Пролог

Все началось со смерти.

У меня была лучшая подруга, её звали Бьянка Вайш. Ключевое слово «была». Я, Кэндис и Бьянка дружили со средней школы: у нас даже был свой девиз – «одна за всех, все против трёх». Я до сих пор слышу отголоском их детский смех…

Восемь месяцев назад Бьянки Вайш не стало: она покончила жизнь самоубийством в 21:21, после того как мистер Вайш, узнав о произошедшем, избил её и вырвал все волосы.

Я помню тот вечер. Слушая старые пластинки, которые я приобрела на блошином рынке за полцены, я думала украсить свою комнату рождественскими гирляндами. В тот момент зазвонил мой телефон. Помню как я улыбнулась заставке фотографии, где была изображена Бьянка с китайской лапшой на ушах и смешной рожицей. Она говорила задыхаясь, прерывалась на всхлипы и севшим голосом просила меня успокоить её. Прямо так и говорила.

– Эгги, успокой меня! Скажи, что это все не взаправду, – ревела навзрыд, кашляя и скуля, подобно побитой собаке.

Я, не понимая в чем дело, села на ноги и выпрямила спину. Спросила, хочет ли она, чтобы я приехала. Она вскрикнула «нет!». Трудно описать то странное чувство, прошибившее мою грудную клетку, но я задержала дыхание и запустила руки в волосы.

В нашем городе… Нет, не так. В нашем крошечном, ублюдочном, гнилом, мерзком патриархальном городе, где время застыло ещё в начале пятидесятых, сплетни разносятся со скоростью света. Я держала телефон, разговаривала с плачущей Бьянкой и параллельно смотрела на айпад. Почта моя взрывалась от количества сообщений.

Вложения. Вложения. Вложения.

Мои одноклассники, друзья детства, знакомые, ребята из соседних школ… Они все обсуждали что-то.

Они обсуждали обнаженное тело Бьянки, слитое её же бойфрендом в интернет, в школьную группу старших классов. Узнала я об этом уже утром в школе.

Я ждала Бьянку будучи на иголках. Мне тяжело было вообразить, что с ней сделают родители, узнай о мерзком поступке Чака. Бьянка метиска: её отец индиец, а мать американка со смешанной кровью. Они переехали в нашу дыру, я убеждена в этом, случайно, иначе данную ошибку не объяснить. Все ошибки люди привыкли считать случайными. Мистер Вайш привержен строгим правилам и традициям их семьи, поэтому показать своё тело, храм, не просто парню, а всем… это непозволительно, это позор. Это…

Стоя в коридоре школы, у шкафчика Бьянки, я ещё не знала, что вчера вечером подругу уже успели наказать, я не знала, что в голове её родилась мысль сделать это, я не знала, что она не придёт…

В тот день все обсуждали её загорелую кожу, бюст и нижнее белье. Над ней смеялись и говорили «не такая уж она и святоша».

«Зачем, – много раз спрашивала себя, – зачем она отправила ему эти фотографии? Это не похоже на тебя, Бьянка! Неужели ты так сильно любила подонка Чака, что осмелилась на этот шаг?».

Прошло восемь месяцев с того дня… Подругу кремировали, прах ее поместили в фарфоровый сосуд и увезли. Семья Вайш покинула наши края спустя неделю после смерти дочери.

Я не проводила подругу в последний путь, я не приходила к ней домой, не разговаривала с её родителями. На самом деле, в то время я ненавидела мистера Вайша. Их соседи в подробностях рассказывали кому не лень о криках и плаче доносящихся тем вечером из дома. Они видели ползущую по полу Бьянку, умоляющую отца сжалиться, но взмах ремня её мольбу разорвал в клочья.

Мне чертовски жаль, что я не смогла её утешить. Быть может, сделай я все правильно, она бы сейчас жила? Но нет. Не стоит обманываться. Бьянка была воспитанней и скромней меня и Кэндис, она умела себя вести и продолжать жить после всего случившегося…

У неё был выбор? Был. Конечно, был. У всех есть выбор, только не всегда есть между чем выбирать, а покончить с собой – то, что люди ошибочно считают выходом. Для Бьянки это казалось ещё и спасением.

Помню, проходя мимо шкафчика, где висела её фотография с цветами, я закрывала глаза. Там было много открыток, её любимых кислых конфет и платочков. Меня убивала эта фальшь. Бывало, кожа зудела от желания развернуться, подойти к синему шкафчику и сорвать эти гребаные открытки, цветы… Потому что люди, которые ещё вчера обсуждали размер её груди, сегодня делают вид, словно скучают. Черта с два! Все ещё считаю, что мне стоило устроить, так называемый, вандализм. Думаю, Бьянка бы не рассердилась.

После её смерти что-то сломалось. Или кто-то. Я? Да, наверное.

Я не могла идти дальше, как это сделали мои друзья, одноклассники и та же Кэндис. Она смотрела на меня с недопониманием, словно я никак не могла понять тему с дискриминантом, жевала жвачку и качала головой. Кэндис быстро забыла Бьянку. А когда я сказала той о своих мыслях, подруга оскорбилась, послала меня к черту и произнесла то, что я считаю наитупейшим и достойным отдельной главы в книге «Худшие оправдания человечества»: «От горя меня отвлекает Макс». Макс – это её парень. Казалось бы, причём здесь их афишные отношения и смерть нашей общей лучшей подруги?.. Смешно.

Восемь месяцев. Они перевернули мой мир наизнанку, они позволили мне увидеть то, что раньше оставалось незримо для моих глаз.

Смерть, как бы парадоксально не звучало, дала толчок моей жизни.

Вышло так, что я не знала людей окружающих меня, не знала общество, в котором живу и расту, не знаю собственного отца, подруги, парня. Не знаю ничего.

Чтобы понять это, пришлось потерять подругу… Жизнь такая удивительная мразь, не так ли? Справедливости от неё ждать не приходится. Впрочем, нет смысла искать виноватых и спихивать ответственность на судьбу. Это в прошлом. Это восемь месяцев назад.

Сейчас октябрь. Я все ещё скучаю по тебе, Бьянка. И я все ещё не могу простить себе своё бессилие…