Он замолчал. Катя тоже молчала, дожидаясь, пока он продолжит. Он не продолжал. Она вздохнула и спросила:
– О работе?
– В точку! О работе! Как будто я не работаю! А если бы не работал, то даже тогда не пошел бы к ней подчиненным.
– Я все знаю. Давай не будем на эту тему. Валерик чем занят?
– Мы пообедали. И я отпустил его поиграть в футбол на площадке. Он там с мальчишками.
– Ты за ним смотришь?
– Да, разумеется. Я прямо сейчас стою у окна. И машу ему рукой. А он машет мне в ответ.
Катя улыбнулась:
– Ладно. Хорошо. Слушай, я хотела кое-что спросить. В дверь осторожно, будто боясь, что она развалится от малейшего прикосновения, постучали. Потом появилась голова Лидии Андреевны.
– Поговорим вечером, – сказала Катя. – Целую.
– И я, – отозвался Валерий.
Она нажала отбой.
– Простите, что отвлекаю, Катерина Дмитриевна.
– Вы не отвлекаете. Что-то случилось?
– Мне пришла в голову идея.
– Присядьте.
Лидия Андреевна села.
– Насчет Гиги? – спросила Катя.
– Да, да, насчет Гиги.
– Говорите.
– Давайте устроим над ним суд, – сказала Лидия Андреевна. – Понарошку, понимаете? А дети примут участие. Такой детский Нюрнбергский трибунал.