Глава 1. Отметила день рождения!

Этот день был бы таким же, как и тысячи других дней до. Если бы не одно «но»… Я проснулась от холода и жуткой вони в тёмном сыром подвале.

Ещё не понимая, сон это или реальность, уселась на жидкой кучке старой перепревшей соломы с куском заскорузлой овчины и, сглатывая сухим, саднящим острой болью горлом, оглянулась по сторонам.

Сознание плыло. Оно словно покачивалось на волнах: то ухая вниз к грязному полу в кровавых подтёках вперемешку с остатками чьей – то рвоты, то взметалось вверх к ярким воспоминаниям о вчерашнем дне рождения.

Мои сорок пять мы отмечали втроём – с подругами. Лариса и Алина такие же отчаянные авантюристки. А больше не с кем!

Утром дочь из Америки по скайпу поздравила с красивенькой датой, перечислила на счёт деньги на подарок, на мой выбор, и снова позвала к себе в гости. В гости я пока не собиралась. Да и сомневалась, что соберусь раньше, чем она родит малыша. А это в её планах было лет через десять.

Муж объелся груш. Два года, как развелись. Новые серьёзные отношения не заводились. Поэтому отмечать оставалось только с такими же знающими себе цену девчонками.

В программу празднования, кроме традиционного посещения ресторана, ночного клуба, вызова мальчиков-зайчиков и фейерверка, входило что-то ещё.

И это «что – то» никак не вспоминалось…

– Где это я? – спросила вслух, но закашлялась от боли. Горло болело так, словно меня кто-то душил. Причём, удачно!

Пошарив рукой вокруг, наткнулась на помятую жестянку с водой. Хотела отпить, но вода пахла тухлятиной. Разозлившись на собственную беспомощность, зашвырнула жестянку подальше, расплёскивая воду вокруг. Кружка с шумом пропрыгала по каменному полу, добавляя на свои бока новые вмятины, и остановилась возле тяжёлого деревянного ведра какой-то допотопной конструкции. Ведро напоминало маленький окованный бочонок с пеньковой верёвкой вместо ручки.

Покряхтывая от стреляющей во всех частях тела боли, с трудом, но я сумела подняться. На подкашивающихся коленках встала в полный рост, привалилась плечом к стене, и уже осознанно посмотрела по сторонам.

Холодея от ужаса, стала рассматривать каменную тюрьму, по-другому это место назвать было нельзя. Я оказалась одинокой узницей.

Ближе к двери низкий потолок был закопчён сажей от двух факелов. Плохо обтёсанные камни стен влажно темнели. Так бывает, когда во время паводка или сильных дождей поднимаются грунтовые воды. Мне-то, риелтору со стажем, этого и не знать.

– Спокойно, Ева, – успокаивая себя, проскулила. – Это просто розыгрыш. Не паникуй! Это всё придумала Лара! Только у неё такая извращённая фантазия. Кто меня за язык тянул говорить, что стало скучно жить?!

Место моего заточения пугало. И выглядело оно уж очень убедительно.

Подрагивающими руками я вцепилась в юбку, ощущая грубость и колкость ткани. Теперь я осматривала себя. Вместо дизайнерского синего платья, купленного весной в Париже, на мне был мешковатый балахон мышиного цвета, а на ногах непонятные грязные матерчатые короткие сапожки с прилипшей к подошве соломой, перетянутые грубой бечёвкой у щиколоток, чтобы не спадали.

Подтягивая ткань юбки, в тусклом свете догорающего факела мне удалось рассмотреть собственные ноги в синяках разной степени давности. Жёлто-фиолетовые пятна напоминали расцветку гепарда. А ещё были волосаты!

– Какого чёрта! Я только неделю назад делала лазерную эпиляцию и точно помню, что вчера всё было гладко! А руки! – взвизгнув, я уставилась на обгрызенные короткие ногти с кровоточащими заусенцами без малейшего признака, что над ними два дня назад работал топовый мастер маникюра!

Судорожно ощупывая собственное тело, я не могла понять, это я или уже нет? Фигура от моей собственной мало чем отличалась. Хотя всё же тело было худее. Тазовые косточки торчали, и коленки были острыми. А кожа, несмотря на грязь, казалась гораздо моложе. Никакого белья на мне не было. Но в интимном месте неприятных ощущений не чувствовалось. Хоть это немного успокаивало.

Поднимаясь взглядом снизу вверх, обнаружила совершенно плоский, запавший живот. Мой хоть и был подтянутым, но после родов двадцать два года назад нижняя складка так и не убралась, сколько я не билась в фитнес-зале. Грудь тоже была другой. Такая у меня лет в восемнадцать была. А каштановые спутанные, сбившиеся в колтуны волосы сейчас достигали талии. Да у меня сроду косы не было! Не на мои три пера!

– Это ведь розыгрыш? – неуверенно проскулила, дёрнув себя за волосы. И тут же зашипела от яркой боли. Волосы – не парик, а мои собственные!

В панике, подгоняемая собственными демонами страха, я ринулась к двери, стуча кулаками изо всех сил. Кричать не получалось из-за горла. Только хрипеть невразумительное:

– Откройте! Немедленно откройте!!!

Боль всё сильнее отдавала в ушибленном теле. Силы быстро истощились и, всхлипывая, я стекла спиной по двери прямо на порог, напоследок стукнувшись затылком о металлический переплёт двери.

В голове белой молнией прострелило воспоминание: мы с Ларой лезем на парапет дамбы, чтобы дотянуться до рекламного плаката её неверного муженька и облить его краской. Ха, козёл! Сам ушёл к молоденькой любовнице, ещё и бизнес подмял под себя. А ведь это её детище! И Ларе в пятьдесят начинать всё с нуля несправедливо!

– Ева! – в памяти зазвучал испуганный голос Лары…

Перекошенное от ужаса лицо… Ощущение свободного падения… И в ушах громкий хруст собственной шеи…

– Это же… это же… Что? Я погибла? Я попала?! Куда я попала?!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!!

Откуда только силы взялись. Подлетев с пола и очумело вертя головой, я, как цирковая лошадь, галопом трижды оббежала темницу и только после этого остановилась. Собственное дыхание вырывалось со свистом, словно я марафон пробежала, а не от силы двадцать пять шагов. Мне до безумия хотелось вырваться из непонятного места назад, в мою любимую жизнь. Меня всё в ней устраивало! Абсолютно!

Вокруг же ничего не менялось, сколько не голоси. Ещё и в туалет приспичило. Так резко и болезненно, что вспомнился пережитый в молодости цистит.

Ё-моё! Отметила день рождения!

Вариант справить нужду был один – деревянное ведро. Им я и воспользовалась по назначению. Никаких средств гигиены рядом в помине не было. Этот факт ещё больше поверг меня в уныние. Но, что удивительно, с каждым мгновением сознание всё больше очищалось. Мой собственный разум будто бы занимал всё больше места в головке этого юного тела.

Подумав в этом ключе, я по возможности удобнее уселась на лежанку. Откинувшись затылком на холодную стену, скрестила руки на груди, прикрыла глаза и задумалась о собственной участи.

К сожалению, отсутствие информации не позволяло сразу делать какие-либо предположения о предыдущей владелице тела. Что с ней происходило до того, как девушка оказалась в каменном мешке? Какая у неё была жизнь? И что за события привели её к печальному финалу? Плохая одежда, грязь по всему телу – это может быть следствием пребывания в застенках, а может, и до этого владелица не заботилась о себе. Она бедна и выживала, как могла? Попала в неприятности по собственной дурости или по чьей-то злой воле?

Судя по состоянию тела, девушку сильно били и даже душили. На шее точно была борозда от верёвки. Думаю, мучения её длились не один день. Ведь часть крупных кровоподтёков почти зажила, а новые цвели буйным цветом.

Какого признания от неё добивались?

Кроме себя, в теле я больше никого не ощущала. Руки-ноги поднимались по моему желанию. Воспоминания были только моими собственными. И никаких иных способностей не наблюдалось. Даже после того, как я постаралась погрузиться в медитативное состояние. Отрешив собственное сознание, я давала возможность истинной владелице тела проявиться. Но нет. Я была одна.

Вот уж не думала, что буду применять знания йоги в чужом теле.

Размышлять мне пришлось под тихое шуршание мышей. Этих серых шкурок здесь оказалось с избытком. Стоило мне притихнуть, как они забегали в поисках еды. Большое счастье, что я их не боюсь. Как и змей, тараканов и прочих гадов, ползающих или летающих.

Ещё одним мучающим меня вопросом был следующий: а на Земле ли я?

О переселении душ я знала, как любой бывший студент, изучавший на парах философии религии нашего мира. Но я ведь не младенец. С другой стороны, замечательно, что оказалась в человеческом теле, а не в таракане каком-нибудь или камне. Верят же даосисты, что человек может переродиться и в живом организме, и в неживом предмете. Или это какой-то сбой Матрицы?

Плавное течение мыслей было прервано противно скребущим звуком открывшейся двери камеры. Из тёмного проёма внутрь шагнул коренастый мужчина с факелом в руке, одетый в коричнево-чёрную форму с белым знаком виселицы на лёгком кожаном доспехе на груди. Пока он менял один из прогоревших факелов у двери, следовавший за ним второй стражник приблизился ко мне и грубо пнул ногой в голень.

– Иди на выход.

Речь вдруг оказалась понятной, хотя точно это был не наш язык! Зажав в кулаках грубую ткань юбки, я помедлила. Идти или нет? Удушливая волна страха охватывала, словно цунами. Будто тело подавало сигналы, что нужно бояться этих мужланов. Кажется, каждый синяк отозвался фантомной болью.

– Зачем? – просипела. Голос совсем не слушался. А если на пытки?

– За тобой прислали из дворца лекаря. Тебя помиловали.