Kevin Kwan

CHINA RICH GIRLFRIEND

Copyright © 2015 by Kevin Kwan

All rights reserved

Перевод с английского Натальи Власовой

Оформление обложки Виктории Манацковой

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© Н. Н. Власова, перевод, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается моим братьям,

родным и двоюродным

Лондон, 8 сентября 2012 года, 9:00

Сегодня приблизительно между четырьмя и половиной пятого утра красный «Феррари 458 Италия» врезался в витрину обувного бутика Джимми Чу на Слоун-стрит^[1]. Свидетелей аварии нет. Столичная полиция сообщила, что двое пассажиров получили ранения – к счастью, несерьезные – и были доставлены в больницу Святой Марии в районе Паддингтон. Имя владельца автомобиля не разглашается в интересах дальнейшего расследования.

Сара Лир, «Лондон кроникл»

Пролог

Пекинский международный аэропорт

9 сентября 2012 года, 19:45

Погодите-ка, я же лечу первым классом, вот и проводи́те меня в салон первого класса, – презрительно бросил Эдисон Чэн провожавшему его к креслу стюарду в отутюженной до хруста темно-синей униформе.

– Это и есть первый класс, мистер Чэн, – сообщил тот.

– Минуточку! А где отдельные отсеки? – Эдди был сбит с толку.

– Мистер Чэн, я боюсь, у «Бритиш эйрвейз» нет отдельных отсеков в первом классе^[2]. Но если позволите, я продемонстрирую вам особые функции вашего кресла…

– Не надо, все нормально! – Эдди швырнул портфель из кожи страуса на сиденье, как раздосадованный школьник.

Черт возьми, на какие жертвы приходится идти сегодня ради банка! Эдисон Чэн, избалованный «принц частных банкиров», мелькающий на страницах светских хроник Гонконга, которые описывали его умение жить на широкую ногу, его изысканный гардероб, элегантную жену Фиону, фотогеничных детей и благородное происхождение (еще бы, мать Эдди – Александра Янг, из тех самых сингапурских Янгов), попросту не привык к подобным неудобствам. Пять часов назад ему не дали закончить обед в гонконгском клубе, запихнули в самолет, принадлежавший компании, и отправили в Пекин, где ему предстояло пересесть на этот вшивый рейс до Лондона. Прошло много лет с того дня, когда Эдди Чэн в последний раз с негодованием поднимался на борт обычного коммерческого перевозчика, но в этом убогом самолете летела миссис Бао, и ей нужно было угодить.

Но где же она? Эдди ожидал увидеть ее в соседнем кресле, однако старший бортпроводник сообщил, что в салоне нет дамы с таким именем.

– Нет-нет, она должна быть здесь. Вы можете проверить список пассажиров? Сделайте же хоть что-нибудь! – настаивал Эдди.

Через несколько минут он уже добрался до тридцать седьмого ряда экономкласса, где на месте Е, зажатая между двумя пассажирами, сидела миниатюрная женщина в белой водолазке из тончайшей шерсти ламы и в серых фланелевых брюках.

– Миссис Бао? Бао Шаоянь? – спросил Эдди на путунхуа^[3].

Женщина подняла голову и слабо улыбнулась:

– Вы мистер Чэн?

– Да. Я счастлив с вами познакомиться. Жаль, что мы встретились при подобных обстоятельствах.

Эдди с облегчением улыбнулся. Последние восемь лет он управлял офшорными счетами семьи Бао, однако клиенты были такими таинственными, что он никогда не видел их до сегодняшнего дня. Миссис Бао выглядела довольно уставшей, но была гораздо красивее, чем он предполагал. Алебастровая кожа; большие раскосые глаза, слегка приподнятые к вискам; высокие скулы, которые подчеркивала прическа: черные волосы Бао Шаоянь были стянуты в хвост на затылке. Она казалась слишком молодой, чтобы иметь сына, обучающегося в магистратуре.

– Почему вы здесь? Что-то перепутали? – участливо поинтересовался Эдди.

– Я всегда летаю экономклассом.

Эдди не мог скрыть удивления. Ее муж Бао Гаолян числился среди ведущих политиков Пекина, и более того – он унаследовал одну из крупнейших фармацевтических фирм Китая. Бао были не просто постоянными клиентами Эдди – они были клиентами со сверхвысоким доходом.

– Первым классом летает только мой сын, – пояснила Бао Шаоянь, уловив взгляд Эдди. – Карлтон обожает всю эту необычную западную еду, кроме того, как любой студент, мальчик постоянно испытывает давление, и потом, ему всегда нужно все самое лучшее. А я обойдусь. Я не притрагиваюсь к еде в самолете и все равно не могу спать во время долгих перелетов.

Эдди с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Типичные материковые китайцы! Все до гроша тратили на своего Маленького Императора и страдали молча. И посмотрите, что получилось! Предполагалось, что двадцатитрехлетний Карлтон Бао завершает в Кембридже выпускную магистерскую диссертацию, однако вчера вечером он вовсю подражал принцу Гарри, записав тридцать восемь тысяч фунтов на счет в десятке лондонских ночных клубов, разбил в хлам совершенно новый «феррари», нанес урон общественной собственности и сам чуть не убился. И это еще не худшее. Хуже всего то, что Эдди настоятельно рекомендовали не сообщать подробностей матери.

В общем, не хватало только дилеммы, с которой он столкнулся. Срочно нужно было обсудить планы с миссис Бао, но неужели для этого придется одиннадцать часов мучиться во втором классе? Да он скорее готов согласиться на колоноскопию! Господи, а что, если кто-то узнает его? Фотка Эдисона Чэна, втиснувшегося в кресло экономкласса, за считаные секунды станет вирусной. И все же Эдди с неохотой признал: неприлично будет оставить одну из самых важных клиенток в хвосте самолета, а самому перейти в носовой отсек и растянуться там на кресле-кровати, потягивая коньяк двадцатилетней выдержки. Он посмотрел на юношу с рваной челкой, который сидел в опасной близости от миссис Бао с одной стороны, на пожилую женщину, вцепившуюся в бумажный гигиенический пакет с другой, – и внезапно его озарило.

Понизив голос, Эдди сказал:

– Миссис Бао, я, конечно, с радостью присоединился бы к вам, но, поскольку мы должны обсудить некоторые весьма конфиденциальные вопросы, не разрешите ли вы организовать для вас место в первом классе? Я уверен, банк будет настаивать, чтобы я пересадил вас туда – за наш счет, безусловно, – и мы сможем поговорить там с глазу на глаз.

– Ну… если банк настаивает… – ответила Бао Шаоянь немного нерешительно.

После взлета, когда подали аперитив и они удобно расположились напротив друг друга на роскошных сиденьях, похожих на стручки фасоли, Эдди не стал терять времени зря и ввел клиентку в курс дела:

– Миссис Бао, я звонил в Лондон как раз перед посадкой. Состояние вашего сына стабильное. Операция по восстановлению пробитой селезенки прошла успешно, и теперь им занимается целая команда ортопедов.

– О, слава богам! – Бао Шаоянь вздохнула, впервые расслабившись, с тех пор как села в это кресло.

– Мы пригласили лучшего специалиста по реконструктивной пластической хирургии в Лондоне – доктора Питера Эшли, – и он будет работать в операционной вместе с ортопедами.

– Мой бедный мальчик! – выдохнула Бао Шаоянь, и глаза ее увлажнились.

– Вашему сыну очень повезло!

– А девушка? Англичанка.

– Девушка все еще находится в операционной. Но я уверен, она выкарабкается, – сказал Эдди, улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой.

Каких-то тридцать минут назад Эдди сидел в другом самолете, припаркованном в частном ангаре в международном аэропорту Пекина, и выслушивал мрачные подробности случившегося. Ситуация сложилась кризисная, поэтому была спешно организована встреча с господином Тином, седовласым начальником службы безопасности семейства Бао, и Найджелом Томлинсоном, главой азиатского отделения банка, в котором работал Эдисон. Двое мужчин поднялись на борт «лирджета» сразу после его приземления и вместе с Эдди сгрудились перед ноутбуком Найджела, в то время как его коллега из Лондона делился последними новостями по видеосвязи, используя защищенный канал передачи данных.

– Карлтона только что привезли из операционной. Его потрепало, но на самом деле он пострадал меньше прочих благодаря тому, что сидел в водительском кресле… Подушка безопасности сработала и так далее. Состояние англичанки критическое, она все еще в коме, врачи уменьшили отек мозга, но пока больше ничего сделать не могут…

– А вторая девушка? – спросил мистер Тин и, сощурившись, всмотрелся в маленькое всплывающее окошко.

– Нам сказали, что она погибла в аварии.

Найджел вздохнул:

– Она китаянка?

– Похоже на то, сэр.

– Черт, дело-то фиговое! – покачал головой Эдди. – Нужно срочно отыскать ее ближайших родственников, прежде чем они свяжутся с властями.

– Как вообще можно впихнуться втроем в «феррари»? – спросил Найджел.

Мистер Тин нервно вертел телефон на лакированной консоли из орехового дерева.

– Отец Карлтона Бао находится с государственным визитом в Канаде вместе с премьер-министром Китая, и эту поездку нельзя прервать, – сказал он. – Миссис Бао велела оберегать мужа, чтобы до него не долетели даже обрывки разговоров. Никаких намеков на скандал! Господин Бао вообще не должен узнать о погибшей девушке. Вы понимаете? На карту поставлено слишком многое, учитывая его политическую позицию. Тем более сейчас щекотливый момент: происходит масштабное изменение в руководстве партии, что случается раз в десять лет.

– Конечно, конечно, – заверил его Найджел. – Скажем, что англичанка была его подружкой. А отец пусть считает, что в машине была только одна девушка.

– Зачем мистеру Бао вообще знать о белой девушке? Не волнуйтесь, мистер Тин. Мне приходилось разруливать истории и похуже с богатенькими детишками шейхов, – похвастался Эдди.

Найджел бросил на него предупреждающий взгляд. Банк гордился своей предельной конфиденциальностью, а его коллега распустил язык. Ни слова о других клиентах!

– В Лондоне у нас есть группа тактического реагирования, которой я лично руковожу, и, заверяю вас, мы сделаем все, чтобы замять скандал, – произнес Найджел и обратился к Эдди: – Как вы думаете, сколько потребуется, чтобы угомонить газетчиков на Флит-стрит?

Эдди глубоко вдохнул, пытаясь быстренько прикинуть сумму:

– Замолчать придется не только прессе. Есть еще полицейские, водители «скорой помощи», персонал больницы, родственники… Надо будет заткнуть рот целой куче народу. Думаю, для начала десять миллионов долларов.

– Как только приземлитесь в Лондоне, везите миссис Бао прямо в офис. Нам нужно, чтобы она подписала документы на снятие средств, прежде чем отвезти ее в больницу к сыну. Интересно, что мы скажем, если мистер Бао поинтересуется, зачем нам такая куча бабла? – размышлял вслух Найджел.

– Просто скажите, что девушке потребовалась пересадка органов, – предложил господин Тин.

– А еще можем сказать, что нужно возместить убытки бутика, – добавил Эдди. – «Джимми Чу» – чертовски дорогая марка, как вы знаете.

Гайд-парк, 2

Лондон, 10 сентября 2012 года

Элинор Янг потягивала утренний чай, продумывая свою маленькую невинную ложь. Она отдыхала в Лондоне с тремя ближайшими подругами – с Лореной Лим, Надин Шоу и Дейзи Фу. После двух дней пребывания с дамами нон-стоп ей отчаянно требовалось провести несколько часов в одиночестве. Поездка должна была отвлечь всех четверых. Лорена приходила в себя после аллергии на ботокс, Дейзи в очередной раз поцапалась с невесткой из-за выбора детского сада для своих внуков, сама Элинор переживала, что ее сын Ники не разговаривает с ней более двух лет. А Надин? Ну, Надин была потрясена новой квартирой дочери.

– Аламак!^[4] Пятьдесят миллионов долларов, а я даже в туалете не могу за собой смыть?! – взвизгнула Надин, входя в утреннюю столовую.

– Чего ты хочешь, когда кругом сплошной хай-тек? – хихикнула Лорена. – Этот хитрый унитаз хотя бы помог тебе зад подмыть? – Последние слова она произнесла на южноминьском диалекте.

– Нет, лах!^[5] Я махала перед всеми этими глупыми сенсорами – и ничего не произошло! – Расстроенная Надин плюхнулась в ультрасовременное кресло, которое напоминало груду красных бархатных веревок.

– Не хочу критиковать, но мне кажется, квартира твоей дочки не просто суперсовременная, но и излишне дорогая, – прокомментировала Дейзи, жуя тост с абоном^[6].

– Ай-я, она же платит за имя и за место, а не за что-то еще, – фыркнула Элинор. – Лично я выбрала бы квартиру с приятным видом на Гайд-парк, а не на «Харви Николс».

– Вы же знаете мою Франческу, лах! Ей плевать на парк! Она хочет засыпать, глядя на витрину любимого магазина. Слава богу, моя дочь наконец-то вышла замуж за того, кто может покрывать задолженность по кредитке, – вздохнула Надин.

Дамы притихли. У Надин дела шли со скрипом, с тех пор как ее свекор, сэр Рональд Шоу, очнулся от шестилетней комы и перекрыл денежный кран на свободные расходы своей семьи. Ее расточительная дочь Франческа (однажды попавшая в список «Пятидесяти самых изысканно одетых женщин» от «Сингапур татл») не слишком обрадовалась тому, что ей урезали бюджет на наряды, и решила, что лучшее решение – закрутить дерзкий роман с Родериком Ляном (да-да, «Финансовая группа Лян»), не так давно женившимся на Лорен Ли. Общественность Сингапура была взбудоражена, а бабушка Лорен, грозная миссис Ли Юнчэн, нанесла ответный удар и убедила всех представителей старой гвардии в Юго-Восточной Азии закрыть свои двери для Шоу и Лянов. В конце концов жестоко наказанный Родерик предпочел приползти на коленях к жене, а не бежать с Франческой.

Оказавшись в опале, Франческа удрала в Англию и быстро поправила свое положение, выскочив замуж за «иранского еврея с состоянием в полмиллиарда долларов» (по данным Кассандры Шан, она же Радио Азия Один). После переезда в дом номер два, Гайд-парк, – непристойно дорогой кондоминиум, построенный при поддержке семьи правителя Катара, – Франческа наконец-то снова начала общаться с матерью. Естественно, это дало дамам повод проведать молодоженов, хотя, конечно, подруги просто хотели поглазеть на широко разрекламированную квартиру и, что еще важнее, пожить в Лондоне на дармовщинку^[7].

Пока они обсуждали дневную программу покупок, Элинор начала плести свою маленькую спасительную ложь:

– Я не могу пойти на шопинг этим утром. Встречаюсь с этими ску-у-у-чнющими Шанами. Мне нужно хотя бы один раз увидеться с ними, пока я здесь, иначе они оскорбятся до глубины души.

– Не надо было говорить им, что приедешь, – упрекнула Дейзи.

– Аламак, ты знаешь, что Кассандра Шан узнает рано или поздно! Такое чувство, что у нее встроен какой-то особый радар. Если до нее докатится новость, что я побывала в Англии и не отдала дань уважения ее родителям, то пересудам не будет конца и края. Что поделаешь? Это проклятие – быть замужем за одним из Янгов, – посетовала Элинор, делая вид, что горюет над своей судьбой.

В действительности, несмотря на то что она была замужем за Филипом Янгом более трех десятилетий, его двоюродная родня – царственные Шаны, как их все называли, – никогда не оказывала ей особых почестей. Если бы Филип притащился с ней, их бы наверняка пригласили в роскошное поместье Шанов в Суррее или, по крайней мере, на ужин в городе, но всякий раз, когда Элинор приезжала в Англию одна, Шаны отмалчивались.

Что и говорить, Элинор давно уже не пыталась вписаться в снобистский, замкнутый клан мужа. Зато придуманная ею хитрость могла потушить любопытство подруг, любивших совать нос не в свое дело. Если бы она заикнулась о встрече с кем-то другим, дамы наверняка набились бы в компанию, однако простое упоминание Шанов их отпугнет и они не станут задавать слишком много вопросов.

Итак, ее подружки решили провести утро, пробуя бесплатные деликатесы для гурманов в знаменитых кулинарных залах универмага «Харродс». Ну а Элинор, облачившись в сдержанный, но шикарный брючный костюм цвета кэмел от швейцарского модного дома «Акрис», спортивное зеленое пальто «Макс Мара» и нацепив на нос ставшие ее визитной карточкой солнцезащитные очки от «Катлер энд Гросс»^[8], вышла из шикарного здания на Найтсбридж и прошла два квартала на восток к отелю «Беркли». Там ее ждал серебристый «Ягуар XJL», припаркованный перед рядом идеально подстриженных кустов. Элинор мучил параноидальный страх, ей казалось, что подружки следят за ней, и она быстро огляделась, прежде чем нырнуть в седан и умчаться прочь.

На Коннот-стрит в Мэйфере Элинор остановилась перед шикарным рядом таунхаусов. Не было даже намека на то, что скрывается за красно-белыми кирпичными георгианскими фасадами и глянцевыми черными дверями. Она нажала кнопку домофона, и чей-то голос почти сразу отозвался:

– Что вам угодно?

– Я Элинор Янг, мне назначена встреча на десять утра, – произнесла Элинор с преувеличенным британским акцентом.

Не успела она договорить, как несколько защелок клацнули и чудовищно толстый мужчина открыл дверь. На нем был костюм в тонкую полоску. Элинор вошла в светлую строгую прихожую, где привлекательная молодая женщина сидела за кобальтово-синим столиком от «Мезон Жансен». Она мило улыбнулась и сказала:

– Доброе утро, миссис Янг. Придется немножко подождать. Вас вызовут.

Элинор кивнула. Она хорошо знала процедуру. Дальняя стена представляла собой несколько стеклянных дверей, через которые можно было попасть в частный садик, и Элинор увидела через стекло лысого мужчину в черном костюме, явно направлявшегося к ней. Толстый швейцар в полосатом костюме подвел ее к лысому господину, сказав просто: «Миссис Янг к мистеру Д’Або». Элинор обратила внимание, что они оба носили едва заметные наушники. Лысый проводил ее по дорожке со стеклянным навесом, которая делила дворик пополам, мимо аккуратно подстриженных кустов в соседнее здание – ультрасовременный бункер из черного титана и тонированного стекла.

– Миссис Янг к мистеру Д’Або, – повторил мужчина, и очередной набор замков безопасности открылся.

После короткой поездки на лифте Элинор вошла в богато обставленную приемную «Лихтенберг груп», одного из самых привилегированных частных банков мира. И лишь тогда почувствовала облегчение.

Как и другие азиаты с высокими доходами, Элинор имела счета во многих финансовых учреждениях. Ее родители потеряли значительную часть состояния во время Второй мировой войны, когда были отправлены японскими оккупантами в концлагерь Эндау, поэтому внушили своим детям ключевую мантру: «Никогда не кладите все яйца в одну корзину». Элинор, сколотив собственный капитал, все эти десятилетия не забывала о родительском наставлении. Не важно, что родной город Сингапур превратился в один из самых надежных финансовых центров планеты, – Элинор, как и многие ее друзья, по привычке хранила деньги в разных банках по всему миру, в безопасных хранилищах, название которых предпочитали держать в тайне.