Просвет

Я, конечно, давно принял происходящее. Но по-настоящему поверил в него только теперь. Этот вечер не обещал ничего необычного. Дочь позвонила мне вечером, по пути с работы. Промозглая слякоть все никак не сдававшейся зимы действовала всем на нервы. Бывает весной такая неделя, когда идет то снег, то дождь, и ветер не дает снять шарф или шапку. Потепление уже виднеется за поворотом, но до него так трудно дотерпеть. Мы с дочерью не стали исключением. Работа начала пить кровь, личная жизнь мотала нервы, погода ставила крест на оптимизме.

– Ну, как ты?

– Да никак. Настроения нет, все бесит.

– Во, та же фигня. Ты с работы?

– Ага.

– Отлично, я уже почти дома, давай, заходи ко мне, все расскажешь.

– Ладно, в магазин зайти?

– Ага, было бы круто. Купи лимон, пожалуйста. И к чаю, чего хочешь.

Пока я заходил домой, раздевался и ставил чайник, Аня уже звонила в домофон. Пришлось накинуть домашнюю рубаху как первое, что попалось под руку. Полминуты, и, вот она снова стояла у меня на пороге, ровно в том виде, в котором я увидел ее в первый раз. Укутанная шарфом, замерзшая.

– Проходи, чего как в гостях? – я помог ей снять куртку и повесил ее в шкаф, – замерзла?

– Угу.

– Давай, руки мой под горячей водой, отогревать тебя будем.

Я снял с батареи теплые носки, как раз припасенные на такой случай. Правда, надевать их на нее пришлось практически насильно. Хотя бы вручению кружки горячего чая дочь не сопротивлялась.

– Ну, рассказывай, чего у тебя?

– Как обычно все, через самое непотребное место. Ребята на работе запарили, то не так сидишь, то не так свистишь. Тот парень, про которого я тебе рассказывала, что в кино меня звал, вроде нормальный был, адекватный, сейчас как с цепи сорвался. Слова ему не скажи – все не так.

– Он, по ходу, тебя ревнует. Ты же ему рассказала про Хиро.

– Хиро тоже уже вымораживает. Крыша у него протекает, по любому поводу мне мозг выносит, истерит, что я с ним времени проводить стала мало. Из-за любого пустяка ругаемся.

– Засада, однако.

– Да не говори. Вчера ноги промочила, пришла с работы, залезла в ванну, ему не сказала, он давай орать, что я на свиданку с кем-то с работы ходила.

– Блин, что-то его, и, правда, клинит.

– Запарил. Лучше скажи, у тебя чего?

– Начальница наседает, давай, мол, бери дополнительные смены, живи на работе, у тебя ж семьи нет, что тебе еще делать? А я не хочу больше, мне все уже до чертей надоело. Весна еще эта, все никак не разродится. Подцепил насморк, представляешь, первый раз за три года, – я показательно шмыгнул носом, – в общем, настроения нет совсем. Как-то все безрадостно.

– Во-во. Непонятно, то ли тает, то ли заметает.

Пока она рассказывала очередную невеселую историю из хроники минувшей недели, я смотрел на нее, понимая, что здесь нужно что-то покрепче. Принес две рюмки, достал из тайника бутылку. Разлил. Выпили. Закусывали по-студенчески. Сосисками с какими-то соленьями из банки, прятавшейся в холодильнике н-ное количество лет.

– Так. Ты не переживай. Ну, его к черту, этого Хиро. Не знаю, какая муха его укусила, успокоится. А если нет, то на кой тебе истеричка?

– Правильно, чхать на него, все нервы измотал, – она уставилась в стол точно так же, как в первый вечер.

– Знаешь, что я подумал?

– Что?

– Мне второй раз за сегодня вспомнилось наше знакомство.

– Это почему?

– Ну, когда я тебя увидел на пороге в этой самой куртке, и шарфом ты заматываешься как ассасин. И сейчас, вот. Взгляд такой же. Потерянный слегка.

– А вот, колись, о чем ты тогда подумал, когда прочитал письмо?

– Сначала, я подумал, что это странный розыгрыш, – честно признался я, – да и что тут еще первое могло в голову прийти? Но эта версия рассыпалась сразу. Письмо явно было написано моим почерком. Уж что-что, а свои корявые буковки я всегда узнаю. Плюс, такое бы не пришло в голову никому из моих друзей, а уж все подстраивать, готовить, договариваться с кем-то, это вообще не в их стиле. А потом я просто уговорил сам себя, что не буду заниматься логическим анализом, потому что ситуация требует действий, а не размышления. Дальнейшие события тебе известны, – я улыбнулся. – А после, я как-то и не думал об этом. В конце концов, ты появилась на моем пороге не беспомощным младенцем, а совершеннолетним сложившимся человеком, а значит каких-то радикальных перемен это не сулило. – Боги! Кто бы знал, как я тогда заблуждался!

– А теперь попробуй представить мое удивление, когда я иду искать отца, предполагая его никак не меньше, чем сорокалетним мужиком, может быть даже стариком, ну, мало ли, как бывает. Я готова была увидеть что угодно, ведь должна была быть причина скрываться столько лет, кроме того, что я увидела. Дверь мне открыл молодой парень, мой ровесник! Да еще в каком колоритном виде! – Тут мы оба посмеялись, – пока ты читал свое письмо, я просто пыталась уложить в голове это событие. В письме было сказано, что меня ждет сильное потрясение, но масштаб катастрофы я и представить себе не могла!

– Ты только что назвала отца катастрофой! – я наигранно насупил брови.

– Не дуйся, я же любя. А потом, ты прав, что-то делать, о чем-то говорить, было проще, чем оставаться с мыслями один на один.

После этих слов как раз и повисла пауза, вынуждающая именно к этому. Легко мотнув головой, а у дочери был именно такой способ сбросить мысли, она спросила:

– А теперь, ты что думаешь?

– Анька, ты – моя дочь. Я это, вроде как, знаю. Потому что ни к кому другому я так не отношусь, как к тебе. А к тебе я отношусь именно как к дочери. Хочешь, ДНК-тест сделаем? – я хохотнул.

Мы еще много о чем говорили. Про цикличность погоды и наших успехов и провалов, про первую любовь, а главное про то, где же я все-таки мог встретить ее маму, и как это вообще произошло, или правильнее сказать произойдет. Сумерки давно сменились темнотой, фонари успели зажечься и погаснуть. Я предложил ей остаться, что было бы логично, но дочь заупрямилась. Она была категорически против. Хотя, причины мне так и остались неясны. Никакие аргументы и уговоры не действовали. Она готова была идти пешком, лишь бы ночевать сегодня у себя. Словесное противостояние постепенно переросло в физическое. Она пыталась одеться и выйти в коридор, я – удержать ее. Боролись мы минут пятнадцать. Я, конечно, был сильнее, но применять к ней всю силу не собирался, а ее упрямство меня просто восхищало. В какой-то момент, я просто оторвал ее от пола, и попытался унести в комнату, на диван, но она уперлась руками в дверной проем, и не давала мне пройти. И где-то посередине этого красочного безмолвного действа меня словно током поразило. В одно мгновение я почувствовал Ее. Анину мать. Электрический разряд воспоминания моментально пронесся по моему телу. Я без всяких тестов со всей ясностью осознал, что девушка, которую я держу на руках, уже не пытаясь к чему-то принудить, моя биологическая дочь. Кровь от крови меня и той женщины, которую я безумно любил. И, как оказалось, еще только полюблю. За короткие милисекунды я понял то, на выражение чего может уйти не одна вечность. Вся суть этой любви, этой странной истории, заключилась в этом импульсе. Трудно передать словами мои ощущения. Чувство и знание переплелись и сплавились в одну титаническую уверенность в том, что на свете есть моя единственная, что я безошибочно вычислю ее среди всего населения Земли, в монументальное спокойствие, смирение, покорность, благодарность. Как будто я узнал некую абсолютную истину, тайну мироздания, или просто Бог решил поцеловать меня на ночь.

Мозг, чтобы не взорваться от кажущейся нелогичности способа получения информации решил заняться тривиальными задачами и придумал произошедшему название: просвет. Он выцепил это слово откуда-то из глубоких недр памяти. Мне показалось, что оно вполне подходит.

Я больше не сопротивлялся уходу дочери. Только дал ей денег на такси, и смотрел в окно, как она садится в машину и уезжает. В голове проносились мысли о том, что она очень похожа на свою мать. Та не менее упряма, и если твердо что-то решила, ничего уже не собьет ее с выбранного пути. Потом я буду видеть дочь в матери, и это каждый раз будет вызывать у меня на лице теплую и чуть печальную улыбку. Они, и, правда, очень похожи. Я всю жизнь старался не жалеть ни о чем. Но мне действительно жаль того, что мне не выпало наблюдать их сходства, когда они рядом, и растворяться в счастье от любви к ним обеим.

Тетя

Из рассказов дочери, я понял, что она души не чает в воспитавшей ее тетке. Та представала прекрасной со всех сторон. Ну, просто идеал. Тетя была хороша собой, занималась любимым делом, экспериментальной наукой на грани философии и квантовой физики, которая приносила отличный доход. Она исколесила весь мир, и не представляла себе никакой оседлой жизни. Мужа у нее не было, про ее личную жизнь Аня вообще ничего не знала. Даже, если кто-то и был, в эти дела племянница не посвящалась, да она и сама не спрашивала. Кроме любви, которая замалчивалась и негласно стала запретной темой, они могли поговорить обо всем, и были помимо родственных уз весьма близкими подругами. Они могли по несколько часов болтать в видео чате. Тетка помогала ей, чем могла, дарила подарки, в общем, баловала. Пока Аня не поступила в университет, они много ездили вместе. Можно даже сказать, что большему она научилась от тети и ее коллег, чем в школе. За год знакомства с Аней, я много слышал о ней, но ни разу не видел. А более того, совершенно не знал, хочу ли я с ней познакомиться. Ведь она должна была меня знать. А значит, в ее руках был ключ к разгадке всей этой запутанной истории. Она могла бы рассказать, что произошло с Анкиной мамой, и при каких обстоятельствах мы познакомились, а главное она могла разрушить всю эту тайну, сказав, что в письмах бред, и мы с Аней друг другу никто. Может быть, именно поэтому я стал единственным секретом дочери от воспитавшей ее тети. В рассказах я проходил как «хороший друг Костя», подробности нашего знакомства опускались. Но, все тайное когда-нибудь становится явным.

Что-то неладное творилось со мной весь день. Безумно хотелось спать, голова отказывалась соображать. Я доплелся до кровати, и занял горизонт, впав в полу-адекватное состояние. Я не спал, но мысли думали себя как будто сами, без моего участия. Как назло, телефон брякал чуть не каждые пятнадцать минут, не давая толком отключиться. Реальность тянула ко мне свои холодные руки, но не могла достать. Что-то внутри меня хотело поднять мою тушу навстречу ей, но не справлялось. Я чувствовал себя мешком с картошкой, который кто-то очень маленький и слабый, но весьма настырный пытался куда-то утащить. Усилий с разных сторон было приложено немало, но все равно недостаточно для результата.

Я вздрогнул от телефонного звонка. Настойчивые вибро волны и громкая непрекращающаяся мелодия заставили меня обшарить рукой все пространство вокруг и найти злобного нарушителя спокойствия.

– Да?

– Привет! – жизнерадостный голос дочери стал тем самым пинком, который заставил шестеренки в голове зашевелиться, правда, с жутким скрипом.

– Да, доброго дня тебе, или вечера, или утра. Что там сейчас?

– Скорее вечер. Ты спал что ли?

– Пытался.

– Извини, что разбудила.

– Ну, что уж теперь?

– А у меня хорошие новости.

– Внимаю.

– Через неделю в наши края приезжает по делам моя тетя, вместе со всей их лабораторией. У них тут конференция, и еще какие-то мероприятия. Она обещала пропуск нам обоим. Я вас наконец-то познакомлю! – я слышал искреннюю радость и восторг в ее голосе.

– Здорово, обязательно познакомимся. Когда говоришь, они приезжают?

– Пятого июня, в понедельник.

– Может, ее встретить надо?

– Не, – она так растягивает е, как будто я предложил спасаться от цунами зонтиком для коктейлей, – им обеспечена и встреча и расселение, мы там будем только мешаться. Я встречусь с ней вечером после прилета, а ты просто приходи на это мероприятие.

– Как-то это сложно, и, по-моему, не очень логично, но в любом случае, все будет, как скажешь.

– Вот за это я тебя и люблю! Ладно, отдыхай дальше, я потом напишу, что и где будет. Хорошего вечера!

– Спасибо, и тебе.

Я кладу трубку и спускаю ноги с кровати. Надо поесть и сделать хоть что-то полезное за день. Иначе он совсем зря пройдет. Впереди замаячили какие-то неясные перспективы, и меня не покидало предчувствие больших перемен. Что-то должно было радикально измениться от этого знакомства. Меня охватила тихая паника, какая бывает перед первым свиданием. Хотя, что за бред? Какое свидание? Это же сестра моей будущей возлюбленной. Ах да, в этом и состоит проблема. Готов спорить на что угодно, что я ей изначально не нравился, и она считает меня виновным в гибели сестры, и, вообще, по-любому не обрадуется тому, что я жив, да еще и… Молод? Блин… Странная ситуация. Я не имел ни малейшего понятия, какой информацией она располагает. Надо бы дочь об этом спросить. Что я и сделал при следующей нашей встрече, когда она принесла мне пропуск на конференцию по инновациям в экспериментальной физике.

– Ого, никогда не был на подобных выставках научных достижений.

– Я тоже, но все бывает в первый раз.

– А ты сказала, кому взяла второй пропуск?

– Нет, я сказала, что он для одного моего друга, живо интересующегося темой их работы, решила сделать сюрприз.

– Сомнительная идея. Ведь, она должна меня знать, и точно знает, что я погиб. Что она вообще подумает? Как мы будем объяснять ей все, когда она меня увидит? – я замолчал, поняв, что Анка смотрит на меня и довольно улыбается. Оставалось задать единственный правильный вопрос, ответ на который я уже мог предугадать, – а, над чем она работает?

– Тетя Лена входит в группу ученых, занимающихся проблемой намеренного искажения пространственно-временного континуума и перемещения материи сквозь него.

– Проще говоря, путешествиями во времени, – прошептал я, обхватив голову руками. Все сошлось один к одному. Эти слухи о разработке машины времени оказались правдивы. Это все объясняет. Вот, почему моя дочь старше меня. Я встретил ее маму в прошлом, куда попал благодаря ее тете. Романтика.