«И русская литература, и ее идеи, и сама Россия, преломленная через классические образы и сюжеты, предстают… одновременно как повод, как предмет и результат философской рефлексии, более того, – как концептуальное целое, возведенное талантливым и мудрым зодчим» (15, с. 180).