ник сделал протестующее движение.

– Простите мэтр, что перебиваю вас. Не уточнила ли моя тетушка, каким образом мне следует снимать штаны, когда я вхожу в туалет? Или же она дает мне советы, как вылечиться от какой-то болезни?

– Господин Фэрбенкс, каким бы ни было ваше мнение как наследника, закон требует уважения к покойной. Если вы находите условия данного завещания неприемлемыми и невыполнимыми для вас, никто не мешает вам заявить об этом здесь и сейчас. Вы подпишете надлежащий документ об отказе от наследства и отправитесь на все четыре стороны. Наследство тотчас перейдет в собственность секты «Счастливые на Земле».

Ник обернулся.

Мэтр Лестер кивнул ему и улыбнулся. Он так потел от волнения, что затуманились стекла его очков.

– Мы еще не закончили, – ответил Ник. – Продолжайте. Я слушаю вас.

«Было бы слишком хорошо, если бы он сейчас встал и вышел», – подумал мэтр Стэнли. Он выпрямился. Нельзя поддаваться отрицательным эмоциям: ему не грозило получение тетушкиного наследства. Приходилось рассчитывать только на почасовую оплату своего труда…

– «Я многие годы оплачивала учебу Ника во Франции. И в настоящее время он по-прежнему проживает в этой стране за мой счет. В случае если на момент вскрытия настоящего завещания мой племянник будет состоять, к счастью для меня и к несчастью для Аниты Карреро, в любовной связи с какой-либо француженкой, с которой он познакомился во время своих частых поездок во Францию, и захочет жениться на ней, он получит дополнительно из суммы, предназначенной для подарков моим друзьям, один миллион долларов, а также дом в Динаре, приобретенный в 1948 году. Я включаю это условие в завещание в память об одном французе, которого я любила когда-то. В этом случае Анита Карреро получит мое жемчужное ожерелье стоимостью около 170 тысяч долларов вместе с устными извинениями Ника».

Ник перевел дыхание. Он испытывал такое чувство, словно с его плеч свалилась гора: ему дали отсрочку. У него было в запасе какое-то время, чтобы что-то предпринять. Он попробовал прощупать почву:

– Я уважаю волю моей тети, но мне кажется, хотя я и не юрист, что принуждение к браку в подобной форме противоречит общественной морали и, следовательно, не имеет юридической силы.

– Господин Фэрбенкс, я не думаю, что вы сможете оспорить в суде условия завещания, – сказал мэтр Стэнли. – Требования вашей тетушки отвечают самой высокой морали. Любой суд окажется на стороне составительницы завещания. А вы сами, разве вы не заявляли о своем намерении жениться на Аните Карреро?

– Это были только туманные обещания. Мне хотелось успокоить тетушку. Она не могла поверить в то, что между мною и Робином Раскиным никогда не было гомосексуальных отношений. Нас связывала дружба, начавшаяся еще во времена нашей учебы в колледже.

– У вас была любовная связь с Анитой Карреро…

– По взаимному согласию. Мэтр, мы же живем в двадцатом веке. В наше время никто не обязан жениться исключительно из-за того, что имеет с кем-то интимные отношения, какими бы приятными они ни были.

Стэнли пытался подавить растущее в душе раздражение.

– Я здесь не для того, чтобы осуждать кого-то, – сказал он. – Если вы позволите, я продолжу: «В случае категорического отказа все мое движимое и недвижимое имущество, в том числе дом в Сан-Франциско и морская яхта “Иоко II”, перейдет в собственность секты “Счастливые на Земле”, полномочный представитель которой мэтр Лестер постоянно окружал меня поистине братской заботой. Члены этого союза единомышленников, объединенных самыми гуманными идеями, оказывали мне большую помощь и поддержку в период одиночества».

Ник спросил:

– Простите, что я еще раз перебиваю вас. Какова сумма завещанного имущества?

– Мы располагаем только приблизительными цифрами, – ответил Стэнли.

В глубине души он испытывал удовольствие, которое компенсировало все неприятности, связанные с его недомоганием:

– Ваша всеми горячо любимая тетушка владела достаточно крупным состоянием. Она скоропостижно скончалась. У нас пока нет полной описи ее имущества. Могу только сказать, что у нее имелись ювелирные украшения с бриллиантами стоимостью полтора миллиона долларов, согласно оценке тридцатилетней давности, и дом в Динаре, купленный в 1948 году. Все это имущество требует переоценки. По нашему мнению, наследство будет стоить примерно двадцать пять миллионов долларов…

Ник слегка присвистнул…

Мэтр Стэнли поморщился: его покоробили столь вульгарные манеры наследника.

– «В случае женитьбы Ника на итальянке секта “Счастливые на Земле” получит в собственность один миллион долларов и дом в Динаре. Прочие условия завещания Ник Фэрбенкс узнает после того, как женится».

Мэтр Лестер размышлял. Стоило ли ему сейчас вмешиваться? Он решил воздержаться. У наследника было всего два месяца, чтобы найти француженку и жениться на ней. Дело почти безнадежное. Скорее всего оно обречено на провал. Никогда до госпожи Фэрбенкс не доходили слухи о романе ее племянника с какой-либо француженкой. Она непременно поделилась бы с ним таким известием.

– Господа, на сегодня все, – произнес Стэнли. – Ник, если вы в указанный срок успеете жениться, а затем придете ко мне вместе с женой, я вручу вам ключи от дома в Пасифик-Хейтсе. Ключи от яхты, по-видимому, лежат в кабинете покойной. Незадолго до своей кончины она распорядилась провести на яхте ремонтные работы.

Мэтр Стэнли поднялся со стула и подошел к Нику:

– Надеюсь, что в следующий раз вы явитесь ко мне здоровым и невредимым в сопровождении прелестной жены и получите свое наследство.

Адвокат вытер лоб платком. Жара все-таки доконала его. Похоже, что кондиционер вышел из строя.

Все поднялись со своих мест. Секретарша приоткрыла дверь и предложила принести бокалы с фруктовым соком. Стэнли отрицательно покачал головой.

Собравшиеся обменялись несколькими ничего не значившими фразами. Ник начал прощаться:

– Мне жаль с вами расставаться, но мой самолет вылетает в Лос-Анджелес в 18 часов. Мне надо успеть выехать из Сан-Франциско до того, как на дорогах образуются пробки…

Мэтр Стэнли решил сделать вид, что настроен благожелательно по отношению к наследнику.

– Ник, если вам повезет, то вы будете очень богатым человеком.

– Надеюсь, – ответил Фэрбенкс. – Однако требования моей тетушки вызывают у меня досаду. В особенности ее диктаторский тон.

– Ах да! – сказал мэтр Стэнли. – Позвольте внести еще одно уточнение… Если, не дай бог, вы скончаетесь раньше, чем состоится ваша свадьба, то все имущество перейдет в собственность к нашим друзьям из секты «Счастливые на Земле». Будьте осторожны и берегите себя…

Мэтр Лестер с усердием протирал стекла своих очков. Он зажал в кулаке обрывок влажной бумажной салфетки. В знак согласия адвокат слегка кивнул головой, словно покупатель на аукционе, желающий сохранить инкогнито.

– Уважаемый коллега, – сказал мэтр Стэнли, – возможно, вы хотите что-то сказать?

– Наш девиз – заботиться о всеобщем счастье на земле. Мы будем рады поздравить итальянку, будущую госпожу Фэрбенкс. В случае если Ник решит нас удивить и представит нам в качестве жены француженку, мы отнесемся к его выбору с особым вниманием.

Ник улыбнулся. Его рубашка была мокрой от пота, и он боялся, что на пиджаке выступят темные пятна. Подобной жары в Сан-Франциско не было многие годы.

– Вы говорите, что я преподнесу вам сюрприз? – спросил он. – Я имею на это полное право! Речь идет о моей жизни. Моя тетушка любила повторять, что пути Господни неисповедимы. Мои тоже…

– Вот такой юмор у нашего Ника, – констатировал мэтр Стэнли.

Выйдя из здания, расположенного на углу улиц Джеари и Стоктон, Ник пересек Юнион-сквер, затем сел в такси на стоянке у гостиницы «Святой Франциск». Рядом толпа пассажиров брала штурмом прибывший по расписанию рейсовый автобус.

Ник заехал в гостиницу, оплатил счет за свое пребывание и отправился в аэропорт. Перелет в Лос-Анджелес занял всего один час, в Париж же он летел всю ночь. Затем ему пришлось еще два часа трястись в поезде до Бретани.

Некоторое время назад Ник увидел в Ренне девушку, дочь известного и весьма уважаемого в этом городе судьи. Несмотря на то что он никогда не говорил с ней, она не выходила у него из головы. Для того чтобы успеть познакомиться с этой девушкой, понравиться ей и добиться ее согласия на скоропалительный брак, у него был только один месяц и двадцать девять дней, с учетом разницы часовых поясов. Кроме смутного влечения к этой девушке, у молодого человека возникло желание доказать самому себе, что он способен ответить на вызов судьбы и держать удар.

С целью обеспечения пути отступления на случай провала почти невыполнимой задачи, он позвонил Аните из аэропорта, чтобы сказать ей пару нежных слов. Несмотря на толпу пассажиров, которые мешали ему говорить, он поведал молодой итальянке о том, что тетя Джоан удивила его не только широтой своей души, но и непредсказуемостью характера. Увы! Ему надо возвращаться во Францию. Да, да, он обязательно позвонит. Конечно же он любит ее. Совсем скоро у них будет свой дом, «бамбино», а может быть, родится сразу двойня…

– Мне пора идти на посадку, – прервал он разговор.

Он поспешил в зал ожидания, где уже собирались пассажиры.

В тот момент, когда самолет оторвался от земли, Ник взглянул на часы. Время пошло.

В Ренне среди горожан ходили разговоры о том, что судья Корнель и его дочь были из той породы людей, которые видят человека насквозь и способны сразу определить, где правда, а где ложь. И все же девушка надеялась, что ее близкий друг женится на ней, несмотря на его весьма уклончивые ответы всякий раз, когда она заводила речь об их совместном будущем. Молодые люди встречались уже три года, когда в один прекрасный день он заявил, что их отношения исчерпали себя. Последнее время они виделись только по выходным. Он был рассеян и молчалив, а она откровенно скучала. Девушка уже была готова к тому, чтобы порвать с ним, поскольку было задето ее самолюбие, но он опередил ее.

Она преподавала английский язык в частном лицее и теперь боялась начала учебного года. Какими глазами на нее посмотрят ее ученицы? К тому же в отцовском доме ее окружала слишком тягостная атмосфера. Родители старались не упоминать в разговоре драму, пережитую семьей всего несколько месяцев тому назад.

В тот день Элен, укрывшись от любопытных взглядов за темными стеклами очков, шла по улице Сент-Мелани. Высыпавшие из автобусов туристы спешили сфотографировать во всех ракурсах каждое попавшееся им на пути здание и каждую вывеску. Старинные дома с просторными верандами в самом деле выглядели весьма живописно. Праздная толпа скопилась у витрин. Японские барышни раскупали в качестве сувениров поделки местных ремесленников. Элен пожалела, что выбрала эту дорогу. Здесь было настоящее столпотворение. Беспечная и веселая толпа отдыхающих раздражала ее. Пользуясь случаем, она решила купить подарок для ребенка одной из своих подруг. Большинство ее ровесниц уже давно выскочили замуж, за исключением Мириам, ее самой близкой подруги. Мириам не испытывала ни малейшего желания вешать себе на шею хомут. Она без конца повторяла, что лишена материнского инстинкта и холостяцкая жизнь вполне устраивала ее. Толпа туристов не только не уменьшалась, а, напротив, становилась плотнее за счет азиатов. Вдруг Элен показалось, что ее кто-то сзади легонько подтолкнул вперед. Она едва не упала на скользкую брусчатку мостовой. Чья-то рука подхватила ее. Девушка обернулась. Незнакомый молодой человек с улыбкой произнес:

– Я спас вас.

– Спасибо! – ответила она. – Вы очень любезны. И все-таки я бы не упала. Кажется.

– Безусловный рефлекс, – сказал молодой человек. – Я не успел подумать.

У нее возникло смутное ощущение, что он хотел познакомиться с ней. Она смутилась: небрежно спадавшие на шею волосы, мятая блузка.

– Вы – американец?

– Это заметно?

– Да. Из-за вашей интонации.

– Вы хотите сказать из-за акцента? Вы, французы, помешались на произношении. И вы тут же ставите людей на место. Надеюсь, вы не сбежите от меня из-за моего акцента?

Она поправила сползшие на кончик носа темные очки, а другой рукой неловко попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. Молодой человек, одетый в джинсовый костюм, выглядел вполне пристойно. Его манера говорить свидетельствовала о том, что он был из приличных людей.

– Почему я должна сбежать? – спросила она.

– Нас здесь больше не любят. Считают, что мы хотим вас колонизировать

– Никто не может колонизировать Францию, даже сами французы.

Американец улыбнулся.

– Мне нравится, как вы себя позиционируете в общечеловеческом плане…

– В каком смысле?

– Француз – это особый индивидуум. Непредсказуемый.

Молодой человек, похоже, обладал чувством юмора. И он не лез за словом в карман. Ей захотелось продолжить разговор.

– Вы преувеличиваете. Вы проводите здесь отпуск?

– Совмещаю работу и отдых. Я фотографирую прототипы морских яхт. Это совсем необременительное занятие.

В особенности в таком прекрасном месте. В Бретани я нахожусь по делам.

Прохожие окружали их плотной толпой и даже слегка толкали. Она стояла рядом с ним, словно не замечая, что творится вокруг. Невдалеке от них остановились два автобуса. Автоматические двери раздвинулись, туристы с затекшими от долгого сидения ногами осторожно спускались по ступенькам на тротуар и подходили к гиду, который раскрыл над головой красный зонтик, чтобы, как пастух, поскорее собрать свое стадо.

– Вы спешите?

– Нет, – сказала она. – Сейчас лето…

Встреча с американцем разбередила ее едва зарубцевавшиеся душевные раны. У нее была возможность провести целый год в Соединенных Штатах Америки, но она предпочла остаться в Ренне из-за Рауля. Какая непростительная ошибка! Если ей повезет и ее увидит кто-либо из ее учениц, то распространится слух: «Элен прогуливалась с молодым человеком приятной наружности. Она не теряет времени даром».

– Может, выпьем чашечку кофе?

И он добавил с неким вызовом, придавшим особый вес его предложению:

– У иностранца так мало возможностей обменяться парой слов с истинными носителями французского языка.

Ну вот! Теперь она – туземка, а он – пришелец с другой планеты.

Парочка молодых японцев преградила им дорогу. Мужчина протянул им в руки фотоаппарат. Американец взял его и тут же не глядя нажал на кнопку. Он опасался, что Элен может воспользоваться случаем, чтобы сбежать от него. Но она не двинулась с места.

– Так, кофе?

– Исключительно, чтобы доказать вам, что мы любим Америку.

– Хочу представиться: Ник Фэрбенкс.

– Элен Корнель, – произнесла она, а затем повторила свое имя еще раз по буквам. – Я преподаю английский язык. Возможно, вам польстит, но, по моему мнению, вы нисколько не нуждаетесь в помощи носителя языка.