Нежва

В поселке уже везде погасло редкое уличное освещение, только на сельском магазине, массивном одноэтажном деревянном здании, почерневшем еще в советские времена, дико мерцала лиловая неоновая вывеска «Мясо-Электроника», из-за огромных размеров подходящая больше для городского магазина на центральной улице, чем для такой глухомани. Дверь в магазин была приоткрыта. За прилавком усталая пышнотелая продавщица разлила по стаканчикам рябиновую настойку – себе и седовласому импозантному мужчине в галстуке-бабочке с капиллярной сеточкой на сером лице. Мужчина облокотился о прилавок, его влажный взгляд деликатно ощупывал формы женщины, она же придвинула собутыльнику вспоротую плитку шоколада и, наконец, спросила:

– Антон Палыч, скажи ты мне как доктор, посоветуй по-соседски, что делать? Вот я и рентгеновские снимки уже сделала, а мне говорят – в центр надо с ними ехать, на прием к специалисту. А на кого я магазин оставлю? Может, пропишешь какие-нибудь пилюльки что ли, или, ну не знаю, но чтоб я не моталась туда-сюда?

– Наденька Петровна, голубушка, а что вас, собственно, беспокоит?

– Да поясница, Антон Палыч. И между лопатками че-то так ноет: как начнет – потом и вовсе на голову перекидывается. С утра еще ничего, а к вечеру совсем невмоготу.

– Наденька Петровна, я же гематолог. По болезням крови больше. А вам к другим специалистам надо. И обязательно обследоваться сначала. Правильно говорят – в центр отправляйтесь. Что мешает-то?

– Да не могу ж я магазин оставить! – Женщина возмутилась непонятливостью доктора, выпила рябиновку, разлила еще, заговорщически придвинулась к доктору и начала излагать заготовленную с утра еще идею.

– Антон Палыч, по телику видела, что можно рентгеновские снимки в интернет отправить, специалисты посмотрят на снимки и лечение назначат. И ехать никуда не надо. Давай прямо сейчас отправим, а? Ты человек умный, по-медицински правильно их спросишь? У меня вот и снимки, и телефон с собой.

– Не получится. У вас телефон еще кнопочный. Не смартфон. Экран – черно-белый. На нем нет интернета.

– Да как же нету? Я когда симку покупала, сказали, что сколько-то там гигабайт бесплатно, смски – тоже. Да и рентгеновские снимки тоже ведь не цветные. Давай отправим, а?

Доктор снисходительно улыбался, мечтательно глядя на пышнотелую Надежду, вертел испачканными шоколадом пальцами недоеденный кусочек, а другой рукой полез в карман за смартфоном. Не бог весть какой аппарат, но с доступом в сеть. Однако пока копошился, столкнул с прилавка пластиковый стаканчик – рябиновка вылилась на его белый плащ и деревянный обшарпанный пол. Доктор стал осматривать на себе кровавые пятна, искать платок, достал его и вдруг от неожиданности вздрогнул, обронив в небольшую лужицу и платок. Рядом с ним стоял высокий бледный и худой молодой человек в толстовке с капюшоном и вопросительно смотрел на Надежду. Та тоже от неожиданности всколыхнулась телесами, но тут же совладала с собой и недовольно буркнула:

– Как бы дала вот за то, что так подкрадываетесь вечно. Вот, ей-богу, бесит уже! Чего надо, нежить?!

– Террабайт памяти, – проскрипел молодой человек так, будто пенопластом по стеклу проскребли, и сглотнул.

Надежда кинула на весы полукилограммовый кусок свиной вырезки, посчитала что-то на калькуляторе:

– Чуть больше террабайта получается. Один и два. Возьмешь?

Молодой человек кивнул. Смел кусок свинины с весов, и медленно направился к выходу, на ходу отрывая зубами свежую плоть. После его ухода Надежда тяжело вздохнула, и, взяв швабру, стала затирать на полу редкие капли крови от свинины. Заодно и пролитую рябиновку. Доктор налил себе еще.

Тревожный звонок

В старой деревянной избе посреди комнаты стоял массивный стол, на нем – большой и дорогой монитор с клавиатурой, беспорядочные листы официальных бумаг, чашка с остатками кофе, пепельница, доверху набитая окурками. В помещении стоял спертый запах курева. Зазвенел телефон. Из-под стола высунулась рука и стала разрывать ворох бумаг. Под ворохом прятался, и не очень удачно, проводной, доисторический, еще дисковый телефон с гербом. Рука взяла трубку.

– Майор Исмогилов на связи. Здравия желаю, товарищ генерал.

– Виктор Федорович, – голос на том конце провода был приветливый, но властный, – рад вас слышать в добром здравии. Решено направить к вам сотрудника на усиление в связи с прошедшими инцидентами. У него есть боевой опыт, недавно вернулся из командировки. Есть мнение, что такая необходимость наступила. Прибывает завтра, по расписанию. Необходимо встретить. Ввести в курс дела.

– Эээ… Так точно. Встретим. Введем.

– Это официальная легенда, Виктор Федорович. Причины его отправки не только в этом. Второе задание, связанное с этим визитом, только для вас и Антон Палыча. От того, как вы с ним справитесь, будет очень многое зависеть. Вы меня понимаете?

– Дык… Да, конечно. Так точно. – Рука Исмогилова в поисках карандаша или ручки нервно смела половину бумаг на пол, вслед за бумагой чуть не грохнулась и пепельница.

– Отлично. Как я уже сказал, сотрудник побывал в командировке, имеет боевой опыт. Парень хороший, но в командировке с ним произошел неприятный инцидент. Ушел на задание в составе группы и вместо двух дней пробыл в тылу врага четыре. Вернулся один. Все остальные – двухсотые. Изложенные им в рапорте события подтверждаются, но медики, осматривая его, сделали неоднозначный вывод – телесные повреждения, с которыми он вернулся, могли быть получены в результате пыток. Психолог также утверждает, что моральное состояние сотрудника подавленное. Возникли подозрения, что он мог быть завербован. Надо за ним понаблюдать. Есть мнение, что в нестандартной обстановке он быстрее сможет раскрыться и выдать себя. Либо начнет искать связь с кураторами. Если что-то такое произойдет – вы должны зафиксировать и доложить.

– Так точно. Понаблюдаю. – Из-под стола с кожаной кушетки вскочил еще не совсем проснувшийся, взлохмаченный майор Исмогилов, до которого стала доходить важность миссии, которую ему поручали.

– И доктора подключите обязательно, Виктор Федорович. Пусть он также как психиатр в нем покопается. Перед этим возьмите расписку о неразглашении. Все по форме.

– Есть подключить! Хотя… – Исмогилов окончательно протрезвел, – Наш доктор – он же гематолог, а не психиатр…

– Гы, – довольно хмыкнули на том конце провода. – А Антон Палыч молодец, хоть что-то про себя не рассказал. Я думал вы там столько лет вместе, что друг про друга всю подноготную знаете. Он и гематолог, и психоаналитик. Если, конечно, от отсутствия практики не сдулся. Ввожу вас в курс. Бывает такое.

– Разрешите обратиться!

– Разрешаю.

– А если выяснится, что он завербован, то каковы мои действия?

– Ликвидировать. Но только в самом крайней случае. Если будут неопровержимые доказательства того, что он завербован и попытается выйти на связь с кураторами, то для пресечения контакта – ликвидировать. Подчеркиваю. Очень взвешенно к этому подойти. При наличии неопровержимых доказательств. Если такое случится, не дай бог, конечно, и в доказательствах будут хоть малейшие сомнения – задолбаешься объяснительные писать. И из органов вылетишь – это самый минимум. Парень хороший, за просто так терять его не хочется. По глупости – тоже. Все ясно? Вы уж не обижайтесь, Виктор Федорович, но навыки оперативной работы у вас там, в глухомани, скорей всего давно атрофировались, поэтому несколько раз повторяю о доказательствах. Кстати, у вас там на территории вы на многое закрываете глаза, что нормально, лишь бы делу не вредило и рабочий климат сохранялся. Командировочный не из таких – может по началу рьяно отнестись к соблюдению законности, формализм демонстрировать. Тактично объясните ему, что принято, а что нет в поселке. Без конфликтов, ладно? И еще – он будет вести расследование насчет того, что популяция мертвяков сокращается. Так что окажите содействие.

После неожиданного разговора майор ФСБ Виктор Федорович Исмогилов задумчиво поставил кофейный аппарат на приготовление двойного эспрессо и оглядел комнату как будто в последний раз. На стене рядом с портретом В.В. Путина висели российский флаг, благодарности и грамоты. Новость о том, что кто-то может его заменить (а он понимал, что и легенда об усилении, и задание оказать содействие в расследовании могли быть ширмой для плановой замены) ему не особо понравилась. Точнее – совсем не нравилась. Это в центре его работа могла восприниматься как ссылка – глухомань, рутина. И пусть! Его-то все более чем устраивало. Охота, рыбалка. Нравились надбавки за особые условия службы, нравилось, что контроль осуществлялся только по телефону. Ревизоры не приезжали, только коллеги – да и то, чтоб отдохнуть. Он, разумеется, понимал, что под видом отдыха они наблюдали, что у него да как, чтоб затем доложить наверх, но это не смущало – еще одна особенность службы.

Как-то вся жизнь и работа были налажены самым удобным образом. Хоть он и числился бобылем, но имелись парочка женщин в поселке, к которым он захаживал по очереди. Обе друг про друга знали, но даже тут эксцессов не возникало. Все в его жизни и работе было как-то очень комфортно и складно устроено. Место службы менять абсолютно не хотелось – это означало бы… Впрочем, Исмогилов даже представлять не хотел, как пришлось бы менять жизнь. Короче говоря, сегодняшнее утро, по мнению Виктора Федоровича, не задалось.