За кадром

– Чтобы предстать перед собранием достойных магов и первый круг посвящения преодолеть, взыскующему знаний надлежит трудиться, рук не покладая, со всем прилежанием и тщанием изучать опыт, предками накопленный, – бубнила я, зажав уши пальцами, – упражняться неустанно и с усердием, речам наставника внимать смиренно, с почтением и благоговением, не прекословить и вопросов чрезмерно не задавать, ибо… ибо…

«Ибо их… ибо они…» – неожиданно всплыла в голове сцена из «Тома Сойера», и я немедленно сбилась.

– Еще раз, – невозмутимо произнес Дарвальд.

Он сидел рядом на просторном затененном крыльце и листал внушительную книгу с картинками. Мне очень хотелось подсмотреть, что там, на этих разноцветных иллюстрациях, но увы – Дарвальд заявил, что мне еще рано совать нос в такие трактаты. Я решила, что это либо справочник по особенно опасному колдунству, либо что-то вроде «Камасутры». Менее интересно мне от этого не стало, но Дарвальд эту книжищу из рук не выпускал и без присмотра не оставлял – прятал в свое хранилище, и все тут!

– Я больше не могу, – честно сказала я, отложила Кодекс и с хрустом потянулась.

– Можешь, – хмыкнул он. – Сама же рассказывала, как к сессии готовилась: по два дня подготовки к каждому предмету, если не ошибаюсь, в том числе к тем, которые ты принципиально прогуливала? И, опять же, если не ошибаюсь, ты же и хвасталась единственной четверкой из-за пересдачи.

Я вздохнула: философия мне упорно не давалась, на тройку с первого раза я была не согласна, поэтому пошла на пересдачу, а пересдача – это автоматически минус балл. На этот раз мне повезло с вопросом, так что зачетку я не испортила – круглой отличницей я никогда не была, и красный диплом мне не светил.

– Ты зануда, Валь, – печально сказала я и растянулась на нагретых солнцем гладких досках, положив голову на толстенный Кодекс. – Во-первых, я мухлевала, сам понимаешь. Во-вторых, даже если бы я уже не научилась немножко колдовать, я отлично умею писать шпаргалки! А тут…

Я вздохнула еще тяжелее, так что фиолетовую с золотыми крылышками стрекозу, усевшуюся на крыльцо в метре от меня, сдуло прочь.

Если честно, я рассчитывала поступить с этим Кодексом точно так же, как с нелюбимыми предметами: зазубрить за пару дней, не вдумываясь особо, сдать зачет… тьфу, пройти посвящение, а потом благополучно выкинуть эту чушь из головы. Как бы не так! Надо было не просто выучить эту тягомотину наизусть, а еще и проникнуться ею, и именно это-то мне и не удавалось!

На Дарвальда мои вздохи не действовали, благо наслушался он их вдосталь. И вообще, человека, много лет прожившего бок о бок с ходячей катастрофой по имени Марстен Сейрс, таким не проймешь, и я это прекрасно понимала.

– Пока не выучишь, ужинать не пойдешь, – прибег он к очередному воспитательному приему.

– Я на диете, – мстительно ответила я.

У меня под кроватью имелась заначка из протеиновых батончиков, на деревьях поспели ранние яблоки и вишня, за домом росло что-то наподобие гигантской малины, на огороде я могла без проблем нащипать салата и насобирать чего-нибудь вроде огурцов (тут они были фиолетовыми, как баклажаны, но какая разница?), в лесу уже появились грибы (а развести костер и пожарить их – раз плюнуть), а стащить пару яиц из курятника – и проще некуда. Сальмонеллы тут не водится, можно их и сырыми выпить.

Что до воды – здесь ее безопасно употреблять хоть из колодца, хоть из озера, хоть из копытца.

Хотя, конечно, пироги старушки Марисы пахли умопомрачительно… Но их я налопалась на обед, так что вполне могла обойтись и без ужина. Или совершить налет на кладовую, если уж совсем оголодаю: уверена, Мариса сделает вид, что не заметила убыли!

– Многие знания – многие печали, – изрекла я и перевернулась на бок, чтобы смотреть на озеро.

Разумеется, мне тут же захотелось купаться… Правда, пока высовываться на солнце не стоило: в этот послеполуденный час оно палило так, что босиком по камням или по песку не рискнул бы пройти даже закаленный йог. Вот когда солнце начнет клониться к закату, тогда можно будет плескаться, сколько угодно: уже не жарко, вода теплая и комары не кусают – это приятный бонус владения магией даже на самом примитивном уровне.

– И купаться не пойдешь, – заметил Дарвальд мой взгляд.

– Не пойду так не пойду, – мирно согласилась я, и он нахмурился, явно чуя какой-то подвох. Я, правда, еще не придумала, как выкрутиться, поэтому быстро спросила, отвлекая внимание: – Валь, ну зачем мне эта нудятина, а? Все эти круги посвящения и прочее… Мне и так неплохо! Ну, обучил ты меня кое-чему, мне за глаза этого хватит… Я же в великие маги не рвусь, правда-правда!

– Ты-то, может, и не рвешься… – Дарвальд так посмотрел на меня, что стало ясно: в мои благие намерения он не верит ни капельки, – но, Юля, этот процесс неостановим. Если твоя магия начала развиваться – каюсь, это мы послужили катализатором! – то пути остается только два, и я тебе об этом уже не раз говорил.

– Помню, помню, – проворчала я. – Или подавлять ее и притворяться обычным человеком… и то непременно что-нибудь прорвется самопроизвольно, или развивать дар дальше, но под строгим контролем. И никакой самодеятельности!

– Вот именно, – кивнул он и отложил книгу. – Я упоминал как-то, что нет ничего хуже мага-недоучки, но маг-самоучка все-таки намного опаснее. Недоучка хотя бы по верхам нахватался каких-то знаний и худо-бедно представляет, чем могут обернуться его эксперименты… Не смотри так, Юля, даже Марстен знал, чем рискует, когда лез в чужие стихии! Другое дело, это его никогда не останавливало…

Я невольно ухмыльнулась – Марстен действительно был мастером учинять разрушения, а потом только хлопал хитрющими зелеными глазами и говорил: «А я что? Я ничего, всего-навсего ямку вырыл, родничок вызвать хотел, а крепость сама возьми да схлопнись… Кто ж так строит на таком-то грунте? Этого их зодчего надо было в жертву принести и в стену замуровать, тогда бы прочнее вышло!»

– Так вот, – не потерял нити повествования Дарвальд, – в отличие от недоучки, самоучка вообще не представляет, какие силы задействует и как это может аукнуться ему самому и окружающим.

– Ну хорошо, – я села по-турецки и уставилась на него в упор. – Пускай так. Но ты же сам меня учишь, поэтому я не вижу проблемы! Ты мне запретил экспериментировать, я и не делаю ничего такого… Потому как, знаешь ли, убиться в таком возрасте из-за собственной дурости – это вовсе уж глупо и нелепо!

– Да, я помню, инстинкт самосохранения у тебя развит отлично, – невольно улыбнулся Дарвальд, и в его черных глазах заплясали фиолетовые искры. – Пока это тебя выручает, Юля, но только пока… Ты знаешь, что такое экспонента?

От такого вопроса я чуть не сунулась носом в злосчастный Кодекс и только потом сообразила, что Дарвальд использует какой-то местный термин, а я воспринимаю его в известных и понятных мне категориях.

– Знаю, конечно.

– Так вот, – он движением руки нарисовал в воздухе светящиеся оси координат и линию графика, – поначалу, когда магия в человеке только просыпается, она развивается очень быстро… видишь вот этот резкий взлет?

Я кивнула.

– Ученику все внове, все интересно, поэтому он хочет узнать больше, познать неведомое, устремиться в пучину знаний, так сказать, – продолжал Дарвальд, – и вот тут-то и кроется загвоздка.

– Слушай, Валь, скажи уже толком, сколько можно ходить вокруг да около? – сердито произнесла я.

Зная Дарвальда, я могла быть уверена – этих его иносказаний хватило бы отсюда и до послезавтра, и это в лучшем случае!

– Бесконтрольное развитие никогда не доводило до добра, – изрек он. Правда, торжественность момента нарушила большая ярко-синяя бабочка, решившая пристроиться у него на макушке, как бант-пропеллер у первоклассницы. – И что смешного я сказал?

– Нет-нет, ничего, продолжай, – попросила я, изо всех сил стараясь не хихикать. К бабочке присоединилась товарка, и теперь Дарвальд обзавелся аж двумя «бантами». Или, помню, когда-то были в моде такие зажимы для волос, еще мама моя их носила… один в один! – Я уже уяснила, что самоучка может покалечиться сам и угробить окружающих, поэтому начинающему магу нужен наставник, так? Но Кодекс-то тут при чем?! Валь, я вовсе не собираюсь вливаться в ваше общество, мне и того, чему ты меня уже научил, хватит выше крыши!

– Тебе – возможно, но, повторяю, остановиться ты не сможешь, – сказал он, – потому что процесс уже запущен. И как бы ни была сильна твоя сила воли, магия все равно сильнее.

– Это как реактор, что ли? – уточнила я, надеясь, что он поймет аналогию. – Если он работает во внештатном режиме, нужно опустить графитовые стержни и заглушить его… кажется, так. А если не успеть, то он пойдет вразнос, и тогда хана всей округе…

– Очень точная ассоциация, – подумав, кивнул Дарвальд, а я преисполнилась уважения к тому древнему типу, который придумал этот волшебный встраиваемый переводчик. Без него договориться было бы куда сложнее даже и обо всяких бытовых мелочах, какие уж тут реакторы с экспонентами! – И вот тут, Юля, мы подходим к ответу на твой вопрос.

– Что-то мы к нему очень долго подходим, – буркнула я.

– А куда нам торопиться? – прищурился он, проследил за моим взглядом и, тряхнув головой, согнал с макушки бабочек. Те закружились в солнечном луче, крылышки взблескивали сапфирами и золотом, красота! – Каждый уровень посвящения – это, если тебе угодно, нечто вроде заглушки для каждого конкретного мага. Нельзя идти дальше, не усвоив первооснов и не разобравшись в сути собственного дара. Никто не сумеет решить сложную задачу, не научившись сперва складывать и вычитать!

– Неправда, есть такие уникумы, – не выдержала я. – В уме самые сложные вычисления делают и сразу ответ выдают!

– Да, но если попросить их расписать ход вычислений, они этого сделать не смогут, – серьезно ответил Дарвальд. – Не спорю, попадаются люди, даже без образования способные на многое, те, кого выручает интуиция, но они встречаются реже, чем… чем… Даже и сравнения не подберешь! И, что самое обидное для таких самородков – их вполне может победить крепкий ремесленник.

– Ну… – я почесала в затылке. – Я поняла. Даже если ты научился плавать в пруду, то в бурную речку сходу сигать не стоит, не говоря уж о море. Особенно без спасжилета.

– Можно и так сказать, – кивнул он. – И ты, Юля, уже вплотную подошла к этой точке, – Дарвальд указал на все еще мерцающую в воздухе кривую, на то место, где заканчивался резкий взлет и начинался плавный рост. – Не буду врать, очень многие застревали на втором или третьем круге посвящения, потому что для перехода на каждый последующий уровень требуются не только врожденные данные, но и упорство, прилежание в учебе…

– Ага, усидчивость, устойчивость, улежчивость и прочие «у»! – перебила я.

– Именно. А это дано далеко не всем.

– Валь, а ты сам как же? Ты говорил, что долго путешествовал, а за это время преодолел несколько кругов посвящения!

– Странствия учебе не помеха, – ядовито сказал он и сел поудобнее. – Еще я упоминал, если ты не забыла, что напрашивался в ученики ко многим магам, лишь бы разузнать что-нибудь необычное, неведомое в наших краях. Ну а когда я оказывался в крупном городе, где всегда имеется представительство Коллегии, тогда и проходил посвящение. Правда, – добавил Дарвальд справедливости ради, – иногда это стоило порядочных денег. Мало кто любит чужаков, особенно талантливых.

Ну, в том, что смерть от скромности ни ему, ни Марстену не грозит, я давно знала. Кстати о Марстене…

Мне послышался какой-то странный скрип, а потом шорох где-то над головой. У Дарвальда слух куда лучше моего, поэтому я была уверена – он тоже это заметил. Точно, заметил – он приложил палец к губам, мол, не спугни.

Я только вздохнула: и так ясно было – это Марстен решил смыться по каким-то своим подозрительным делам. И что, спрашивается, мешало сделать это через дверь, а не через окно второго этажа? Ну ладно, на крыльце мы с Дарвальдом засели, но есть ведь еще черный ход, можно пройти через кухню, а Мариса Марстена не выдаст, она его любит…

– А еще я помню, – сказала я, – ты говорил, что путешествовал долго, Марстен вырасти успел и почти догнал тебя по кругам посвящения. Это как так вышло?

– Он у нас уникум, – хмыкнул Дарвальд и снова покосился вверх. Шаги на крыше утихли, но пыль еще сыпалась, красиво искрясь в косых солнечных лучах. – Если нормальные маги развиваются по экспоненте, то Марстен рванул вверх по ветви параболы.

– А как же ваш наставник это допустил? – не отставала я.

– Как бы объяснить… – Дарвальд запустил пальцы в черные волосы, подумал, скрутил шевелюру в хвост и откинул за спину.

Правильно сделал, даже мне с моей стрижкой по нынешней погоде было жарковато, а ему с такой гривой – и подавно. Марстен – тот вообще приладился свои патлы в косу заплетать и на макушке закалывать. Выглядит уморительно, но ему все равно, лишь бы удобно было.

– Словами объясни, – привычно ответила я и, прикинув, откуда именно сыпалась пыль с крыши, отодвинулась подальше от этого места.

– Марстен честно прошел первый круг посвящения, – помолчав, произнес Дарвальд и вздохнул. – Правда, сбивался и путался похлеще тебя, но ему простительно, на тот момент он еще был неграмотен и заучивал положения Кодекса на слух. А слух у него избирательный, сама знаешь: в одно ухо влетает, в другое вылетает.

Я представила себе, как великовозрастный детинушка (ну ладно, подросток) стоит перед приемной комиссией из солидных белобородых магов, чешет одну босую пятку о другую, шмыгает носом, теребит белобрысые лохмы и тянет: «Ну-у… это… короче… Дабы пройти круг первый и, представ перед собранием достойных магов… это вы да? В общем, чтоб самому таким сделаться, необходимо трудиться денно и нощно… ну и бороду до пупа отрастить, ясен пень!»

– Судя по твоему искреннему смеху, ты правильно вообразила церемонию, – серьезно сказал Дарвальд, с трудом сдерживая улыбку.

Пыль с крыши посыпалась сильнее, как будто там целая стая голубей топталась. Или даже птеродактилей.

– А дальше что? – с любопытством спросила я.

– А дальше… дальше Марстена уже невозможно было остановить, – вздохнул он. – Я уже сказал, что переход на каждый новый круг посвящения налагает определенные ограничения, но… Ты можешь припомнить, когда Марстен о подобном задумывался?

Я помотала головой.

– Ну вот. Он ведь мыслит примитивно, – говорил Дарвальд, с интересом поглядывая вверх. – Если ему сказано «нельзя», он сразу спросит «почему?», но ответом не удовлетворится, а непременно попытается вкусить запретный плод. Например, если ему заявят – тебе еще рано, не по силам, слишком сложно… Догадываешься, что будет?

– Еще бы! – Я на всякий случай спустила ноги на ступеньки и обулась, чтобы успеть отскочить, если что. – Марстен подумает: «Что-о, меня слабаком назвали?! Да я вам сейчас покажу!» И покажет.

– Вот именно, – вздохнул Дарвальд и тоже отодвинулся. Пыль сыпалась уже непрерывно. – А если Марстен услышит что-то вроде «нельзя потому, что нельзя, невозможно, недопустимо», то…

– Скажет: «Если нельзя, но очень хочется, то можно», – ухмыльнулась я, потому что именно от меня наш белобрысый друг подцепил это выражение. – И тогда трепещите, враги!

– И друзья тоже, – тяжело вздохнул Дарвальд и пригорюнился. – Удивляюсь, как это он ухитрился не свернуть себе шею еще в отрочестве…

– Так вроде ты за ним присматривал, – напомнила я. – Кстати, а почему он тогда застрял на седьмом круге, а на восьмой переходил… м-м-м… со спецэффектами?

– Из-за безалаберности своей, конечно же, – ответил Дарвальд. – Это уже магия повыше уровнем, на одном энтузиазме выехать можно, но сложно. А Марстен учебой всегда пренебрегал, потому едва и не погиб тогда. Ломать такие замки – это не шутки. А если бы он занимался как следует, а не по красоткам бегал, то к тому времени у него уже ключ бы имелся, и не один…

– Валь, когда ты ударяешься в иносказания, мне хочется треснуть тебя этим Кодексом, – честно сказала я, приподняв тяжеленную книжищу и постучав ею по дощатому полу. – Я поняла. Надо учиться, учиться и еще раз учиться. Только давай завтра, а? Я все равно ничего запомнить не могу… Кстати, а как ты заставил Марстена хоть что-то выучить?

– С трудом, – лаконично ответил Дарвальд и опять покосился наверх. Дранка на крыше опасно потрескивала. – Пришлось прибегать к угрозам и шантажу.

– И телесным наказаниям? – с живым интересом спросила я.

– Изредка, – обтекаемо ответил он, а крыша возмущенно заскрипела. – Физически Марстен сильнее, как ни обидно это признавать, а в плане магии… С тех пор, как он обзавелся Драконьим мечом, совладать с ним стало почти невозможно. Собственно, поэтому наставник и сбагрил его мне: самому уже не под силу было управиться с подрастающей сменой, а я, как-никак, был лучшим учеником!

– У тебя тоже не очень здорово получилось, – заверила я.

– Извини, но мне, молодому холостяку, прежде как-то не доводилось воспитывать наглых подростков, – фыркнул он. – Нет, я кое-как обучил Марстена не сморкаться в портьеры, не ходить босиком, не задирать юбки знатным девицам, не ругаться в приличном обществе, не есть руками и не вытирать их о штаны… Да ты сама видела: он ведь даже усвоил кое-какие правила этикета и выучился читать и считать до ста, но всего прочего достиг, скорее, вопреки моим стараниям, а не благодаря им.

– Не поняла… – нахмурилась я.

– Он всегда делал всё с точностью до наоборот, – пояснил Дарвальд, ухмыляясь от уха до уха. – Если я запрещал ему даже в руки брать трактат о применении растительных ядов, потому как рано, да и вообще ни к чему, он ведь не собирается становиться лекарем… Я мог быть уверен, что через неделю Марстен выучит этот трактат от корки до корки. Память-то у него отменная, только лень-матушка вперед него родилась.

– Хороший метод воспитания, – одобрила я. – А потом что было?

– Мальчик вырос… – притворно вздохнул Дарвальд. На крыше воцарилась настороженная тишина. – И принялся гоняться за юбками, ввязываться в дуэли и массовые драки, играть на деньги…

– А потом прятался у тебя, а ты разбирался с его кредиторами, обманутыми мужьями и прочими недовольными? – припомнила я.

– Именно. Кажется, я немного переборщил, – самокритично заметил он. – Теперь в округе Марстена считают дурачком, а что с такого возьмешь? Бедокурит, а сам не понимает, что делает… Ну, ты ведь сама видела его гримасы: как глаза вытаращит, ухмыльнется и брови домиком сделает – дурак дураком, на лице написано, что он за свои поступки ответа нести не может по причине явной недееспособности вследствие легкой умственной отсталости. А что колдовать умеет – так и ребенок способен дом поджечь, долго ли, без разумения-то!