Прочел книгу «О чем думают экономисты. Беседы с нобелевскими лауреатами», в которой собраны интервью с Самуэльсоном, Лукасом, Шиллером и подобными величинами. В итоге не уверен, что понимаю, о чем они думали, но точно знаю, о чем думают читатели. Насколько же плох может быть перевод с английского? Где дно?
Поначалу неладное я почувствовал, когда Дэвид Касс вспомнил, что его коллега «хотел рассчитать какую-то оценочную функцию максимальной достоверности ограниченной информации». Речь шла про эконометрику, поэтому я вроде должен был понимать, что происходит. Здесь ответ просматривается без обращения к первоисточнику — герой хотел оценить параметр модели методом максимального правдоподобия с ограниченной информацией (LIML). Ну ладно, один раз можно и покосноязычить, тема нелегкая. Прощаем. Спасибо, но вот вам еще на следующих десяти страницах «кросс-продуктовые параметры», «интегральное программирование» и «анализ отклонений» вместо cross-product term, целочисленного программирования и вариационного исчисления. А журнал Econometrica, оказывается, на самом деле ни что иное, как статья Малинво.
Повышаем ставки. Роберт Лукас по мнению переводчика комментирует работу, «посвященную нормативам» (normative vs positive), утверждает, что в университете его «не учили размышлять», намекает, что потребители иногда «создают преференции», монетарную политику считает синонимом валютного регулирования и валютного контроля. В середине наш герой (переводчик конечно) настолько расходится, что просто на ровном месте добавляет «Я не пишу сказок!», просто чисто от себя, чтобы передать какую-то свою собственную эмоцию видимо. Первый настоящий катарсис наступает ожидаемо в самом конце интервью. Просто сравните русский и английский текст.
Исходно
McCallum: How about writing a regular column on economics for a newspaper or popular magazine? Would you have any interest in such an undertaking?
Lucas: Maybe someday, but not now. I like the sense of discovery and intellectual progress that I can get from doing technical economics. In order to get this sense, one needs to spend a lot of time facing problems one doesn’t understand and will probably never understand. This is hard to do, and as you get older and more famous you get more interesting and pleasant excuses to avoid doing it. The last thing I need is more such excuses.
Перевод
Маккалум: Вы не думали о том, чтобы в какой-нибудь газете или популярном журнале вести популярную колонку, посвященную вопросам экономики?
Лукас: Не сейчас, может быть позже. Мне нравится ощущать вкус открытия и интеллектуального прогресса, который я получаю, занимаясь теоретической экономикой. Для этого необходимо тратить много времени на проблемы, которые человек просто не понимает и, может быть, вряд ли когда-нибудь поймет. Это тяжелый труд. И чем старше и известнее вы становитесь, тем больше у вас в жизни появляется интересных и приятных вещей, а также причин не выполнять эту работу. Все, что мне нужно — это найти такие причины.
Ну Лукас и лентяй конечно! А если серьезно, то уже в первых трех интервью нашлось около 40 мест, где смысл либо перевернут, либо абсолютно пропал, потому что переводчик явно и близко не понимал, о чем речь. Уверен, что сравнение текстов даст еще большую плотность ошибок.
Честно говоря, такой переводной экономический научпоп нам не нужен. Все, кому тема интересна, на 95% учились по англоязычным учебникам. Если терминология непереводима, то может и не надо? Если же есть все-таки цель расширить аудиторию, МШУ Сколково и Альпина Паблишер, наймите хоть одного экономиста, чтобы он прочел книжку или помог переводчику, а то ставить свою подпись, включать издание в серию и писать возвышенное предисловие к нему — лютый зашквар же. Будь я вами, также изъял бы эту книжку из университетских библиотек (если они ее купили), потому что, будьте уверены, она скоро станет учебным пособием, но в режиме «кто найдет больше всего ошибок, тому зачту задачи за три семинара».
Резюме: настолько плохо, что даже хорошо. Володарский и Гоблин для экономиста. Рекомендую. Но главное не покупайте, возьмите у меня безвозмездно!