Мы живем в такое время, когда у человечества накопилось громадное количество научных и культурологических дисциплин, описывающих строгие законы Мироздания, с одной стороны, и разнообразную деятельность человека, – с другой. Причем, на фоне фундаментальных принципов развития, которым подчиняется Вселенная – от далеких галактик до маленькой Земли, деятельность человечества кажется на редкость хаотичной, в ней трудно найти свои алгоритмы.
Сегодня, в свете огромного количества новых научных данных, по-прежнему актуальной остается проблема смысла жизни человека на Земле. Для ее решения необходимо найти новые точки соприкосновения естественных и гуманитарных наук, науки и искусства, философии и религии – и, в конечном счете, найти определенные константы бытия человека в мире.
Новая философская картина мира, а это значит открытие новых универсалий, всегда связана с изменением ее аксиоматики, с новым прорывом интуиции, с расширением значений основных философских категорий.
Вот такой очередной момент культура переживает и сегодня – в начале XXI века, и не только наша, отечественная, но и мировая. И здесь необходимо оценить тот фундаментальный вклад в развитие современного мировоззрения, что был сделан философией русского космизма в качестве учения о происхождении и становлении человека в ходе творческой эволюции Вселенной как активного участника этого процесса. Очевидно, что учение о человеке (антропологию) необходимо развивать совместно с учением о сущности и формах Бытия (онтологией), учением о способах его познания (гносеологией) и учением о преобразующей деятельности человека (культурологией). До тех пор, пока философские и религиозные системы, претендующие на владение истиной о человеке, будут исследовать эту проблему порознь, они не смогут решить ее, так как эта истина в ходе все более глубокого исследования процесса эволюции человека каждый раз оборачивается к нам новой неожиданной стороной.
В этой связи бесценным опытом синтетического изучения человека обладает русская религиозная философия, которая принципиально создавалась именно как «философия всеединства» (В. Соловьев) и «философия космизма» (Н. Ф. Федоров). К сожалению, до сих пор этот опыт исследования человека недостаточно известен не только науке Запада, но и слабо пропагандируется в отечественной философской традиции. А ведь именно здесь был осуществлен величайший прорыв к космическому пониманию феномена сознания, основанного на интегративном подходе к его исследованию в гуманитарном и естественнонаучном познании и последующем духовном единении всего человечества на почве одухотворения и овладения космическим пространством.[46]
В то время как в начале XX в. в Германии молодой физик Альберт Эйнштейн создавал судьбоносную для современной науки теорию Относительности, рядовой библиотекарь Румянцевского музея в Москве, философ Николай Федорович Фёдоров (1829–1903) и его молодой последователь, калужский учитель физики Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935) думали о победе над смертью и о воскрешенном «лучистом человечестве», расселившемся в просторах Вселенной. В своих воспоминаниях среди немногих замечательных событий жизни Циолковский особо чтил встречу с Фёдоровым: «Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный Фёдоров, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Фёдоров раздавал все свое скромное жалование беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером».[47]
В Москве Фёдоров был известен среди ученых и писателей конца XIX в. как человек глубоких и многосторонних познаний, энциклопедист, знавший в совершенстве основные европейские языки и несколько восточных, особенно увлекаясь китайским. Его учёность (недаром его называли московским Сократом) совмещалась с оригинальным умом, и принять поистине планетарную философию мыслителя могли немногие. Им владел идеал «всесословной» христианской общины, братского воссоединения человечества в борьбе со смертью, решительное неприятие националистических предрассудков, любой национальной исключительности, потому что на человека он смотрел как на союзника Творца в преображении Вселенной, вместе с Ним сознательно участвующего в общем плане эволюции мироздания – новой Земли и нового Неба.[48] Такой взгляд на Бытие и на человека резко отличался от современного Федорову официального православия, разделявшего Творца и его творение, Дух и Материю.
Свою роль в космизации русского сознания сыграли поэты-символисты начала века Александр Блок, Валерий Брюсов, Николай Гумилёв, Максимилиан Волошин. Их современник поэт Велемир Хлебников – русский Нострадамус и последний русский странник – уже считал себя Гражданином Вселенной. В своих футуристических стихах он оставил нам «космическую цифирь» о грядущих событиях XX века, подтвержденную историей. В 10-е гг. XX в. творят композиторы Александр Скрябин и Микаэлюс Чюрленис, мечтающие о массовом музыкальном воздействии на состояние биосферы Земли. В Петербурге М. Чюрлёнис выставляет свой грандиозный живописный цикл, посвященный истории мироздания, оживляя в красках древние мифы, переплетенные с космологией будущего, в котором выразил в цвете музыку живого Космоса, сотворения мира. Последователями этой замечательной плеяды считали себя в советской поэзии Анна Ахматова и Борис Пастернак, писатели Михаил Зощенко («Повесть о разуме»), Андрей Платонов и Михаил Пришвин («Дневники»), художники Кузьма Петров-Водкин и Андрей Филонов. Прожив сложную и полную испытаний жизнь, они своими произведениями подняли значение творчества до уровня животворящей миссии Природы.
Важную роль в развитии космического миросозерцания в России, да и во всем мире, в XX веке сыграла семья Рерихов: Николай Константинович Рерих (1874–1947) – выдающийся русский художник, мыслитель-гуманист, ученый, писатель, путешественник, международный общественный деятель; его соратница и друг, оригинальная мыслительница Елена Ивановна Рерих (1879–1951); их сыновья – широко известный в мире ученый-востоковед Юрий Николаевич (1902–1960) и выдающийся русский художник в Индии, педагог Святослав Николаевич (1904–1993).
Работая на стыке истории, археологии, этнографии, филологии, религиоведения, искусствоведения, минералогии, ботаники и медицины, они организуют специальные научно-художественные экспедиции по Карелии и средней России, Центральной Америке, Индии, Центральной Азии, результатом которых стало создание в Индии (в местечке Кулу на границе с Непалом, где жила семья) научного института гималайских исследований «Урусвати», занимавшегося синтезом различных знаний о человеке. В этом институте формировался прообраз науки будущего, человечество готовилось к грядущей эпохе.
Наука будущего очень тихо и незаметно формировалась и в среде некоторой части советских ученых.
В «Философии общего дела» Н. Фёдоровым были предвосхищены некоторые научно-технические проекты К. Циолковского: выход человечества в Космос, регуляция природных стихий, освоение околосолнечного пространства и новых видов энергии. Мы называем Циолковского «отцом космонавтики», но он также является и «отцом космической философии и этики». К сожалению, в советское время второе отнесли к его «идеалистическим заблуждениям», но без них не было бы и Циолковского-ученого, так как мировоззрение гения – явление целостное.
Удивительные строки читаем мы в недавно опубликованных его философских сочинениях: «Во Вселенной оставлено без вмешательства большое число планет, обещающих дать необыкновенные результаты. Между ними и Земля. Она страдает, но недаром. Плоды ее должны быть высокими, если ее предоставили самостоятельному развитию и неизбежным мучениям. Сумма этих страданий незаметна в океане счастья всего космоса. Общая биологическая жизнь Вселенной не только высока, но и непрерывна. Всякий кусочек материи непрерывно живет этой жизнью, так как промежутки долгого небытия проходят для него незаметно… Всякой капле вещества, где бы она ни находилась, неизбежно придет очередь жить. Конечно, каждое оживление имеет свою форму, несходную с предыдущими. Мы всегда жили и всегда будем жить…».[49] В отличие от Фёдорова, Циолковский не считал проблему смерти проблемой трагической.
Далее, сын инженера-путейца и внук священника Павел Флоренский (1882–1937) с блеском заканчивает физико-математический факультет Московского университета, а потом поступает в Духовную Академию в стенах Троице-Сергиевой Лавры и после ее окончания остается там читать семинаристам философские дисциплины. Будучи в сане священника он помогал ленинскому правительству разрабатывать план ГОЭЛРО, и не оставляя научно-практических изысканий в области электромеханики, математически описал существование духовного («горнего») мира, его тройственную структуру, проявленную в частности и в человеке – в триединстве духа, души и личности.[50] Ответив отрицательно на требование руководства Академии наук отказаться от сана, был репрессирован и погиб в Соловецком лагере.
Советский академик-геохимик Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) во время чтения своих лекций в 20-е гг. в Сорбонском университете высказал неожиданную для своего времени гипотезу о будущем состоянии нашей планеты, которое он обозначил термином «ноосфера» – «сфера Разума». Вернадский обладал поразительной способностью отчетливо видеть проблемы, с которыми в будущем предстоит столкнуться человечеству, и намечать пути их научного исследования. Его труды заложили фундамент для многих новых научных направлений на стыке наук – генетической минералогии, радиогеологии, геохимии, биохимии. Его идеи имели огромное значение для развития биологии. Это выразилось в его учении о биосфере Земли и о живом веществе планеты, созданной им биогеохимии. Он стоял у истоков экологического мышления современного человечества.
Еще в 1910 г., выступая в Петербурге в Академии наук по поводу открытия радия, он подчеркивал, что в эпохи напряжения мысли на планете происходит смена господствующего мировоззрения. «Всегда в такие времена, – говорил он, – менялась картина мира, резко менялся строй представления человечества об окружающем. Эти представления неизбежно неоднородны. Можно и должно различать несколько рядом и одновременно сосуществующих идей мира. От абстрактного механического мира энергии или электронов-атомов, физических законов – мы должны отличать конкретный мир видимой Вселенной-природы: мир небесных светил, грозных и тихих явлений земной поверхности, окружающих нас повсюду живых организмов, животных и растительных. Но за пределами природы огромная область человеческого сознания, государственных и общественных групп и бесконечных по глубине и силе проявлений человеческой личности – сама по себе представляет новую мировую картину. Эти различные по форме, взаимно проникающие, но независимые картины мира сосуществуют в научной мысли рядом, никогда не могут быть сведены в одно целое, в один абстрактный мир физики или механики…».[51]
В этом контексте начинаешь понимать, что саму «научную мысль» Вернадский трактовал очень оригинально: «Научная мысль как проявление живого вещества по существу не может быть обратимым явлением – она может останавливаться в своем движении, но, раз создавшись и проявившись в эволюции биосферы, она несет в себе возможность неограниченного развития в ходе времени».[52] А это значит, что мысль несет в себе вневременную информацию и когда-нибудь из теоретической «фантазии» и посыла обязательно превращается в их практическое решение. Так и произошло в XX столетии. «Ноосфера – это биосфера, переработанная научной мыслью, подготавливавшаяся шедшим сотни миллионов, может быть миллиардов лет, процессом, создавшим Homo sapiens faber ("человек, разумно действующий" – ред.). В этом плане человек "впервые реально понял, что он житель планеты и может – должен! – мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государств или их союзов, но и в планетарном аспекте".[53] А ведь эта концепция предвосхитила открытие в конце XX века западными учеными антропного принципа Вселенной.
Итак, "цивилизация культурного человечества" как проявление ноосферы. Какие же признаки ее отличают? Особо стоит вопрос о моральной стороне науки, нравственной позиции ученого. Далее, чтобы сделать культуру прочною, необходимо возвысить массы, сделать для них культуру потребностью, а для достижения этого необходимо развитие высших форм сознания, что является главной заботой демократического государства. Вернадский писал в 1918 г., в самый разгар революционных действий в России, о действительно существующем неравенстве людей, но не по имущественному признаку, а по творческому потенциалу: одни совершают творческую созидательную работу, а другие являются моральными уродами и разрушают сделанное – вот их деятельность государство и должно ограничивать.
В чем же Вернадский предлагал искать опору? "Искать в бесконечном, в творческом акте и в бесконечной силе духа… Надо, чтобы в народе имелись значительные группы людей, которые не ломаются бурей, но творят и созидают. Необходимо прямо смотреть в глаза происшедшему, пересмотреть все устои своего общественного верования, подвергнуть все критике… Продумать все искренно, до конца… и то, что найдешь на этом пути смелого и искреннего, громко сказать всем, и надо, чтобы слово разбудило мысли и чувства людей, которые до сих пор жили бессознательно… Мне представляется разум и чувство тесно-претесно переплетенным клубком: одна нить – разум, а другая – чувство, и всюду они друг с другом соприкасаются…",[54] – писал он. Он сам, безусловно, принадлежал к этой когорте людей.
Вернадский много размышляет о необходимости реформирования школы и учительского сознания: "…нельзя отложить заботу о вечном и великом на то время, когда будет достигнута для всех возможность удовлетворения своих элементарных нужд. Иначе будет поздно. Мы дадим материальные блага в руки людей, идеалом которых будет "хлеба и зрелищ". Есть, пить, ничего не делать, наслаждаться любовью. Неужели учитель может удовлетвориться, когда он будет воспитывать скалозубов, молчалиных, жадных до денег банкиров?.. Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую или мексиканскую (это реакция на "пролетарскую культуру" – авт.). Мне кажется это невозможным, так как я вижу огромные возможности и рост, какой шел у нас в начале XX столетия…".
Только когда были опубликованы архивы ученого спустя 30 лет после его смерти, мы узнали также, что Вернадский был самобытным философом и историком естествознания, развитие которого непосредственно связывал с эволюцией сознания человечества. «Мне кажется, мы сейчас переживаем очень ответственный перелом в научном мировоззрении. Впервые в научное мировоззрение должны войти явления жизни и, может быть, мы подойдем к ослаблению того противоречия, какое наблюдаем между научным представлением о Космосе и философским или религиозным его постижением. Ведь сейчас все дорогое для человечества не находит в нем – в научном образе Космоса – места… Выявляются ограниченность разума как эволюционного, а не стабильно-конечного, проявления жизни и одновременно наличность в нашей видовой стадии организма тех высших форм сознания, которыми будет в полной и ясной мере обладать тот вид или род, который нас заменит. И должно быть это геологически скоро, так как мы сейчас геологически переживаем «психозойскую» эру. Структура мозга будет изменена по существу, и этот организм выйдет за пределы планеты. В то же самое время он является продуктом, с планетой неразрывно связанным, со структурой ее пространства-времени, проявлением ее космического воздействия вовне. Нет ли сейчас в планете нашей аналогичного биокосмического воздействия высших форм?.. Я, в отличие от многих, вижу движение человечества вперед, а не упадок».[55]
Коллега Вернадского по Академии наук, ученик К. Циолковского, поэт, художник и доктор исторических наук Александр Леонидович Чижевский
О проекте
О подписке