Часть 1

Евгений сидел в своём электрическом инвалидном кресле, которое стояло перед большими стеклянными дверями, и не решался войти, точнее, въехать внутрь. Как-то всё это было сомнительно. Небольшая табличка слева от двери сообщала, что здесь находится главная приёмная корпорации «Заслон».

– Зачем мне всё это? Это же какая-то авантюра! – пробормотал Евгений и направил кресло к дверям.

Повинуясь джойстику на подлокотнике, кресло аккуратно въехало в услужливо распахнувшиеся перед ним автоматические двери. Евгений на секунду остановился, оглядываясь, пытаясь сориентироваться, но от стойки напротив входа к нему уже спешила красивая девушка в юбке выше колен и не до самого верха застёгнутой блузке. Строгий деловой стиль в ней сочетался с некоторой фривольностью.

– Здравствуйте, – искренне улыбаясь сказала девушка, – следуйте, пожалуйста, за мной, и повернувшись к нему спиной, пошла по коридору, слегка покачивая бёдрами.

Евгений сглотнул и покатил следом.

– А вы знаете кто я и зачем здесь? – спросил он, когда они прошли поворот.

– Я не знаю как вас зовут, но знаю куда вам нужно. Это моя работа, знать, куда нужно нашим посетителям, – ответила она ему с обезоруживающей улыбкой.

– А вдруг вы ошиблись? – спросил Евгений.

– Пока что такого ещё ни разу не было, – и девушка опять ему улыбнулась.

Ему хотелось продолжить разговор, познакомиться… но в последнее время он этого не делал. Стоило вспомнить об отсутствии ног, как сразу язык прилипал к нёбу и слова застревали в горле. Зачем такой эффектной девушке может понадобиться инвалид? Понятно, что разговор по дороге к нужному кабинету обычно не ведёт в постель, и уж тем более в загс, можно же просто поболтать. Но нет, отсутствие ног выработало в нём новые комплексы.

Внешне, люди общались с ним так же, как и прежде, за исключением того, что в некоторых случаях были более услужливыми. Пропускали вперёд, предлагали помочь преодолеть сложное место, где коляска могла застрять. Но кто их знает, о чём они там думают на самом деле. И в последнее время Евгений начинал додумывать за них. Мысли, как правило, были не очень хорошими, он начинал злиться и раздражаться на людей, хотя они ничего из того что он там себе напридумывал не делали и не говорили.

Как следствие, Евгений чувствовал, что его характер начинает стремительно портиться. Чувствовал, но ничего поделать не мог. Как и с тем, что у него теперь нет ног.

Свернув очередной раз за угол, они оказались возле целого ряда лифтов. Девушка нажала кнопку вызова, повернулась к нему и опять приветливо улыбнулась. Лифт приехал быстро, Женя закатился следом за девушкой в просторную кабину и они поехали наверх.

Кабинет, куда его привели, был просторным и светлым. За современным, прозрачным рабочим столом сидел человек и что-то набирал на компьютере. Увидев вошедших, он тут же бросил своё дело, вскочил и радостно пошёл им на встречу.

– Вы вовремя! Люблю пунктуальных людей. Яна, сделаешь нам что-нибудь попить? Вы что предпочитаете? – спросил он у Жени.

– В смысле? – немного растерялся тот.

– Ну, чай, кофе, с сахаром, без? – сказал человек.

– Чай с сахаром, две ложки, – наконец сообразил Женя.

– Мне так же, – сказал человек, и Яна быстро ушла выполнять заказ.

– Максим, – человек протянул Жене руку, – мы приблизительно ровесники, думаю, что обойдёмся без лишних церемоний, будем общаться по именам, идёт?

– Женя, – он протянул руку для рукопожатия, – идёт, конечно.

– Вот и ладненько, – сказал Максим и сел на край стола, – я сторонник игры в открытую, поэтому сразу предлагаю озвучить все вопросы, которые вас особенно тревожат и могут помешать нашему продуктивному сотрудничеству.

– Игры? – удивлённо спросил Женя.

– Это просто фигура речи. У нас очень серьёзная организация, вы не могли про неё не слышать. «Заслон» выполняет заказы Министерства обороны, Министерства здравоохранения, Роскосмоса и много кого ещё. Я перечислил самых весомых наших заказчиков, но этот список гораздо длиннее. Так что в игры мы не играем. Мы занимаемся наукой и что особенно важно, её прикладным применением. Так у вас есть вопросы, которые хотелось бы задать сразу? – Максим выжидательно уставился на Женю.

Женя немного подумал. В голове вертелась только одна мысль, что это невозможно. Это он и решил спросить:

– А это вообще возможно? – неуверенно сказал он.

– Что? Что у вас снова могут вырасти ноги? Конечно, возможно, иначе мы бы сейчас тут не разговаривали. Вижу скепсис в вашем взгляде, который наверняка вызван тем, что вы не слышали об этом раньше, пока не получили от нас предложение сюда прийти, я прав? – Женя кивнул, – в этом нет ничего удивительного, – продолжил Максим, – эти исследования пока находятся в процессе. Принципиально это возможно и это стопроцентный факт. Но, как всегда в таких случаях, требуются серьёзные испытания, чтобы выявить все слабые стороны и возможные узкие места. Таков регламент. Нельзя сразу запускать в использование плохо исследованную и не отработанную технологию. Думаю, вы понимаете, почему вы здесь и в чём будет заключаться наше сотрудничество.

У Жени страшно пересохло во рту. Он вспомнил про Яну с чаем и поругал её мысленно за нерасторопность. Слегка откашлявшись, непослушным голосом он сказал:

– Хотелось бы узнать про всё это поподробнее.

– Разумеется, – кивнул Максим и улыбнулся, – но для начала нужно подписать одну бумажку.

– Какую? – удивился Женя.

– Ничего особенного, это просто соглашение о неразглашении. Всё, что вы узнали или ещё узнаете в процессе нашего разговора, должно остаться сугубо между нами, идёт? – спросил Максим.

Женя молчал и переваривал.

– Я понимаю, что вам не хочется ничего подписывать, пока вы не в курсе дела. Но этот документ обязывает вас только хранить молчание о полученной информации. Если вас не устроят условия, и вы не захотите иметь с нами дела, то можете спокойно отсюда уйти и вы нам будете совершенно ничего не должны, кроме одного. Хранить молчание. Чтобы вам было спокойнее, вот документ, можете ознакомиться с ним. Время не ограниченно. А мне как раз нужно отойти ненадолго, сделать пару звонков. Читайте, изучайте, но сразу могу сказать, никаких подводных камней там нет. Только неразглашение, – сказал Максим и направился к выходу.

– Это же ваш кабинет, – спохватился Женя, почувствовав себя неуютно оттого, что тот уходит.

– Ничего, я его вам уступаю, – ответил Максим и вышел за дверь.

Женя прочитал соглашение меньше чем за минуту. Там действительно не было ничего особенного, кроме ответственности. Наказать за разглашение могли очень серьёзно. Если ты не умеешь держать язык за зубами, то такие бумажки подписывать не стоит, можно очень серьёзно вляпаться. Да уж, это действительно была не игра.

Но у Жени проблем с болтливостью не было. Он всегда отдавал себе отчёт, что стоит говорить, а что нет. Сама эта бумажка не очень пугала. Да, язык чесаться, конечно, будет, но это не такая уж и проблема. И потом, верхом идиотизма будет уйти отсюда, так толком и не узнав, что ему предлагают.

Он решил подписать. Что он, в конце концов, теряет?

Пришла Яна и прикатила столик с чашками и небольшим чайником, в котором был заварен чай. Не одну чашечку, а целый чайник, как в кафе. Это значит, что разговор будет долгим? Так же в небольших вазочках лежали конфеты, какие-то сушки, печеньки. В общем, полный набор. Но ничего «серьёзного» типа колбасы или сыра.

Яна ему лучезарно улыбнулась, оставила столик рядом с ним и ушла, фирменно покачивая бёдрами. Он бы не удивился, узнав, что выйдя из кабинета, она перестанет это делать. Рабочая походка, не иначе.

Женя оглянулся. Он был по-прежнему один. Было неловко, но почему-то нестерпимо захотелось конфету. В конце концов, столик оставили рядом с ним, значит, он вполне может уже всем этим пользоваться и никакого специального разрешения не нужно. Да и какое разрешение, съесть конфету? Он протянул руку и взял самую большую, в чёрной обёртке. Даже если он тут всё съест, этот «Заслон» не обеднеет. Но, с другой стороны, и он не разбогатеет.

Конфета оказалась очень вкусной. Он долго вертел в руках обёртку, стараясь её запомнить, но потом просто засунул в карман. Нужно будет купить таких. После конфеты захотелось пить. И где этот чёртов Максим шляется? Понятно же, что на изучение этой бумажки нужна минута. Заболтался по телефону? Всякое возможно, как-никак человек на работе.

Женя вздохнул, наклонившись вперёд взял чайник, и стал наливать себе чай.

– Гулять, так гулять, – прошептал он одними губами.

– Я смотрю, вы уже освоились? – раздался от двери голос Максима.

Женя дёрнулся и плеснул мимо.

– Не хотел вас напугать, простите что задержался. Угощайтесь на здоровье, это специально для вас, – сказал Максим, проходя на своё место за столом. В руках у него была термокружка, – а я люблю так, чтобы не остывало, – он поднял её и слегка покачал.

– Я решил подписать, – сразу сказал Женя, чтобы переключиться с неловкого момента с пролитым чаем.

– Естественно! – кивнул Максим, – я и не сомневался. Предложение, мягко говоря, уникальное, глупо уйти прямо сейчас, даже не узнав детали.

Максим взял со стола какую-то папку и ручку, после чего подошёл к Жене. Тот взял протянутую ему папку, положил сверху листок, который до этого лежал у него на коленях, размашисто подмахнул и протянул обратно всё вместе.

– Вот и хорошо! – сказал Максим, – теперь мы можем говорить совершенно открыто, не подбирая слова. А то, признаюсь, мне до этого приходилось это делать, и я немного сболтнул лишнего. Совсем чуть-чуть, но вышел за рамки информации доступной к оглашению. На словах обращу ваше внимание, что эта расписка вовсе не формальность и вам придётся соблюдать изложенные в ней условия. Это важно.

– Я понимаю, – кивнул Женя и отхлебнул чай, – ни на секунду не сомневался в серьёзности происходящего. «Заслон», это вообще звучит очень серьёзно.

– Надеюсь, что после нашего разговора мы подпишем совсем другой документ, – сказал Максим и отхлебнул в свою очередь из термокружки.

– А что, есть шанс, что не подпишем? – осторожно спросил Женя.

– Конечно! Если бы всё было так просто и радостно, то нам было бы ни к чему соблюдать секретность и платить большие деньги участникам. Вы же знаете, что помимо прочего, на этом можно хорошо заработать? Вам доводили эту информацию? – спросил Максим.

– Очень сумбурно и в общих чертах. Главное было, это медицинский аспект, – Женя похлопала себя по бёдрам, рядом с тем местом, где заканчивались ноги.

– Понимаю! Это и не удивительно. Никакие деньги не сравнятся с восполнением утраченного здоровья, – сказал Максим, – тем не менее, деньги тоже будут. И не маленькие.

– Может быть, тогда расскажете мне подробно, в чём суть дела? Чтобы наш разговор был предметным, – сказал Женя и выжидательно скрестил руки на груди. Было ещё рефлекторное побуждение закинуть ногу на ногу, но он понимал, что в его положении этого лучше не делать.

Да, это была закрытая поза, как говорят психологи, но ему хотелось закрыться, чтобы выслушать предложение изнутри своей защиты. Не включаться в него сразу, не впадать в эйфорию, если ему всё покажется великолепным, а наоборот, постараться найти подводные камни.

– Хорошо, слушайте! Думаю, драматическая пауза и так слишком затянулась, – сказал Максим и подошёл к окну. Постоял, глядя в него, потом резко повернулся и сказал, – как бы пафосно это ни прозвучало, но вам выпала честь стать частью великого прорыва в истории человечества! Это перевернёт медицину, она больше никогда не будет такой, какой мы её знаем. Да что уж там, этот мир никогда не будет прежним! И это не теория, не опыты с непредсказуемым результатом, это свершившийся факт! Возможно то, что я говорю, выглядит слишком напыщенным, но я просто не могу себя остановить. Это действительно величайший прорыв, и я счастлив, что нахожусь здесь, среди людей, которые его совершили, – он встал на фоне окна, раскинул руки в стороны и сказал, – мы добились регенерации человеческих органов!

Повисла пауза. Похоже, Максим ждал, что Женя как-то отреагирует и ему стало от этого неловко. Не выдержав, он всё же осторожно сказал:

– Любых?

– Вообще любых! – сказал Максим и опустил, наконец, руки, – не могу держать себя в руках, когда говорю об этом, – он подошёл к столу и отхлебнул из своей термокружки, – понимаю, что выгляжу как идиот, но распирает просто. Органы, части тела, всё что угодно. Мы научились запускать процесс регенерации.

– И в моём случае?… – неуверенно начал Женя.

– В вашем случае, ваши ноги отрастут вновь. Не по волшебству, не за пять минут, но да, отрастут. Это уже существующая технология, – гордо сказал Максим.

– И так можно помочь любому? – спросил Женя.

– Почти. Есть, конечно, исключения. Если есть врождённый дефект, то регенерация повторит этот дефект. Если ноги не было при рождении, какой-нибудь сбой в геноме, то тут наша технология бессильна. Мы не занимаемся редактированием генома, это совершенно другая область науки. Мы запускаем механизмы, которые заставляют организм самостоятельно восстановить утраченные или повреждённые части. Здорово, правда? – сказал Максим.

Женя поймал себя на мысли, что руки у него давно не скрещены на груди, что он вцепился в подлокотники так, что костяшки побелели, наклонился вперёд и ловит каждое слово с приоткрытым ртом. Он постарался взять себя в руки. Нельзя впадать в эйфорию. Если бы всё было так просто, то зачем нужен именно он, да ещё в самой компании занимающейся исследованиями, а не в районной поликлинике. Перемену его настроения уловил Максим.

– Вижу, пришла какая-то скептическая мысль. Можете её озвучить, а могу и сам попробовать угадать, – сказала он.

– Попробуйте, – казал Женя.

– Вас тревожит то, что если всё так хорошо, то почему вы здесь? Ведь не иначе, как для исследований, правильно? А это значит, что технология ещё не доведена до ума. Я угадал? – спросил Максим.

– Да, абсолютно, – кивнул Женя, – вы сформулировали это даже лучше чем я.

– Постараюсь ответить обстоятельно, чтобы вы представляли себе всю картину, – сказал Максим и потеребил мочку уха, собираясь с мыслями, – в общем так. Не знаю, в курсе вы или нет, но очень часто импульс развития новым технологиям даёт война. Так уж повелось. И учёные вынуждены работать в состоянии перманентного мозгового штурма, и денег на новые разработки, в желании опередить противников, вбухивается больше, чем в утюги в мирное время, отсюда и прорывы. Если посмотреть на историю, то все технологические рывки лежат своими корнями в военном времени. Когда всё хорошо, то деньги тратятся на повышение комфорта и более сытую жизнь, но когда стоит вопрос выживания страны, тут уж не до булочек с изюмом.

– Война, вроде, закончилась, – сказал Женя, – и я тому прямое свидетельство.