завещаниям. Это духовная скрепа, понятная большинству. Смерть должна внушать хоть немного почтения. Кафка ясно и недвусмысленно дал понять Максу Броду: черновики следует уничтожить. Разумеется, без опубликования.
– Брод спас шедевры от огня! Благодаря ему весь мир знает гениальные романы Кафки!
– Брод нарушил волю покойного. О гениальности этих текстов и речи быть не может. Хотя бы потому, что они не закончены.
– Даже в незаконченном виде это великие произведения!
– Ничего подобного. Вдруг он исправил бы там каждую строчку? Толстой переписывал «Войну и мир» семь раз. Отчего ты не сохраняешь за Кафкой этого права? Только оттого, что ему выпало мало прожить на свете? Что это за фашизм такой? Или потому, что Кафка, зарабатывая на хлеб страховым делом, уделял творчеству мало времени? А Толстой, богатый граф, не знал материальных проблем? Это какой-то имущественный ценз, тот же фашизм.