Глава 3
Побег

– Доброе утро. Как вы себя чувствуете?

Едва заметив, что Патрик открыл глаза, Лиз тут же подхватила кружку с горячим питьем и подошла к его постели. Ну какой там постели! Грубо сколоченный топчан с подстилкой из травы, поверх которой наброшен кусок старой парусины. Такой же ветхий кусок служил Патрику одеялом. Оно конечно, южные широты, и холода тут отродясь не водилось. На дворе декабрь 1672 года, но температура ночью не опускается ниже двадцати градусов. Поэтому рабы вполне обходятся и без одеял. Но все же ясными ночами бывает прохладно, во всяком случае, для акклиматизировавшегося организма. А тут еще и состояние здоровья оставляет желать лучшего.

– Спасибо, Лиз. Сегодня намного лучше, чем вчера.

Патрик сел на топчане и с благодарностью принял кружку с отваром, приготовленным заботливыми девичьими руками по его указаниям. Вкус у варева терпкий, неприятный, причем настолько, что так и подмывает выплюнуть эту гадость. Но, пересилив себя, он все же допил лекарство. С помощью девушки избавился от старой, штопаной, но чистой рубашки и предоставил Лиз возможность сменить ему повязку и смазать уже неплохо поджившие раны.

Вообще-то он имел все шансы не подвергнуться экзекуции. Шейранов вовсе не был уверен в том, что его подопечный выдержит двадцать ударов плетью. Если уж полусотня едва не отправила на тот свет гиганта Кевина, то с Патрика и пары десятков хватит с избытком. Напасть на Джеймса он собирался на полпути от усадьбы до поселка рабов. Они как раз должны были проходить по участку, скрываемому от посторонних взглядов кустарником.

Однако уже на подходе к намеченному месту он получил весть от Перегудова о том, что хозяйка отдала приказ старшему надсмотрщику не усердствовать при наказании. Решать, как поступить, конечно, Шейранову, долг же продюсера сообщить об имеющихся вариантах.

Признаться, Сергей Федорович не сомневался, что именно хочет заполучить Перегудов. Избиение Кларка, конечно, на некоторое время выведет его из игры. Но в то же время вынужденный перерыв позволит кукловоду прийти в себя в собственном теле и, как следствие, растянуть шоу по времени, позволив добиться больших результатов.

Впрочем, самого Шейранова это также устраивало. Конечно, он меньше всего хотел, чтобы на долю его подопечного достались столь серьезные страдания. Но в то же время бежать сейчас слишком большой риск, да и делать это придется фактически в одних штанах. А чтобы уйти с наибольшей выгодой, требовалось время. Он уже начал сколачивать команду, все через того же Кевина, но сделано пока было ничтожно мало.

В оправдание себе Шейранов полностью блокировал сознание Патрика и всю «прелесть» принятия наказания испытал самолично. Правда, Кларку предстояло пройти в одиночку не менее «приятный» процесс выздоровления. С другой стороны, если болит, значит, ты жив, а это уже немало.

– Спасибо, Лиз. У тебя очень нежные руки.

– Скажете тоже, доктор. Как могут они быть нежными, если я не выпускаю из рук мотыгу, – зардевшись, словно мак, смущенно произнесла девушка.

– Я же не говорю, что они мягкие. Но при твоих прикосновениях грубость твоих ладоней не чувствуется, а как это еще назвать, если не нежностью.

Н-да. Пожалуй, не следовало этого говорить. Девушка вскинула головку и посмотрела ему прямо в глаза. Нужно было быть полным тупицей, чтобы не понять всего того, о чем говорил ее взгляд. И уж тем более мелко подрагивающий подбородок. Что-то нужно делать. Причем срочно.

– Лиз, тебе, наверное, пора.

– А?

– Я говорю: тебе, наверное, пора на работу. Не хватало еще вызвать недовольство надсмотрщика. Я себе не прощу, если ты будешь наказана из-за того, что задержалась у моей постели.

– Правда?

Ч-черт. Сколько в одном этом слове было надежды и счастья, вот так сразу и не разберешь. Но то, что его слова буквально окрылили ее, тут никаких сомнений. Нет, она, конечно же, миленькая, и все такое, но он не уверен в том, что… Словом, обижать девушку не хочется, но и обманывать ее также нет желания. И если до этого он уже подумывал… ну, коль скоро она сама к нему льнет… то сейчас решил, что этого не будет. Раны телесные – ерунда, заживут, никуда не денутся. А вот душевные…

– Лиз, тебе пора. Да и мне пришло время браться за работу.

– Но вы еще так слабы, – встрепенулась девушка.

– Кто из нас доктор, ты или я? Но я скажу Джеймсу, что мне еще нужен уход и чтобы ты ночевала у меня в хижине.

– Только за этим? – разочарованно протянула она.

– А что еще? – вопросом на вопрос ответил Патрик, понимая всю глупость ситуации.

– Менять перевязки и обрабатывать ваши раны я смогу и ночуя в своей хижине, господин доктор. До свидания, – и девушка направилась к выходу из хижины.

Вот ведь напасть! Ему только любовных историй не хватало. Нет, вопрос вовсе не в том, что она не девица. В конце концов, он взрослый мужчина и понимает, что у рабыни нет никаких шансов остаться невинной. И уж тем более у такой хорошенькой, как Лиз. Опять же, он успел повидать жизнь, чтобы не понимать, что невинность – это вовсе не показатель добродетели. Но закручивать роман сейчас было по меньшей мере глупо.

Хм. А вот Кларк, в отличие от Шейранова, так не считал. Подумаешь, великое дело, девица решила отблагодарить. В конце концов, есть за что. И потом, он же не предлагает ей лечь в его койку в уплату некоего долга. Она сама этого желает, без какого-либо намека с его стороны. Пришлось его одергивать и вправлять мозги, параллельно не забывая выправлять положение.

– Лиз, погоди, – ухватив ее за руку, окликнул Патрик девушку.

– Что еще, господин доктор?

– Ты сколько времени провела возле моей койки?

– Много, – недовольно и даже чуточку обвиняя, буркнула она.

– Ну и как ты думаешь, способен я сейчас думать о чем-то, кроме перевязок? – Девушка посмотрела на него внимательным взглядом и отрицательно покачала головой. – Ну, вот видишь. Ты и сама все понимаешь. До вечера?

– До вечера, господин доктор. – Мило улыбнувшись, Лиз выпорхнула из хижины.

Н-да. Может, он и не прав, если судить по взметнувшемуся вверх градусу настроения девушки. Очень может быть, что, получив отсрочку сейчас, он усугубляет проблемы в будущем. Ну да возможно, тогда ситуация будет другой. А может, он в итоге найдет эту партию вполне достойной.

Хм. Судя по настрою Патрика, он не находит ее достойной партией. А еще этот оболтус решил обидеться на своего деда. Молодой и здоровый организм в полном расцвете сил требовал своего. А он уже столько времени без женской ласки. Угу. То не до того. То ситуация непонятная. Ну не привык он, чтобы женщины его домогались, да еще столь настойчиво, как случилось после проделки с надсмотрщиками. А когда решил, что греха в том нет, так и вовсе хорошо, что остался жив.

– Шаман, ты позволишь зайти? – вдруг послышался голос чернокожего надсмотрщика Абача.

– Входи.

Циновка, служившая пологом на входе, сдвинулась в сторону, и в хижину вошел здоровенный негр. Старый знакомец, с которым у Патрика вышла ссора в поле с месяц назад. Вот только выглядел он как-то не очень. От былой самоуверенности нет и следа, взгляд все время блуждает по хижине, но только не останавливается на ее хозяине. Руки нервно перебирают бамбуковую палку, словно он не знает, куда ее деть. При этом он еще и постоянно переминается с ноги на ногу, что делает картину еще более комичной.

– Слушаю тебя, Абач.

– Шаман, верни нам мужскую силу.

– А зачем? – не стал отнекиваться Патрик.

– Мужчине без силы нельзя.

– Отчего же. Вы вон уже месяц живете – и ничего, даже поправились слегка, – «шаман» окинул негра насмешливым взглядом. – Ладно. Я могу вам вернуть мужскую силу. Но у меня есть условие.

– Мы сделаем все, что ты скажешь.

– Надеюсь. Итак, вы больше никогда не возьмете силой ни одну женщину, ни белую, ни черную. Если она сама того захочет, то так тому и быть. Но если я узнаю о насилии, вы все опять лишитесь мужской силы.

– Но если кто-то…

– Нарушит один, ответите все, – не собираясь по этому поводу торговаться, оборвал Патрик.

– Мы сделаем, как ты скажешь, шаман, – решительно тряхнув головой, ответил надсмотрщик.

Патрик подошел к одной из полок и, взяв небольшую склянку, протянул ее негру. Он уже давно ожидал подобного визита, поэтому был готов. Но представитель надсмотрщиков появился только теперь. Возможно, это было связано с плохим состоянием здоровья доктора. Лиз, кстати, говорила, что Абач интересовался его самочувствием. Не иначе – испугался, что вот-вот помрет шаман и некому будет снять проклятье.

– Высыпь щепотку порошка в кружку с водой, размешай и выпей. И так же пусть сделают все остальные надсмотрщики, – пояснил Патрик, а потом внимательно посмотрел на Абача и строго закончил: – Все. Ты меня понял. Иначе лишитесь силы до конца своих дней.

Всего на плантации было десять надсмотрщиков, и все из числа чернокожих, за исключением Джеймса. Однако среди них не было единства. Они были разделены на две неравные группы. Четверо во главе с Абачем, некогда бывшим вождем. Шестеро держались отдельно, нарочито не желая принимать его лидерство.

Патрик безошибочно определил, что Абач решил разыграть карту с противоядием, дабы утвердить свой непреложный авторитет. Вот только Кларку такие игры были ни к чему, потому что могли ударить по нему же. Отчаявшийся человек, и уж тем более мужчина в расцвете сил, внезапно ставший импотентом, способен на все, что угодно. А неожиданности ему сейчас не нужны, и без того из-за полученных ран потеряно слишком много времени.

– Я все понял, шаман. И все сделаю так, как ты сказал.

Абач выбежал на улицу, причем у Патрика не было даже тени сомнений, что надсмотрщик выполнит его условие и противоядие получат все пострадавшие. Правда, и в том, что тот обставит все в выгодном ему свете, доктор также не сомневался. Ну да их интриги его меньше всего волновали. Лишь бы не путались под ногами, а там пусть интригуют сколько влезет.

Навестив старшего надсмотрщика, Патрик отпросился в город. Пора возвращаться к своим обязанностям. Пока он понимал, что нагружать себя чревато, – это одно. Но коль скоро ему полегчало, то затянувшееся безделье его просто угнетало.

Правда, он проявил некую наглость, попросив в свое распоряжение двуколку. Она нужна была как для поездок в город, так и для путешествий в глубь острова с тем, чтобы можно было привезти сбор лекарственных трав. Он все еще был не в лучшей форме, а мешок с травами весит не так уж мало.

Джеймс, недолго думая, выписал Патрику пропуск и отправил его к управляющему. Потому что лошадь и уж тем более повозка были по его части. Но мистера Эдварда ни в чем не пришлось убеждать. Выслушав довольно справедливые доводы раба, он тут же с ними согласился и даже посоветовал взять пару мешков и набить их сеном, чтобы не перетруждать спину.

Что тут скажешь. Умный мужик. Понимает, что наказание провинившийся уже прочувствовал, и дальнейшее издевательство никакой материальной выгоды не принесет. Опять же, как показала практика, Кларк, несмотря на свое положение, доктор знающий, даже доктор Кук не гнушался учебой у него. Нет, с медиками не любили ссориться ни в какие времена. Впрочем, насчет заслуженности наказания у Патрика имелся вопрос. Но, с другой стороны, жив. Шкура подживает. Ну и ладно.

Дорога в город заняла около часа. И не сказать, что она далась Патрику легко. Двуколку изрядно трясло, что неудивительно при отсутствии рессор. Спасибо управляющему за его совет насчет мешков с травой. И вообще, за то, что позволил пользоваться двуколкой. Поездка верхом точно закончилась бы открывшимися ранами и большой потерей крови.

Это только кажется, что верховая езда – сплошное удовольствие. На самом деле она требует работы большой группы мышц, так что фитнес отдыхает. И мышцы спины задействованы не в последнюю очередь. Посади в седло человека непривычного, и он взвоет уже через пару миль. Ну-у… Может, уже после того, как спрыгнет с седла, через эту самую пару миль. Но взвоет непременно.

Объезд пациентов прошел без эксцессов. Многие из них, следуя его наставлениям, уже поправились, другие были на пути выздоровления. Нашлись и новые пациенты. В многотысячном городе не могут быть все поголовно здоровыми. Услуги докторов Кука и Калхауна по карману далеко не всем. А у Кларка расценки вполне терпимые. Хотя, конечно, платить нужно непременно серебром. Его хозяйка не поймет оплаты гусем, корзинкой свежих яиц или окороком.

Всем было доподлинно известно, как именно капитан «Стремительного» отблагодарил доктора за заботу о раненых моряках. Поэтому практически каждый посчитал своим долгом пройтись по виконту и посочувствовать невинно наказанному. Однако у Патрика сложилось впечатление, что этот энтузиазм вызван больше тем, что фрегата в Карлайлской бухте уже не было. Косвенно на это указывало отсутствие негативных высказываний в отношении миссис Джонсон.

– Здравствуй, Берак, – выбираясь из повозки и кряхтя, как старик, поздоровался Патрик с мужчиной лет тридцати.

Высокий, худощавый, но жилистый, а потому даже на вид крепкий, корабельный плотник вогнал в брус топор и, вытирая руки о парусиновые рабочие штаны, направился к доктору. Этот ирландец тоже был своеобразным рабом Барбадоса. Только законтрактованным. Иными словами, его сначала опутали долгами на родине, после чего отправили сюда отрабатывать эти самые долги, перепродав их местному владельцу дока.

В Бриджтауне, как в любом оживленном порту, хватало работы по ремонту кораблей. Ни одно судно не приходило сюда так, чтобы не нуждаться в ремонте. Разве только небольшие бригантины, владельцы которых занимались торговлей на местном рынке. И в частности, контрабандой в испанские владения, где весьма ценились товары английских и французских мануфактур. Впрочем, и у них не всегда все было слава богу.

Так что работы в доках хватало. Имелась и нужда в квалифицированных рабочих. Моряки зачастую были способны произвести скорый ремонт, чтобы добраться до безопасной и оборудованной гавани. На временных заплатках, которые можно сделать в походных условиях, далеко не уйдешь. Тот же «Стремительный» был поставлен в док для вдумчивого ремонта.

Бераку не повезло, он оказался в числе бедолаг, которых отправили сюда насильно. Их положение было немногим лучше, чем у рабов. Хотя да, походя убить их не могли. Правда, и наказание за убийство не сказать что будет суровым, если, конечно, это не какой-то бедолага, перебивающийся с хлеба на воду.

Месяц назад с Бераком случилось несчастье. Как такое могло приключиться с опытным плотником, абсолютно непонятно. Но факт остается фактом, указательный палец на левой руке он себе почти отрубил. Патрику, а вернее, Шейранову пришлось применить все свое умение, чтобы срастить ему палец, тот держался практически только на лоскуте кожи.

– Здравствуйте, господин доктор.

– Ты не рано ли взялся за топор? Забыл, о чем я говорил?

– Не забыл. Да только без работы никак. Хоть с голоду подыхай. Вон парни шутят, мол, не маялся бы ерундой, уже давно бы все зажило. А прожить и без одного пальца можно.

– Ну, так и без руки можно. И вообще, без рук и ног вовсе тоже можно. Было бы только кому кормить да дерьмо за тобой выносить. А так – да, ничего страшного.

– Скажете тоже, доктор.

– Еще как скажу. Создатель нам не зря пять пальцев дал, так что ничего в нашем теле лишнего нет. Заруби себе это на носу и передай другим.

– Обязательно, – осклабившись, пообещал Берак.

– Но ты хотя бы выполнял все то, что я тебе назначал?

– Все как есть, доктор. Только бальзам у меня закончился. Но я, как вы и говорили, омывал палец крепким ромом.