провинность. Но меня не шлепали – меня били. Как минимум трижды в неделю мать или отец брались за ремень, а то и просто срывали какой-нибудь прут и секли меня. Больно было ужасно, но еще сильнее ранили их разгневанные лица. Стоит ли удивляться, что я жила в постоянном страхе.
Кроме физических оплеух мне доставалось немало моральных. Отец уничтожал меня с помощью сарказма и язвительных замечаний, мать обходилась со мной как с марионеткой. Она контролировала каждый мой шаг и последовательно уничтожала все мои амбиции.
С другой стороны, она буквально тряслась надо мной и наряжала как куколку. Ей хотелось, чтобы я выглядела идеально и так же идеально вела себя на людях. Это и послужило моим билетом во взрослую жизнь. Я утратила всякую чувствительность. Я боялас