© Паустовский К. Г., насл., 2020

© Сазонов А. П., ил. насл., 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

* * *

Тёплый хлеб

Когда́ кавалери́сты проходи́ли че́рез дере́вню Бережки́, неме́цкий снаря́д разорва́лся на око́лице и ра́нил в но́гу вороно́го коня́. Команди́р оста́вил ра́неного коня́ в дере́вне, а отря́д ушёл да́льше, пыля́ и позва́нивая удила́ми, – ушёл, закати́лся за ро́щи, за холмы́, где ве́тер кача́л спе́лую рожь.

Коня́ взял к себе́ ме́льник Панкра́т. Ме́льница давно́ не рабо́тала, но мучна́я пыль наве́ки въе́лась в Панкра́та. Она́ лежа́ла се́рой ко́ркой на его́ ва́тнике и карту́зе. И́з-под карту́за посма́тривали на всех бы́стрые глаза́ ме́льника. Панкра́т был ско́рый на рабо́ту, серди́тый стари́к, и ребя́та счита́ли его́ колдуно́м.

Панкра́т вы́лечил коня́. Конь оста́лся при ме́льнице и терпели́во вози́л гли́ну, наво́з и же́рди – помога́л Панкра́ту чини́ть плоти́ну.

Панкра́ту тру́дно бы́ло прокорми́ть коня́, и конь на́чал ходи́ть по двора́м побира́ться. Постои́т, пофы́ркает, постучи́т мо́рдой в кали́тку, и, гляди́шь, ему́ вы́несут свеко́льной ботвы́, и́ли чёрствого хле́ба, и́ли, случа́лось да́же, сла́дкую морко́вку. По дере́вне говори́ли, что конь ниче́й, а верне́е, обще́ственный, и ка́ждый счита́л свое́й обя́занностью его́ покорми́ть. К тому́ же конь – ра́неный, пострада́л от врага́.

Жил в Бережка́х со свое́й ба́бкой ма́льчик Фи́лька по про́звищу Ну Тебя́. Фи́лька был молчали́вый, недове́рчивый, и люби́мым его́ выраже́нием бы́ло: «Да ну́ тебя!» Предлага́л ли ему́ сосе́дский мальчи́шка походи́ть на ходу́лях и́ли поиска́ть позелене́вшие патро́ны, Фи́лька отвеча́л серди́тым ба́сом: «Да ну тебя́! Ищи́ сам!» Когда́ ба́бка выгова́ривала ему́ за нела́сковость, Фи́лька отвора́чивался и бормота́л: «Да ну тебя́! Надое́ла!»

Зима́ в э́тот год стоя́ла тёплая. В во́здухе висе́л дым. Снег выпада́л и то́тчас та́ял. Мо́крые воро́ны сади́лись на печны́е тру́бы, что́бы обсо́хнуть, толка́лись, ка́ркали друг на друга́. О́коло ме́льничного лотка́ вода́ не замерза́ла, а стоя́ла чёрная, ти́хая, и в ней кружи́лись льди́нки.

Панкра́т почини́л к тому́ вре́мени ме́льницу и собира́лся моло́ть хлеб, – хозя́йки жа́ловались, что мука́ конча́ется, оста́лось у ка́ждой на два-три дня, а зерно́ лежи́т немо́лотое.

В оди́н из таки́х тёплых се́рых дней ра́неный конь постуча́л мо́рдой в кали́тку к Фи́лькиной ба́бке. Ба́бки не́ было до́ма, а Фи́лька сиде́л за столо́м и жева́л кусо́к хле́ба, кру́то посы́панный со́лью.

Фи́лька не́хотя встал, вы́шел за кали́тку. Конь переступи́л с ноги́ на́ ногу и потяну́лся к хле́бу. «Да ну́ тебя! Дья́вол!» – кри́кнул Фи́лька и нао́тмашь уда́рил коня́ по губа́м. Конь отшатну́лся, замота́л голово́й, а Фи́лька заки́нул хлеб далеко́ в ры́хлый снег и закрича́л:

– На вас не напасёшься, на христара́дников! Вон твой хлеб! Иди́, копа́й его́ мо́рдой и́з-под сне́га! Иди́, копа́й!

И вот по́сле э́того злора́дного о́крика и случи́лись в Бережка́х те удиви́тельные дела́, о каки́х и сейча́с лю́ди говоря́т, пока́чивая голова́ми, потому́ что са́ми не зна́ют, бы́ло ли э́то и́ли ничего́ тако́го не́ было.

Слеза́ скати́лась у коня́