ВВЕДЕНИЕ

«Все новое – это хорошо забытое старое» – одна из самых непоколебимых истин, прошедших проверку временем и своеобразием культур, открывших ее независимо друг от друга. В современном мире практически невозможно придумать что-либо принципиально новое, не имеющее каких-либо аналогов в прошлом. И вполне оправданно, хотя и не лишено некоторой парадоксальности, обычно предъявляемое к новым идеям требование быть вписанными в традиции, по сути означающее необходимость демонстрации того, что новые идеи на самом деле далеко не новы.

Предлагаемый в этой книге макропсихологический подход – это если не хорошо забытое, то, по крайней мере, несколько подзабытое старое. Авторы определяют его как психологическое изучение социальных процессов, соразмерных обществу в целом, а не более традиционным для психологии уровням отдельных психических процессов, личности, малой и большой группы, хотя разделять эти уровни можно лишь в абстракции, а противопоставлять друг другу не следует даже в абстракции, поскольку относящееся к обществу всегда неизбежно касается входящих в его состав личностей и групп. Труды основателей как социальной психологии, так и психологической науки в целом – «Психология народов и масс» Г. Лебона, «Проблемы психологии народов» В. Вундта и др. – были посвящены именно таким, макропсихологическим, сюжетам. Однако впоследствии предмет этой науки заметно «измельчал», что было обусловлено внутренней логикой ее развития, в частности ее многолетней ориентацией на естественнонаучное исследование, которому проще подвергать отдельные психические процессы, нежели общество. В результате в современной психологии можно выделить 4 основных уровня изучения ее предмета: 1) уровень отдельных психических процессов (память, внимание, мышление и др.), 2) уровень целостной личности, 3) уровень малой группы, 4) уровень большой группы. Несколько огрубляя реальную картину, можно констатировать, что психологическая наука в основном «заканчивается» на уровне большой группы, а более глобальные уровни социального, изучаемые такими науками, как экономика, социология, политология, хотя и не являются для психологии совсем уж запредельными «территориями», но пока не получили пропорционального отображения в ее предмете.

В то же время, как хорошо известно из истории науки, общая траектория развития любой научной дисциплины предопределена не только внутренней логикой ее развития и общими закономерностями эволюции науки, но и рядом внешних по отношению к ней обстоятельств, среди которых одну из главных ролей играет социальный заказ. Современная психологическая наука по ряду причин недостаточно чувствительна к социальному заказу, предъявляемому ей обществом, и находит его преимущественно в так называемых «малых делах» (термин весьма условен, ибо многие из них по своей значимости сопоставимы с «большими делами»). Численность психологов-практиков в нашей стране стремительно нарастает, хотя их количество, производное как от общей психологической культуры населения, так и от ее важнейшей составляющей – культуры взаимодействия общества с психологами, пока еще отстает от развитых стран. Основными «экологическими нишами» психологов в нашем обществе являются система образования, отбор (рекрутинг), оценка (ассесс мент) и обучение персонала для различных организаций, политические кампании, решение психологических проблем населения и др. Во всех этих качествах психологи достаточно активны и заметны, а отмечаемый многими аналитиками «практический крен» психологии, ее превращение, говоря словами Г. Башляра, из «салонной науки в массовую практику», отчетливо выражен и в нашей стране.

Однако, как будет показано в этой книге, практическая активность и результативность психологии не эквивалентны ее социальной релевантности, к которой призывал С. Московичи. Социальная релевантность психологии предполагает ее активное участие не только в «малых», но и в «больших делах», таких как оценка общего состояния нашего общества и путей, которыми оно движется, выработка программ его развития и т. п. На этом макросоциальном поле отечественные психологи куда менее активны и заметны, чем в весьма важных, но далеко не исчерпывающих их возможностей «малых делах». В результате наше общество страдает «экономическим детерминизмом» – сведением социума к его экономике, важной, но далеко не единственной составляющей, а наши нескончаемые реформы, как правило, выглядят безграмотными в психологическом отношении и имеют стандартный результат, выражаемый формулой «опять забыли про человека». Эта ситуация расширяет социальный заказ психологии, побуждая ее обратиться в качестве объекта изучения и к нашему обществу в целом, к его макропсихологическим проблемам, а также к другой составляющей объекта макропсихологии – к таким важнейшим проблемам современного российского общества, как его криминализация, терроризм, разрушение морали и т. п., которые, не являясь чисто психологическими, имеют и ярко выраженные психологические аспекты.

Внутренняя логика развития психологической науки тоже порождает настоятельную необходимость расширения ее объекта до уровня макропсихологии. Этот уровень, в частности, открывает перспективы реализации ее давней мечты – превращения в точную науку, которое традиционно ассоциируется для психологии с копированием методологии естественных наук. Это многолетние копирование породило квазиестественнонаучную парадигму в психологии, лишь имитирующую – путем соблюдения позитивистских ритуалов использования количественных данных и т. п. – исследовательские стандарты естествознания, но в действительности имеющую с ним мало общего. Движение по пути провозглашения недостижимых стандартов породило у психологической науки ощущение перманентного кризиса (как может быть иначе, если провозглашаемые цели заведомом недостижимы?), а также ее «вечный раскол» на естественнаучную и гуманитарную парадигмы.

Однако ориентация на естественнонаучные дисциплины – не единственный для психологии способ превращения в точную науку. Куда более реалистичные перспективы в этом плане открывает для нее ориентация на более близкую психологии научную дисциплину – экономику, не являющуюся естественнонаучной дисциплиной, но при этом превратившуюся в точную науку. Вопреки расхожей формуле, наука становится точной не тогда, когда она начинает пользоваться математикой, т. е. обнаруживает способность «что-нибудь подсчитать» (считать люди умели задолго до появления точной и вообще какой-либо науки), а лишь тогда, когда она начинает выявлять количественные закономерности. Экономика давно достигла этого уровня развития, а характерный для нее способ установления количественных закономерностей куда ближе и доступнее для психологии, чем методология естественных наук. Соответствующие перспективы, открывающие для психологии путь в точные науки, наиболее явственно проступают для психологии на том же – макросоциальном – уровне анализа и могут быть реализованы в первую очередь именно макропсихологией. В результате развитие этого направления исследований приобретает для психологии актуальность и в плане решения ее «вечных» методологических проблем.

Наконец, существует обстоятельство не внутреннего или внешнего, а одновременно и внутреннего, и внешнего по отношению к психологической науке характера, содействующее развитию макропсихологии и повышающее актуальность макропсихологических исследований. Это обстоятельство связано с нынешним состоянием нашего общества, продолжающего переживать тяжелый психологический кризис. Вообще следует отметить, что, несмотря на расхожие и явно упрощенные стереотипы, например на представление о том, что всем без исключения наукам «хорошо» при демократии и «плохо» при тоталитаризме, внешних социальных условий, оптимальных для всех наук, не существует: для разных научных дисциплин оптимальны различные условия. В частности, науковедами давно подмечено, что если науки о человеке лучше всего себя чувствуют во времена социального «застоя», когда в обществе ничего существенного не происходит, внешний социальный контекст развития науки как бы «заморожен», и человек обращается к познанию самого себя, то науки об обществе приобретают наиболее сильный стимул к развитию во времена крутых социальных разломов, порождающих острую потребность в их научном осмыслении. Радикальные реформы нашего общества стимулировали развитие таких наук, как экономика, политология и социология, что выразилось в стремительном разрастании их количественных параметров, таких как численность исследователей, исследовательских центров, аспирантов, докторантов, защищаемых диссертационных работ и др. Макропсихология, как наиболее «социальное» крыло психологической науки, тоже ощущает на себе это состояние нашего общества. Его общее психологическое состояние, а также целый ряд его предельно обострившихся социальных проблем, таких как запредельное имущественное расслоение, острейшая социальная несправедливость, криминализация, деградация морали, этнические конфликты, настоятельно требуют психологического изучения. Все это создает повышенный спрос на макропсихологические исследования, стимулирующий развитие данного направления психологической науки.

Настоящая книга является лишь первым шагом на данном пути, точнее, как было сказано выше, возобновлением движения по пути, намеченному на заре развития психологии, но затем преданному незаслуженному забвению. Естественно, она не претендует на охват всех потенциальных макропсихологических сюжетов, область которых практически неисчерпаема, как практически неисчерпаемо в любом современном обществе множество его психологических проблем. Основными макропсихологическими сюжетами, рассматриваемыми в этой книге, являются общее место психологической науки и практики в современном российском обществе; психология этнических групп; динамика ценностных ориентаций наших сограждан; изменение их социальных представлений в условиях социокультурной травмы, вызванной реформами; макропсихологическое состояние современного российского общества; психологические факторы революций. Именно этим проблемам посвящены основные разделы книги, являющейся по своему жанру коллективной монографией. Все ее главы подготовлены сотрудниками Института психологии РАН: главы 1, 6 и 7 – А. В. Юревичем, глава 2 – Е. Н. Резниковым, глава 3 – Т. П. Емельяновой, глава 4 – М. И. Воловиковой, глава 5 – Н. А. Журавлевой. Хочется надеяться, что этот коллективный труд не останется незамеченным в нашем психологическом сообществе и разбудит интерес к макропсихологическим исследованиям.