© Коллектив авторов, Текст, 2013

© Оформление, Издательство «Индрик», 2013

К. В. Никифоров (Москва). Греческий уголок «пестрой Русской империи»

«Балаклаву исправя, как она есть, содержать ее поселенным тут греческим войском».

Екатерина II

В основу предлагаемого читателю сборника легли доклады, прочитанные в Институте славяноведения РАН на международной научной конференции «Греки Балаклавы и Севастополя», состоявшейся 13–14 ноября 2012 г.^[1] Институт славяноведения совсем не случайно стал инициатором этого научного форума. Называвшийся прежде Институтом славяноведения и балканистики, он традиционно занимается историей и культурой не только славянских, но и балканских народов и не только в местах их постоянного проживания в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, но и на территории царской России, куда представители этих народов были вынуждены переселиться. Более того, именно с изучения национальных диаспор славянских и балканских народов на территории СССР во многом и начинались научные исследования в Институте. Он возник в 1947 г., когда о поездках за границу можно было только мечтать. Вместо этого первые сотрудники Института ездили, например, в болгарские села нынешней Одесской области Украины и изучали язык и обычаи тамошних болгар.

Особое внимание ученых привлекало к себе польское население, что неудивительно, если принять во внимание трагическую судьбу польского государства, часть которого входила в состав Российской империи. Не оставались без внимания и балканские народы. Институт публиковал работы, посвященные, в частности, переселению в Россию в XVIII в. сербов, где они на территорию современной Украины создали два своих национальных поселения – Новую Сербии и Славяносербию^[2]. Одной из последних книг, подготовленных в Институте и посвященных пребыванию в России представителей балканских народов, стал сборник «Черногорцы в России»^[3].

В ряду этих трудов с участием сотрудников Института славяноведения выходили также работы, посвященные истории российских греков^[4]. Разумеется, традиционно пристального внимания удостаивалась и такая тема, как русско-греческие связи^[5]. Отдельно надо сказать и об изучении в Институте такого интересного явления, как русское эллинофильство, особенно ярко проявившееся во второй половине XVIII в. Знаменательным проявлением русских эллинофильских тенденций стал, в частности, известный «греческий проект» Екатерины II, который «отражал характерную идеологическую тенденцию – фаворитизацию греков»^[6].

Все это лишь подчеркивает то, что в очередном обращении к теме «Греки в России» нет ничего необычного. В то же время греческое влияние и греческое присутствие в российской истории занимает все-таки совершенно особое место по сравнению с другими балканскими народами.

Во-первых, невероятный хронологический охват – от самых первых лет существования Древней Руси, которая и возникла на знаменитом пути «Из варяг в греки», и особенно после принятия Русью христианства от Византии. С тех пор миграция греков в русские земли не прекращалась. Однако особо массовое переселение греков началось в XV в. после падения Константинополя. Переселение греков продолжалось с разной степенью интенсивности вплоть до середины XX в., когда в СССР появились греческие политэмигранты после поражения прокоммунистических сил в гражданской войне в Греции в 1946–1949 гг.

Во-вторых, это греческое присутствие было невероятно разнообразным, состоявшим из совершенно различных миграционных волн, которые образовывали в России самые разные греческие общины. Здесь и потомки старожильческого населения Крыма, выведенные с полуострова и расселенные на северном побережье Азовского моря с центром в Мариуполе; и греки, переселявшиеся в Армению, Грузию, Абхазию, на Северный Кавказ, выходцы из Малой Азии и Трапезунда, из центральных районов Турции; и греки, заново появившиеся в Крыму, – так называемые архипелагские греки, выходцы с островов Эгейского моря; и уже упоминавшиеся греческие политэмигранты, прибывшие в СССР в 1949 г. И даже язык, на котором говорили российские греки, был разный – от новогреческого, чаще всего, правда, в его понтийском варианте, и до тюркских, на которых говорили так называемые тюркофоны. Однако и грекоязычных румеев, и тюркоязычных урумов, и всех других объединяло одно – ярко выраженное греческое самосознание.

Авторы интересной книги «Греки России и Украины», подготовленной в Институте этнологии и антропологии РАН, подразделяют российских греков на шесть этнических групп:

1. Потомки греков, поселившихся в XVII–XIX вв. в городах и селах России и по побережью Черного и Азовского морей. Самоназвание – эллинос. Родной язык – новогреческий. Ныне живут преимущественно в Москве, Санкт-Петербурге и других городах России и Украины и других стран – бывших советских республиках.

2. Потомки старожильческого населения Крыма, выведенного с полуострова в 1779 г. и расселенного по северному побережью Азовского моря. Ныне живут в Донецкой области Украины, в городах Донецке, Мариуполе и других. Самоназвание – румеюс. Говорят на диалекте мариупольской группы новогреческого языка и на крымско-татарском.

3. Потомки мигрантов из пределов Османской империи, переселявшихся из Малой Азии преимущественно в течение XIX в. и до первых десятилетий XX в. по многим областям Закавказья и Северного Кавказа. Говорят на черноморском («понтийском») наречии. Называют себя понти (понтийцы).

4. Потомки переселенцев из внутренних районов Турции в XIX в. Жили до недавнего времени на Цалкинском нагорье в Центральной Грузии (затем большинство выселилось на Северный Кавказ). Самоназвание – урум. Язык – анатолийский диалект турецкого языка.

5. Потомки греков-понтийцев, насильственно выселенных из Крыма, Северного Кавказа и Закавказья в Казахстан, Киргизию, Узбекистан. Населяют города и села этих стран.

6. Потомки греческих политэмигрантов – бойцов народно-освободительной армии Греции, эмигрировавших в СССР в 1949 г.

(после поражения от правительственных войск). Живут в Ташкенте и других городах. Самоназвание – эллинос. Говорят на литературном новогреческом языке^[7].

Говорить обо всех известных греках, внесших весомый вклад в историю России, не имеет смысла. Они хорошо известны, их списки часто публикуются в литературе и легко доступны в интернете. Достаточно сказать, что даже русская словесная культура основывается на кириллической традиции, на письме, созданном греками Кириллом и Мефодием и их учениками. Русскую историю и культуру трудно представить без Феофана и Максима Греков, Каподистрии и Ипсиланти, Куинджи и Коккинаки, без, наконец, футболиста Василиса Хадзипанагиса, родившегося уже в Ташкенте в семье греческих политэмигрантов, которого люди старшего поколения еще помнят игроком ташкентского «Пахтакора». Затем он переехал в Грецию. Кстати, одним из таких греков-политэмигрантов был сотрудник Института славяноведения и балканистики АН СССР Георгий Дмитриевич Кирьякидис. Он вернулся на родину в 1982 г., успев написать в Москве две монографии о событиях, участником и свидетелем которых был^[8].

Довольно сложно рассуждать о численности греческого населения в России. Оно никогда не было стабильным и все время менялось. Скажем лишь о последнем двадцатилетии. Так, согласно переписи 1989 г., в СССР проживало 357 975 греков, в том числе в РСФСР – 91 699 человек. Причем большинство российских греков считало уже своим родным языком русский^[9]. В конце 1980-х – начале 1990-х годов многие советские греки эмигрировали в Грецию. Однако собственно в России численность греков уменьшилось не столь значительно. По переписи 2010 г. в России (в основном – в Ставропольском и Краснодарском краях) было 85 640 греков или 0,06 % от всего населения^[10]. Сегодня греков в России немного, но их присутствие все же ощущается. На Украине (главным образом в Донецкой области), по переписи 2001 г., проживало 91,5 тыс. греков^[11].

В то же время уже в самой Греции за последние двадцать лет образовалась большая диаспора русских греков и русскоязычных выходцев с территории бывшего СССР. Этому способствовало и то, что Греция, в соответствии с конституцией позволяет своим соотечественникам и их потомкам вернуться на историческую родину. Цифры опять же не бесспорные, но, по некоторым данным, в 1987 г. в Грецию переселилось 527 этнических греков и их потомков, в 1988 – 1 365 человек, в 1989 – 6 791, в 1990 – 13 863, в 1991 – 11 420, в 1992 – 8 563, в 1993 – 10 926, в 1994 – 5 793, в 1995 – 6 551 и в 1996 – 5 578. Итого, за 10 лет самого интенсивного переселения – 71 377 человек^[12]. Поток греческих переселенцев шел прежде всего с территории бывшей советской Средней Азии. Сейчас в Греции, по данным Объединения греческих общин России, проживает около 120 тысяч репатриантов, выходцев из бывшего СССР^[13]. Всего же российская (русскоязычная) диаспора в Греции насчитывает около 300 тыс. человек^[14].

Понятно, что при таком протяженном, многочисленном и разнообразном русско-греческом взаимодействии было невозможно в рамках одной конференции или в одном сборнике статей осветить все вопросы, связанные с историей российских греков и греческой диаспорой в современной России, нынешней Украине, бывшей советской Средней Азии. Надо было сделать выбор. И он был сделан в пользу вынесенной в заглавие сборника темы – «Греки Балаклавы и Севастополя». Это, конечно, совершенно особенная часть греческой диаспоры, представленная в основном потомками греков с островов Эгейского моря (так называемого Архипелага), прекрасных мореходах и рыбаках, боровшихся за освобождение Греции и бежавших на русских судах от мести турок за свое участие в русских военных кампаниях.

Самую большую волну переселенцев вызвала Русско-турецкая война 1768–1774 гг. После нее был заключен Кючук-Кайнарджийский договор, статья 17 которого предоставляла жителям Архипелага право в течение года переселиться в России. Тогда переселилось несколько тысяч человек. (В действительности, переселение шло и после истечения этого срока и не только из Архипелага). Из переселившихся архипелагских греков, выразивших желание нести регулярную военную службу, в 1779 г. был создан Греческий батальон. До 1783 г. он был расквартирован в Керчи и Еникале, а в 1784 г. переведен в Балаклаву и с 1797 г. стал именоваться Балаклавским греческим батальоном^[15].

Греки были расселены в Балаклаве и близлежащих деревнях – Кадыкой, Камаре, Карани, Лака, Керменчике, Аутке, Алсу. Их задачей была охрана крымского побережья от Севастополя до Феодосии. Таким образом, они стали своеобразной разновидностью казаков. Русские казаки были одновременно военными на границах и крестьянами, а балаклавские греки – военными пограничниками и рыбаками. Прекрасные моряки, они и на море защищали свою новую родину. Особую отвагу и мужество проявили балаклавские греки при обороне Севастополя во время Крымской войны.

Один эпизод, приведенный в «Описании обороны г. Севастополя», вышедшей под редакцией знаменитого русского военного инженера Э. И. Тотлебена, был особенно примечательным. В ночь с 13 (25) на 14 (26) сентября 1854 г. последний бой вступившей в Балаклаву английской армии дала засевшая в генуэзской крепости рота Греческого пехотного батальона в составе 80 человек строевых и 30 отставных солдат-инвалидов, имевших на вооружении всего четыре медные полупудовые мортиры. Неравный бой шел шесть часов. Греки обстреливались и с суши, и с моря, но сопротивлялись до последней возможности. Раненый командир батальона полковник М. А. Манто, командир роты капитан С. М. Стомати, несколько офицеров и около 60 израненных солдат были взяты в плен, где содержались с большим почетом. Описание этого боя можно найти и в различных современных изданиях. Иногда греческих солдат, оборонявших генуэзскую крепость в Балаклаве, сравнивают даже с фермопильскими спартанцами. «Очень странно, конечно, что героическая оборона Балаклавы, – пишет, например, известный писатель Борис Акунин (Г. Ш. Чхартишвили), – не стала хрестоматийным эпизодом российской истории»^[16].

После того как в 1859 г. Балаклавский греческий пехотный батальон был распущен, основными занятиями греков стали огородничество, бахчеводство, табаководство, виноградарство. Каждый грек имел хотя бы крошечный виноградник в горах. Но главными занятиями балаклавских греков оставалось рыболовство и торговля рыбой. Греки всегда были с уловом. Поговоркой старых опытных балаклавских рыбаков было выражение: «Я сплю, но знаю, что рыба в Керчи думает»^[17].

В Севастополе как в военной крепости гражданского населения с самого начала было немного. В конце XVIII в. в городе без учета военных было всего 197 жителей мужского и 49 женского пола, часть из которых была греками. Например, согласно метрике греческой Петропавловской церкви, греками были 50 % родившихся^[18]. И в дальнейшем греки всегда составляли определенный, но не очень большой процент жителей Севастополя. Так, по данным переписи 1921 г. их было 2,3 % всего населения, и по своей численности они занимали третье место после русских (79,8 %)т и евреев (7,2 %)^[19]. В Балаклаве греков в процентном содержании было несравненно больше. Так, в 1801 г. Балаклавский греческий батальон насчитывал 1194 человека. Причем, в это число входили не только действующие военные, но и вышедшие в отставку и те, кому еще предстояло служить^[20]. В 1904 г. в городе вместе с Кадыковкой (бывший Кадыкой) проживало 2 240 человек: из них 76,2 % – греки, 17,4 % – русские, 4 % – евреи, 1,1 % – немцы, 0,7 % – татары, 0,2 % – поляки. В 1911 г. численность населения Балаклавы составляло несколько больше – 2 895 человек^[21].

В 1921 г. была образована Крымская АССР, греков в ней тогда проживало более 20 тыс. человек, они составляли до 3,5 % от всего населения автономной республики. При этом большинство греков жило в городах (преимущественно в Ялте, Севастополе, Керчи, Старом Крыму, Симферополе). По всему Крыму были созданы сельсоветы по национальному признаку, в том числе и восемь греческих. В этих сельсоветах делопроизводство велось на греческом языке. В 1925–1926 учебном году в Крыму насчитывалось 25 греческих школ. В городах и селах Крыма открывались греческие клубы, избы-читальни, «красные уголки». Греки до середины 30-х годов имели возможность изучения греческого языка, читали на родном языке газеты и журналы, издававшиеся в Мариуполе. Однако к концу 30-х годов национальная политика СССР круто поменялась. Школы национальных меньшинств, в том числе и греческие, закрывались. Уничтожались церкви, а священнослужители репрессировались вместе с активистами религиозных общин. И в целом многие греки в это время стали жертвами сталинских репрессий и погибли в лагерях^[22].

Тем не менее, когда наступило суровое военное время, греки вновь поднялись на защиту Отчизны. Столь же мужественно сражались они во время второй обороны Севастополя, как и их предки – во время первой. Даже гражданское население Балаклавы, женщины и дети принимали участие в обороне города, под бесконечными артиллерийскими обстрелами и бомбежками рыли окопы между мысом Фиолент и 35-й батареей – в районе последнего оплота оборонявшихся красноармейцев и были захвачены вмести с ними немцами. Во время оккупации в самой Балаклаве находились два немецких подразделения и еще одно румынское – в Кадыковке. Греки принимали активное участие в партизанском движении, были участниками антифашистского подполья. Часто перебрасывали партизан по морю, заматывая предварительно уключины лодок тряпками, чтобы при гребле не скрипели. При освобождении Балаклавы и Севастополя последнее сопротивление немцы, среди которых было много власовцев, оказывали на сопке Безымянная. Их позиции штурмовали из уже освобожденной Балаклавы штрафные батальоны, которым только с третьей попытки ценой огромных потерь удалось закрепиться на горе и выбить немцев из укреплений после яростной штыковой атаки. Путь на Севастополь был открыт^[23].

Балаклавские греки всегда делили судьбу русского и других народов России и Советского Союза. Мирные годы сменялись войнами, затем революциями и снова войнами. Греки имели, как правило, большие семьи. Были очень набожными. Храбро воевали. Гибли за свою новую родину. Ловили рыбу, выращивали виноград. И вновь воевали. Все закончилось в один день – депортацией 27 июня 1944 г. Тогда из Крыма было выслано около 15 тыс. греков (14 300 советских граждан и 3 531 человек с просроченными греческими паспортами)^[24].

Причем, по точному замечанию российского историка Н. Ф. Бугая, в отношении греков не предпринималось даже попыток как-то обосновать или хотя бы обозначить причины депортации^[25]. Греков в Крыму после депортации или, говоря современным языком, этнической чистки не осталось. Вернуться на полуостров было невозможно и после смерти Сталина (в 1955 г. на спецпоселении оставалось 10 368 крымских греков), и даже после реабилитации греков в сентябре 1956 г. Ограничения по спецпоселению с них были тогда сняты, из-под надзора МВД они освобождались, но «им не разрешалось возвращаться в места прежнего проживания»^[26]