Пусть никто не тревожится! Как будто кто-то станет тревожиться из-за тех, на ком смерть поставила свою черную печать! Как будто кто-то станет тревожиться из-за тех, кого одолели недуги, болезни и нужда и развеяли по четырем ветрам, словно стадо скота, бредущее на заклание! Кто станет тревожиться из-за тех несчастных и неразумных, которые, преследуемые роком и одержимые химерами, не успели осознать, что им и так суждено умереть! Да кого могла встревожить смерть неизвестного приезжего, прибывшего накануне поздно вечером, чтобы провести в гостинице свой последний день?! Разве кого-то может встревожить смерть этого странного путешественника, что приехал из Афин, но сам, возможно, был родом из Смирны или Чешме, а может, даже из Бухареста?! Разве кого-то может встревожить смерть этого человека, чье имя не знали даже обслуживающие его официанты?! Быть может, встревожится безбрежное море, что, устав от бесконечных попыток подточить сушу и проглотить корабли, уснуло, дыша глубоко и приглушенно, словно сытый зверь? Быть может, встревожатся те безмятежные горы, что взирали на залив, удобно расположившись на своих крепких ногах, и, мирные и недвижимые, отдыхали, наслаждаясь бытием?