© Константин Нивников, 2021

ISBN 978-5-0053-4838-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Я не сомневаюсь, что провокационный вопрос, поставленный в заголовке книги, вызовет возмущение историков. Конечно, географию они знают, знают название географических объектов, знают, где эти объекты находятся, в частности, они знают название стран, знают, где эти страны находятся, знают, какие страны находились на этой территории в древности, они знают, какие народы живут сегодня на той или иной территории, знают… Да, много чего они знают. Только знание географии подразумевает знание не только стран и народов, но и знание обычаев и быта этих народов, как эти обычаи менялись они со временем. Знание географии подразумевает знание животного и растительного мира, знание природных ископаемых, которые есть на той или иной территории.

Кроме того, знание любого предмета подразумевает не только современные знания, но и знание этого предмета их предшественниками, как менялись представления ученых об этом предмете. И если речь идет о географии, как науке, то, в первую очередь, надо разбираться с терминологией. В географии есть такие базовые понятия, как реки, озера, моря, океаны, острова, части света и так далее. Естественно, возникает вопрос, а как понимали эти термины в древности, так же как мы сегодня или, может быть, тогда было все не так. На первый взгляд ответ очевиден, что все также и было, но этот взгляд оказывается ошибочным (см. раздел «Где происходили события древней истории»).

Знание географии подразумевает знание климатических условий, существующих в том или ином регионе. Снова предвижу возмущение историков, – про климат они все прекрасно знают и, в случае чего, могут проверить свои знания по Интернету, и занимаются они этим регулярно, особенно, когда планируют куда-то поехать. Замечательно. Только я несколько раз отмечал в своих работах, ошибку, которую допускали ученые лет сто назад и эту же ошибку допускают и современные ученые. Н. А. Морозов, [55]: «Даже и в Индии культурная: эволюция должна была идти с Запада из Европы, так как изнеживающий тропический климат этой страны и недостаточная извилистость морских берегов не могли создать первоклассных культурных центров ни в Гайдерабаде, близ устьев Инда, ни в Калькутте у устьев Ганга». И другой фрагмент: «Несколько лет тому назад свою версию «истории ностратиков» написал известный советско-израильский учёный-лингвист А.Б.Долгопольский. В статье «Родство языков и древнейшая история» А.Б.Долгопольский (статья написана совместно с И. Луговским) пишет, что «Начнем искать территорию, где говорили на ностратическом языке. Как любили говорить лингвисты XIX века, искать прародину праязыков, выясним, где находилась самая древняя территория, на которой говорили на этом языке. Самая древняя – насколько хватает возможностей науки. Обратимся к первому источнику информации – к ностратическому словарю. В нем мы найдем слова, означающие «снег», «лед», «замерзать», «метель». Значит, носители ностратического языка были знакомы со снегом, льдом и т. п. А, следовательно, из кандидатов в ностратические прародины придется исключить тропические районы мира: Индию, Индокитай, Африку…», «Историческая прародина тюрков», [23]. Здесь очевидно, и Н. А. Морозов и А. Б. Долгопольский, оказывается, не знали, что на севере Индостана зимы еще более суровые, чем в России. Из-за незнания этими авторами элементарных фактов, они делают ошибки, которые обесценивают всю их работу. А сегодня эти факты моментально проверяются любым пользователем Интернета. Кстати, отмечу, что предположение А. Б. Долгопольского, о присутствии в ностратическом языке слов – «снег», «лед», «метель», «замерзать», абсолютно правильное и очень важное. Искать прародину праязыков надо в тех местах, где холодные зимы, поэтому надо рассматривать и северную часть Индостана. Этот эпизод заставляет задуматься о возможности получать в древности информацию. Дело в том, что историки считают, что Геродот в Индии не был, но, тем не менее, получив информацию от своих осведомителей, смог подробно описать север Индии, рассказать о племенах, которые там жили. Получается, что в глубокой древности ученые имели возможность получать довольно подробную информацию о северной части Индостана, а современным ученым эта информация оказалась недоступной. Историков ничуть не смущает, что в древности европейские ученые были лучше осведомлены о событиях, например, в Индии, чем о событиях в той же Индии знают современные люди, обладающие колоссальными возможностями получения подобной информации. Можно, конечно говорить, о том, что избыток информации часто приводит к таким пробелам в знаниях, но ведь говорить об избытке информации у Морозова и Долгополова, которые писали в «доинтернетовские» времена, абсолютно некоректно. Поэтому вопрос о том, как в древности европейские ученые получали подробнейшую информацию о событиях в странах, находящихся за тысячи километров от них, остается открытым. Современных историков ничуть не смущает то, что в созданной им схеме истории, греческие философы с Балканского полуострова отправлялись пешком в Индию и так же пешком возвращались назад (см. раздел «Греки в Индии»). Хотя на самом деле все эти философы не только не совершали подобных подвигов, они о Балканском полуострове ничего не знали, а все эти путешествия плод нездорового воображения историков.

Кроме таких неочевидных ошибок, связанных с географией, историки нередко допускают просто невероятные ошибки, об одной такой ошибке я постоянно пишу в своих книгах, именно из-за этой ошибки я назвал одну из своих книг «Феномен Уральских гор». Это ошибка, связанная с Рипейскими горами, когда историк, комментируя работу древнего автора, рассказывающего о Рипейских горах, которые у него тянутся с запада на восток, пишет, что речь идет об Уральских горах. Как это ни печально, но в работах историков таких примеров слишком много, и такие примеры я постоянно привожу в своих книгах. Поэтому вопрос, поставленный в названии этой книги, напрашивается сам собой.

Эта книга продолжает тему древней географии, которую я рассматривал в предыдущих своих книгах, и, в первую очередь, подробно рассматривается история древних греков и римлян на Востоке. В трех приложениях, которые приведены в конце книги, повторяются разделы из предыдущих моих книг, которые объясняют мою точку зрения на древнюю историю.

В прошлом видеть настоящее

Евнапий, [16]: «Скифы, побежденные, были истребляемы уннами. Множество их погибло совершенно. Одних ловили и побивали вместе с женами и детьми, и жестокости при убиении их не было меры. Толпа же собравшихся и устремившихся к бегству немногим не доходила до двухсот тысяч человек, самых способных к войне. Двинувшись и став на берегу реки, они издали простирали руки с рыданием и воплем и умоляли о позволении переправиться через реку. Они оплакивали свои бедствия и обещали отдаться римлянам как союзники. Начальствовавшие на берегу римляне объявили, что без воли императора не могут ничего сделать. Дело было представлено императору. В совете царском произошло разногласие, и много было говорено в защиту разных мнений. Наконец предложение скифов было принято царем. К этому побудила его ревность к соцарствующим, которые были дети его брата (как писано о том прежде): они решили разделить царство между собой по своей воле, не испросив на такой раздел согласия дяди. Как по этой причине, так и потому, что он думал умножить силу римлян, дополнив ее многочисленным войском, он велел впустить скифов после того, как они сложат оружие. Но до получения еще от царя позволения на переправу через реку самые смелые и дерзкие скифы решились переправиться через нее силой и в этом насильственном действии были изрублены. Однако истребившие этот отряд варваров были отрешены от должностей и опасались за жизнь свою, за то что истребили неприятелей. Люди, имевшие при царе большое влияние и силу, смеялись над их воинственностью и храбростью и говорили, что они не государственные люди. Царь из Антиохии предписал римским военачальникам принять прежде всего невзрослых скифов, препроводить их в римские владения и держать бережно в залоге; потом, стоя на берегу, прочим скифам, способным носить оружие, не прежде доставить суда для переправы на другой берег и не прежде принимать их, пока они не сложат оружия и не будут совершенно безоружны. Но из получивших такое приказание одному полюбился белый и красивый мальчик, другой был тронут жалостью к хорошенькой женщине, тот был пленен молодой девушкой, тот связан богатым подарком, льняными тканями, коврами, с обеих сторон мохнатыми. Коротко сказать, всякий думал только о том, чтобы наполнить дом рабами, поместья – пастухами и удовлетворить своему неистовому сладострастию. Постыдно и беззаконно прельщенные такими предметами, военачальники приняли скифов вооруженных, как будто каких-либо старинных благотворителей и спасителей. А скифы, достигнув столь великого дела без малейшего труда и обратив бедствия в счастье для себя, променяв скифские пустыни и пропасти на римские владения, тотчас же обнаружили варварские свойства свои нарушением условий и изменой. Возраст, еще бесполезный (подростки), был прежде перевезен и очень заботливо рассеян между разными народами. Одни из них носили уже царские знаки; женщины были одеты великолепнее, нежели прилично было пленницам. Дети и служители в благорастворенном климате поднялись скоро и росли не по годам. Это сильно размножающееся поколение было самое враждебное. Древние мифы рассказывают, что от посеянных в Виотии и Колхиде драконовых зубов вместе с посевом воспрянули вооруженные люди. Наш век осуществил этот миф и заставил нас видеть его своими глазами. Едва дети скифского племени были посеяны, подобно драконовым зубам, по римским владениям, преждевременно вошли в силу и могли носить оружие, как всюду распространились действия их ярости, бешенства и кровожадности. Те скифы, которые цвели силой и мужеством, вдруг восстали против тех, которые приняли их к себе, и, сражаясь против них, вместо того чтобы сразиться с изгнавшими их уннами, произвели над римлянами более жестокостей и ужасов, нежели сами претерпели от уннов. Вся Фракия и смежная с ней Македония и Фессалия так известны и так прославлены, что не осталось слов для их описания. Но эти области, столь богатые, столь многолюдные, столь цветущие сильным населением, неожиданным предательским мятежом скифов, открывшимся внезапно вместе с переправой и разлившимся с такой смелостью и силой, были до того опустошены, приведены в такое разорение, что вошедшие в пословицу грабежи мисов были золото в сравнении с настоящими напастями Фракии. Варвары, решившиеся возмутиться в таком месте, где не было достаточной силы к защите народа, по числу своему показались ужасными людям безоружным и ничем не охраненным. Истребляя убийственной рукой побежденных, они лишили области их жителей. Дошло до того, что римляне столько же ужасались имени скифского, сколько скифы – уннского. Очень немногие города спаслись и еще остаются в целости по причине их стен и укреплений. Страна большей частью разорена и вследствие этой войны остается необитаема и неудобна к проездам. Как скоро дошел до царя слух об этих несказанных бедствиях, он заключил с персами необходимый мир. Он упрекал сам себя и раскаивался в принятии скифов в свои владения. Кипя гневом против них, он готовился всеми силами к войне. Для удержания варваров он послал вперед саракинскую конницу. Варвары уже делали набеги до Константинополя и, обступив стены, тревожили их. Не видя нигде противников, по наглости своей, они предавались всяким неистовствам…».