Редакционная коллегия серии «Теория и практика уголовного права и уголовного процесса»

А. И. Бойцов (отв. ред.), Н. И. Мацнев (отв. ред.), Б. В. Волженкин, Ю. Н. Волков, Ю. В. Голик, И. Э. Звечаровский, В. С. Комиссаров, В. П. Коняхин, А. И. Коробеев, Л. Л. Кругликов, С. Ф. Милюков, М. Г. Миненок, А. Н. Попов, М. Н. Становский, А. П. Стуканов, А. Н. Тарбагаев, А. В. Федоров, А. А. Эксархопуло

Рецензенты:

В. Д. Ермаков, доктор юридических наук, г. Москва

В. В. Панкратов, кандидат юридических наук, главный специалист НИИ при Генеральной Прокуратуре РФ

Предисловие – Панкратов Владимир Васильевич, канд. юрид. наук, главный специалист НИИ при Генеральной Прокуратуре РФ

Авторский коллектив:

Мелешко Николай Петрович – руководитель авторского коллектива, канд. юрид. наук, профессор кафедры, заведующий кафедрой «Уголовно-правовые дисциплины»

Института управления, бизнеса и права (г. Ростов-на-Дону) – введение, доктринальное обоснование дисциплины, раздел 1, раздел 2, подразделы 4.3–4.11, раздел 5, раздел 6, УМК, список литературы, приложения.

Андрющенко Лилия Николаевна – преподаватель кафедры «Уголовно-правовые дисциплины» ИУБиП – подраздел 3.4, пункт 2.4.1 подраздела 2.4.

Ведерникова Ольга Николаевна – докт. юрид. наук, профессор Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации – подраздел 4.1.

Максудов Рашид Рустемович – руководитель программ восстановительного правосудия Центра «Судебно-правовая реформа» – подразделы 3.2, 3.3.

Паламарчук Евгений Александрович – канд. ист. наук, доцент кафедры «Теории и истории права и государства» ИУБиП – подраздел 4.2.

Флямер Михаил Георгиевич – Исполнительный директор Центра «Судебно-правовая реформа» – подразделы 3.2, 3.3.

Яковлева Нина Георгиевна – канд. юрид. наук, ведущий научный сотрудник Отдела проблем предупреждения правонарушений несовершеннолетних и молодежи и прокурорского надзора Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной Прокуратуре РФ – подраздел 3.1.

Предисловие

Признаваемая всеми сложность окружающего нас мира с обязательной необходимостью требует адекватного ответа от всех структур, взаимодействующих с его объектами и явлениями. Существует и доказывается и точка зрения о том, что окружающие нас связи и опосредования не только сложны, но что сложность их непрерывно нарастает. Это, в свою очередь, ставит вопрос об обязательной необходимости постоянного совершенствования, а значит, усложнения реакции государства и общества на нежелательные, негативные, тем более конфликтные и осуждаемые явления.

Похоже, это действительно так. Хотя разного рода общественные механизмы и структурные образования (от семейных и родоплеменных до государственных) всегда приспосабливались и целенаправленно конструировались для оказания воздействия на происходящие по тем или иным причинам нарушения обычаев, моральных установлений, юридических норм.

Первоначально реакции были предельно просты («око за око, зуб за зуб», «остракизм», добровольно-принудительная смерть, клеймение каленым железом); по большей части они остались в прошлом, хотя отсечение руки даже за «первичное воровство» и сейчас практикуется в Саудовской Аравии.

Карательный (штрафной) механизм как средство реагирования на упречное общественное поведение совершенствовался непрерывно. Причем это усовершенствование всегда шло на основе той или иной дифференциации, специализации, индивидуализации и т. и. То есть структуру подгоняли под особенности объектов и субъектов, анализируемых взаимодействий, всегда за счет нарастающего усложнения. Так, в Киевской Правде впервые на Руси вместо привычного «око за око» в связи с любым убийством, возникло разделение (раздвоение) – «убийство на пиру» и «убийство в разбое»…

Наглядным примером возникновения сложных структурно-функциональных построений и отношений являются повсеместно возникшие штабы для ведения войны. Князя было уже недостаточно для успешных действий дружины, даже если «князем» был Чингизхан или Наполеон. Что бы там ни писал Л. Толстой в своем знаменитом сверхромане, но победили его и австрийцев со своим расписанием куда «ерсте, цвайте… колонна марширует». Почему именно в армии? Потому что война слишком серьезное дело и последствия у нее серьезные… То же происходило и в сфере борьбы с преступностью. В ответ на вопрос «как их поймать» звучали и рекомендации ловить преступников при помощи преступников (министр полиции Франции Фуше довел этот метод практически до совершенства), а также многочисленных и постоянно совершенствующихся приемов и методов криминалистики, широкого анализа условий борьбы уже не с преступником как ужасным индивидом, а с преступностью как ужасным социальным явлением в рамках науки криминологии.

Кстати (и очень важно), что эта наука после ответа на вопрос «как их поймать?», отвечает и на другие вопросы: «почему же они такие?» и «что же с ними делать, после того как их поймали?». Последнее – это вопрос вопросов, ибо крах разного рода пенитенциарных доктрин к концу XX в. стал очевиден.

Привычное словосочетание «борьба с преступностью» не очень подходит для применения к несовершеннолетним. Как-то неудобно левиафану государства бороться с детьми и подростками. Мы пользуемся выражением «предупреждение преступности несовершеннолетних». Это звучит как-то гуманнее, чем «борьба». В комплекс подлежащих решению проблем предупреждения преступности несовершеннолетних входит и защита прав и законных интересов несовершеннолетних, их прав на жилище, образование, профессиональную подготовку и т. д., и т. п.

Вокруг нас постоянно образовывались, переформировывались и переименовывались структуры и институты, призванные решать задачи профилактики: «детские комнаты милиции», «инспекции по делам несовершеннолетних», «центры временного содержания», «комиссии по делам несовершеннолетних» разного уровня, спецшколы, спецПТУ, патронаж, опекунство и попечительство, льготы и квоты по трудоустройству и организации трудовой занятости несовершеннолетних, адвокаты-помощники прокуроров по делам несовершеннолетних, судьи районных и окружных судов, специализирующиеся на рассмотрении дел несовершеннолетних, эксперты разных областей знаний и др.

И все же серьезное беспокойство общества по поводу положения с несовершеннолетними вполне обосновано. Многое делается и уже сделано, но надо сделать (обязательно надо) что-то еще. В соответствии с высказанным выше тезисом о постоянном увеличении сложности условий стоящих перед обществом и государственной властью разных уровней задач необходимы не простые, а тем более не упрощенные ответы (рекомендации) в связи с проблемой преступности несовершеннолетних, в связи с проблемой защиты их прав и законных интересов. Простые решения все давно испробованы, и для новых условий они оказались недостаточно эффективны. Можно в утешение добавить, что по свидетельству уже ушедшего из жизни известного ученого-криминолога и талантливого процессуалиста Г. М. Миньковского, много времени отдавшего проблемам предупреждения преступности несовершеннолетних, западные криминологи, в беседах с ним, признавали тот факт, что действовавшая до второй половины 80-х годов в нашей стране система предупреждения (профилактики) преступности несовершеннолетних, если учитывать сравнительно очень небольшие суммы затрат на нее, работала весьма продуктивно. Говоря современным коммерческим языком, по соотношению «цены и качества» она выглядела весьма прилично и действовала достаточно эффективно. Понятно, что в новых условиях ограничиваться простой реанимацией невозможно. Новые времена требуют новых, скорректированных с учетом произошедших перемен ответных реакций.

За счет чего и в каком направлении следует и можно осуществить дальнейшее развитие этой сферы, придать ей подлинную системность, а не использовать модные термины? Для решения необходимо серьезно оценить главные особенности, то есть минусы нынешней ситуации с преступностью несовершеннолетних, с их положением в обществе, с перспективами становления нового поколения граждан государства. Все серьезные криминологи сохраняют убежденность, что главные причины сложившегося неблагополучия в деле предупреждения преступности несовершеннолетних и социализации входящего в большую жизнь молодого поколения лежат в социальной и социально-экономической сфере, при самом широком понимании понятия «социальность». На названный «широкий смысл» применительно к контингенту несовершеннолетних в целом и отдельным его возрастным группам правовая система не может оказать решающего влияния, она может ставить вопрос максимально дифференцированно по возрастам, по территориальной распределенности, по основным демографическим характеристикам. Мониторинг социальности – да, у правовой системы, у уголовной и гражданской юстиции есть для этого знания, статистика и другие познавательные, диагностические инструменты, позволяющие анализировать территориальные особенности и пр. Но для правоохранения и пенитенциарии основными являются, строго говоря, другие задачи, для решения которых возможностей еще недостаточно.

Структурный и функциональный анализ и разработка на этой основе предложений по модернизации, определению новых назревших потребностей, которые сложнее потребностей в увеличении лимита на бензин для милицейского автотранспорта, – это важнейшая государственная задача, задача для всего общества. Действенность предложений – главное, радикальное снижение уровня противоправного и преступного поведения – жизненная для государства необходимость. Для общества – это достойная, понятная, легко и массово воспринимаемая цель, объединяющая идея.

Существующее положение с социализацией несовершеннолетних, с количеством первично осуждаемых, с уровнем рецидива – не выдерживает критики. Заостряя в необходимых пределах проблему улучшения ситуации с молодым поколением, можно говорить о том, что правовая система пока не улучшает, а ухудшает положение вещей. Возьмем для примера хотя бы проблему статистического учета преступления, преступности несовершеннолетних в целом. Как можно в решении научных и практических задач опереться на данные такой статистики? Существуют громадные разночтения в сведениях о количестве беспризорных и безнадзорных детей. Один из своих изданных незадолго до отставки указов Б. Ельцин посвятил проблеме беспризорности. Беря текст Указа в руки, многие надеялись, что наконец-то смогут получить достоверную информацию. Но их ждало разочарование и удивление – там была лишь констатация: «У нас море беспризорников…» Осуществлять планирование, не зная истинного положения дел, не запустив в эксплуатацию надежную и полную компьютеризированную статистическую базу данных, в современных условиях невозможно. То же можно сказать о количестве преступлений, уголовных дел. Данные могут быть и бывают заведомо неверны (существенно неполны или даже умышленно искажены).

Происходит это по той причине, что в научный и практический оборот поступают сведения ведомственной статистики, изначально создававшейся и сейчас используемой не для познания, а для ведомственного отчета о работе деятельности правоохранителей. Это бюрократические сведения, в бюрократических целях собираемые (искажаемые). Их нельзя воспринимать даже как статистическую выборку, поскольку искажается в них не только количество (как правило, занижается). Искажения носят и сущностный характер, затрагивая структуру, то есть подлинную суть тех или иных видов преступлений, динамику (для каждого министра организуется повышение цифры при вступлении его в должность и понижение ее в ходе его «успешной работы»). Хорошо известны всплески статистического уровня преступности после каждого крупного совещания «об усилении борьбы». Опаснее всего все-таки искажение структуры преступности – перевод опасных преступлений в менее опасные, то есть искажения по их видам, степени тяжести, по демографическим показателям.

Известно, что руководство МВД в последнее время принимает серьезные усилия по улучшению учетной работы. Недостатки в этом ведомстве давно и эффективно стремятся объяснять тем (дословно), что «кадры милиции не могут быть лучше общества (людей), в котором милиция действует (бережет, обслуживает)». Тезис верный, если бы где-нибудь было бы сказано, что милиционеры могут быть хуже общества, в котором они действуют…

Квалификация, а главное количество помощников прокурора по делам несовершеннолетних недостаточны, и если первую проблему легко решить, то со второй все сложнее – неоднократные, пусть небольшие, но все же увеличения кадрового состава на этом направлении «съедаются» обилием «более важных чем дети» вопросов. Мы, дескать, росли без этих излишеств, и выросли, как видите, неплохими людьми. Во всех случаях рядовые специалисты работают в условиях тяжелых перегрузок, а если увольняются, то не из-за тяжести службы, а из-за уныния от ее низкой результативности, не от них зависящей. Недостаточно развито и нормативно-правовое обеспечение, оно слабо детализировано, а подчас и противоречиво. Пример – недавнее обсуждение в Госдуме Дополнения к Закону «Об образовании» об установлении возраста исключения из школы не в 14, а в 15 лет. Слишком невелик «веер» уголовных наказаний для несовершеннолетних. Он сужен до 2–3 видов, он меньше дифференцирован, чем для взрослых. А это серьезное обстоятельство. Оно не позволяет дифференцировать и индивидуализировать наказание в соответствии с особенностями личности и жизненной ситуации подростка. Неадекватное наказание, как любят выражаться дипломаты, – контрпродуктивно. Много недостатков в системе исполнения наказаний. Очень и очень трудно улучшить при исполнении наказаний, исправить хотя бы одну какую-либо социальную характеристику осужденного несовершеннолетнего – повысить образованность хотя бы на 1–2 класса школы, обучить профессии, которая ему пригодится после освобождения, приучить к труду, помочь приобрести позитивные знакомства и связи за стенами воспитательной колонии. Организовать даже школьное образование в ВК стоит громадного труда, все усилия натыкаются на частокол препятствий различного рода. Еще хуже обстоит дело с обучением трудовым навыкам, профессии. А это важнейший пункт ресоциализации. В результате трудоустройство и трудовая занятость несовершеннолетних и молодых взрослых после выхода из колонии оказываются весьма проблематичны. Эти горестные констатации можно долго продолжать. Итог известен – государство в лице своих органов не снижает, а на расширенной основе воспроизводит преступность. По крайней мере, воспитательным колониям и судебной системе принадлежит в этом сомнительном деле заметная роль.

Последовательность здесь такова: школа, то есть большой коллектив профессиональных воспитателей, выталкивает свой собственный брак в 14 лет (теперь в 15 лет) на улицу, и дорога подростка в воспитательную колонию ускоряется, ее вероятность резко повышается. А оттуда выходит человек, не улучшивший своих социальных характеристик, а, напротив, во многом ухудшивший их: он приобретает многочисленные криминальные связи (знакомства), обучается способам совершения преступлений, возможным методам ухода от уголовной ответственности. Одновременно угасают (утрачиваются) позитивные связи с семьей, школьными друзьями, другие «социальные якоря», которые держат человека в позитивных пределах. Это серьезный упрек обществу на фоне распространяющейся идеологии воровства и вседозволенности, повсеместно доминирующих законов бандитской шайки. Это иррадиирует в семью, школьные дворы и коридоры, общежития и ПТУ, армейские казармы, досуговое поведение.

В этих условиях оставлять дело воспитания, тем более перевоспитания (несравненно более трудной задачи), не просто нежелательно, а недопустимо.

Как показывают наши исследования ценностных ориентаций несовершеннолетних, некоторый запас прочности у них еще остается. Большинство из них еще придерживается позитивной социальной ориентации, но выраженность позитива снижается, и он замещается негативом. Запас действительно невелик, и если он исчезнет, то, как сейчас любят выражаться, «мало никому не покажется», а многим и не поздоровится.

Ждет своего решения большой комплекс вопросов уголовно-процессуального характера. Их следует в приоритетном порядке разработать и внедрить в практику судопроизводства. Это вопросы проведения судебных экспертиз, которые сейчас поставили перед российским правосудием серьезную проблему, затрудняя осуществление и тормозя прохождение или даже останавливая правосудие. Широко распространилось мнение, будто «развалить уголовное дело» – дело «доблести» адвоката. Речь идет в частности о назначении экспертизы на экспертизу под предлогом замены простой экспертизы «комплексной», «комиссионной», о вошедших в моду у следователей «ситуационных» экспертизах (хотя выводы о развитии ситуации преступления или несчастного случая должен делать сам следователь по итогам расследования). И следователи, и суды охотно идут на эти ухищрения, согласны с назначениями бесконечных экспертиз после экспертиз, поскольку все это оправдывает просрочки и задержки, придает их работе видимость фундаментальной добросовестности и т. п.