Kevin Dutton

The Wisdom of Psychopaths. Lessons in Life from Saints, Spies and Serial Killers

© Kevin Dutton, 2012 ISBN 978-0434020676 (англ.)

© Перевод на русский язык ООО Издательство «Питер», 2014

ISBN 978-5-496-00724-5 © Издание на русском языке, оформление ООО Издательство «Питер», 2014

 
Он в себе
Обрел свое пространство и создать
В себе из Рая – Ад и Рай из Ада
Он может.
 

Джон Мильтон. Потерянный рай (1667), книга 1, строки 254–255

Предисловие

Мой отец был психопатом. Возможно, несколько странно говорить это сейчас, оглядываясь назад. Но это так. Он был очаровательным, бесстрашным, безжалостным (хотя никогда не впадал в ярость). Совести у него имелось столько же, сколько у холодильника Джеффри Дамера («Милуокского каннибала»). Мой отец никого не убил. Хотя несомненно совершил несколько убийств.

Правда, хорошо, что гены далеко не все определяют в нашей жизни?

У моего отца было также сверхъестественное умение добиваться именно того, чего он хотел. Зачастую он делал это с помощью случайно оброненных слов. Или одного красноречивого жеста. Люди даже говорили, что он похож на одного вульгарного персонажа популярного сериала «Только дураки и лошади» («Only Fools and Horses»). На самом деле так и было. Не просто похож на него – он и поступал в точности как тот персонаж (который тоже был рыночным торговцем).

Сериал «Только дураки и лошади» в точности напоминал фильм о семье Даттонов.

Помню, однажды я помогал отцу разобрать кучу ежедневников на рынке в Петти-Коат Лейн, в лондонском Ист-Энде. Тогда мне было десять лет, и я должен был быть в школе. Эти ежедневники являлись объектом коллекционирования. В них было только одиннадцать месяцев.

«Ты не можешь продавать их, – протестовал я. – В них нет января».

«Я знаю, – ответил отец. – Именно поэтому я забыл о твоем дне рождения».

«Уникальная возможность заполучить ежедневник на одиннадцать месяцев… Специальное предложение “Два по цене одного” – вы получаете дополнительный месяц на следующий год бесплатно…»

Мы распродали всю партию.

Я всегда считал, что мой отец был идеальной личностью для современной жизни. Я никогда не видел, чтобы он впадал в панику. Никто не замечал, чтобы он терял хладнокровие или раздражался по поводу чего-либо. А уж поверьте мне, что была масса случаев, когда он мог бы сделать это.

Однажды отец сказал мне: «Говорят, что страх у людей выработался как механизм выживания, защищающий их от хищников. Но, мой мальчик, ты видел много саблезубых тигров, крадущихся по улицам в наше время?»^[1]

Он был прав. Я не видел ни одного. Возможно, по ним бродило какое-то количество подлецов. Но все знали, кто это.

Долгое время, пока я рос, я считал эти меткие слова своего отца одной из его шуток торговца. Сказанной сегодня и забытой завтра. Достаточно забавной чушью, которую он нес, чтобы сбыть товар. Но сегодня, через много лет, я понимаю, что на самом деле это была глубокая биологическая истина, изреченная старым мошенником. На самом деле он предвосхитил точку зрения, которой с гордостью придерживаются современные эволюционные психологи. Похоже, что мы, люди, действительно выработали реакцию страха в качестве механизма выживания для защиты от хищников. Например, обезьяны с поражением миндалины^[2] (миндалевидная железа – отдел мозга, отвечающий за сортировку эмоций) делают крайне глупые вещи. К примеру, пытаются взять в лапы кобру.

Но через миллионы лет в мире, в котором дикие звери не бродят по улицам, система страха может быть чрезмерно чувствительной – подобно нервному водителю, постоянно нажимающему на педаль тормоза, – и реагировать на опасности, которых на самом деле нет, заставляя нас принимать нелогичные и иррациональные решения.

«В эпоху плейстоцена не существовало такой вещи, как фондовая биржа^[3], – отмечает Джордж Левенштейн, профессор экономики и психологии из Университета Карнеги-Меллон. – Но люди патологически избегают риска. Многие механизмы, лежащие в основе наших эмоций, на самом деле плохо приспособлены к современной жизни».

Я предпочитаю версию моего отца.

Наблюдение, согласно которому современные люди патологически избегают риска, не означает, что это на самом деле так. В действительности можно утверждать, что те из нас, кто клинически негативно относится к риску (например, те, кто страдает от хронической тревожности), просто обладают хорошей вещью в избыточном количестве. Эволюционные биологи убеждены, что во времена наших предков существование индивидов, пребывающих в состоянии повышенной бдительности, могло стать решающим благоприятным фактором в борьбе с хищниками. С этой точки зрения тревожность, несомненно, была серьезным адаптивным преимуществом. Чем чувствительнее вы были к шорохам в траве, тем выше была вероятность того, что вы сохраните жизнь себе, своей семье и членам своей расширенной группы. Даже в наши дни тревожные индивиды лучше остальных обнаруживают присутствие опасности^[4]: промелькнувшее гневное лицо в череде лиц со счастливым или нейтральным выражением на компьютерном экране. Тревожные люди выявляют их намного быстрее, чем те, кто не является тревожным, – а это неплохая способность, если вам пришлось оказаться одному на улицах в незнакомом месте. Иногда тревога может оказаться очень полезной.

Конечно, мысль, что психическое расстройство порой может пригодиться и обеспечить выдающиеся и даже невероятные преимущества, а также причинить серьезные страдания, трудно назвать новой. Более 2400 лет назад философ Аристотель писал так: «Не бывает гениальности без примеси безумия». Когда речь заходит об аутизме или шизофрении, в сознании большинства людей эта связь между гениальностью и безумием выражена очень сильно благодаря успеху кинофильмов «Игры разума» и «Человек дождя». В своей книге «Человек, который принял жену за шляпу»^[5] («The Man who mistook his wife for a hat») невролог и психиатр Оливер Сакс описывает свою знаменитую встречу с близнецами. Двадцатишестилетние Джон и Майкл, страдающие глубоким аутизмом, жили в интернате. Когда спички рассыпались по полу, оба они одновременно выкрикнули: «Сто одиннадцать!» Когда Сакс стал собирать спички, он начал считать.

Распространенный стереотип блестящего, но «страдающего» художника также не лишен оснований. Художник Винсент Ван Гог, танцовщик Вацлав Нижинский и отец «теории игр» (о которой мы поговорим позже) Джон Нэш были психотиками. Совпадение? Но не с точки зрения психиатра Сабольча Кери из Университета Земмельвайса в Будапеште, который открыл полиморфизм генов, связанных и с шизофренией, и с творчеством. Кери обнаружил, что люди с двумя копиями определенной однобуквенной вариации ДНК^[6] в гене нейрегулин 1 (вариации, которую ранее связывали с психозами, а также плохой памятью и болезненным восприятием критики) склонны демонстрировать более высокие показатели креативности, чем индивиды с одной копией этой вариации или вообще без нее. В среднем те, у кого была одна копия, были более креативными, нежели те, у кого эта вариация вообще отсутствовала.

Даже у депрессии есть свои преимущества. Недавно проведенные исследования показали, что уныние помогает нам думать – и вносит свой вклад в повышение внимательности и способности решать проблемы. Во время своего остроумного эксперимента Джо Форгас^[7], профессор психологии из Университета Нового Южного Уэльса, расставлял разные безделушки – игрушечных солдатиков, пластмассовых животных и миниатюрные машинки – рядом с кассой маленького магазина в Сиднее. Когда покупатели выходили из магазина, Форгас тестировал их память, прося назвать как можно больше предметов из увиденных на кассе. Но в эксперименте была одна хитрость. Если погода была дождливой, Форгас включал в магазине «Реквием». В солнечные дни покупатели наслаждались музыкой Гилберта и Салливана.

Результаты эксперимента не допускали двойного толкования. Покупатели «в плохом настроении» запоминали почти в четыре раза больше безделушек на кассе. Дождь вызывал печаль, а печаль заставляла их быть более внимательными.

Какова мораль этой истории? В хорошую погоду не забывайте проверять сдачу.

Если вы подходите к заболеванию с точки зрения преимуществ и психологических призов, очень трудно представить себе состояние, которое не окупалось бы по крайней мере в той или иной степени. Обсессивно-компульсивное расстройство? Вы никогда не забудете выключить газ. Параноидное расстройство? Вы никогда не забудете прочитать то, что напечатано мелким шрифтом. На самом деле страх и печаль – тревога и депрессия – представляют собой две из пяти базовых^[8] эмоций, которые универсально развивались во всех культурах и которые практически все из нас испытывали в те или иные моменты своей жизни. Но существует группа людей, являющихся исключением из этого общего правила: они не испытывают эмоций даже в самых тяжелых обстоятельствах. Это психопаты. Психопат не станет беспокоиться даже в том случае, если оставит газ включенным.^[9] А какая светлая сторона есть у этого состояния?

Задайте этот вопрос психопату – и, скорее всего, он посмотрит на вас как на сумасшедшего. Видите, для психопата нет темных сторон. Для него есть только светлые стороны. Тот неизбывный факт, что год состоит из двенадцати, а не одиннадцати месяцев, мог бы, на ваш взгляд, обречь на неудачу попытку продать бракованные ежедневники. Но не для моего отца! На самом деле для него это означало нечто прямо противоположное. Он отнесся к этому, как к дополнительному достоинству товара.

И он не одинок. Многие переступают эту черту. Во время проведения своих исследований я встречал множество психопатов не только в собственной семье, но и во всех сферах жизни. За закрытыми дверями я столкнулся со множеством Ганнибалов

Лектеров и Тедов Банди: с жестокими, бессовестными индивидами, которых вы без всяких сомнений внесли бы в любой список психопатов. Но я встречал также и таких психопатов, которые не разрушали общество изнутри, а служили ему, защищая и обогащая его благодаря своему бесстрастному самообладанию и отточенной способности принимать решения: хирургов, солдат, разведчиков, предпринимателей и даже, страшно сказать, адвокатов.

«Не высовывайся. Не имеет значения, насколько ты хорош. Они не должны видеть, что ты пришел, – говорил Аль Пачино в роли главного адвоката ведущей юридической фирмы в фильме «Адвокат дьявола». – Это искусство, мой друг, – сделать себя маленьким. Будь деревенщиной. Калекой. “Умником”. Прокаженным. Фриком. Посмотри на меня – меня недооценивали с самого первого дня». Аль Пачино играл Дьявола. И, что неудивительно, попал прямо в цель. У психопатов есть общая черта: виртуозная способность выдавать себя за обычных нормальных людей, тогда как за этим фасадом – жестокой и великолепной маской – бьется холодное сердце безжалостного хищника.

Вот что сказал мне один блестящий молодой адвокат на балконе своего пентхауза с видом на Темзу: «Где-то глубоко внутри меня скрывается серийный убийца. Но я отвлекаю его кокаином, Формулой-1, свиданиями ради секса и блестящими перекрестными допросами. Так я всегда медленно отхожу от края».

Эта встреча на балконе с молодым адвокатом (позднее он следовал за мной на своем катере до моего отеля, который находился ниже по течению) является иллюстрацией моей теории о психопатах. Одна из причин, по которой мы так восторгаемся ими, заключается в том восхищении, которое мы испытываем по отношению к иллюзии, к тому, что вещи на поверхности кажутся нормальными, но при внимательном исследовании оказываются прямой противоположностью этому наблюдению. Есть такой паук Amyciaea lineatipes, внешне напоминающий муравьев, на которых он охотится. Только когда становится слишком поздно, жертвы понимают, что их представление о характере этого паука было неверным. Многие из тех, кого я интервьюировал, точно знали, что они чувствуют. И, поверьте, они были счастливыми людьми.

Посмотрите на картинку. Сколько мячей вы видите? Шесть? Посмотрите еще раз. Все еще шесть? Ответ на этот вопрос вы найдете ниже.

Именно так и выглядят психопаты. Их внешняя привлекательность, шарм, харизма и безупречный психологический камуфляж отвлекают нас от их «истинной окраски» – латентной аномалии. Их отравляющее, гипнотическое присутствие неудержимо притягивает нас.

Однако психопатия, как продемонстрировали нам Дьявол и его талантливый лондонский протеже, может быть и полезной. Во всяком случае, при умеренном проявлении. Как тревожность, депрессия и еще несколько других психиатрических расстройств, психопатия иногда может иметь адаптивное значение. Личный магнетизм и гениальная маскировка – это лишь «пакет социальной помощи». У психопатов, как мы увидим далее, есть множество качеств, которые (если вы знаете, как ими управлять и держать их под контролем) могут обеспечить преимущество не только на работе, но и в повседневной жизни. Психопатия напоминает солнечный свет: его избыток может производить канцерогенный эффект, однако регулярное и контролируемое пребывание на солнце и оптимальный уровень солнечного света оказывают крайне благоприятное воздействие на благополучие и качество жизни.

Далее мы подробно поговорим об этих качествах и узнаем, как их включение в наш собственный набор психологических навыков может радикально преобразить нашу жизнь. Конечно, я никоим образом не собираюсь приукрашивать поступки психопатов, а тем более действия дисфункциональных психопатов. Это было бы сродни идеализации когнитивной меланомы: злокачественным проискам рака личности. Но существуют доказательства, позволяющие предположить, что психопатия (по крайней мере в малых дозах) представляет собой личность, тронутую солнечным загаром. И что у такой личности могут быть удивительные преимущества.

Я сам наблюдал несколько таких случаев. Шли годы, мой отец отошел от торговых дел, и боги оказались не так уж милостивы к нему. (Хотя он не был слишком разборчивым: изображения Будды, пророка Магомета, Пресвятого Сердца, Девы Марии – все они побывали в свое время на его мотоцикле с коляской.) Отец заболел болезнью Паркинсона – и за пугающе короткое время превратился из человека, который мог собрать чемодан за десять секунд (эта его способность пригождалась на удивление часто), в человека, который не мог встать без помощи рук («Раньше они были как из меди», – сказал бы отец).

Но самое замечательное произошло после смерти отца. По крайней мере лишь тогда я обратил на это внимание. Однажды вечером, вскоре после похорон, я разбирал его вещи и наткнулся на исписанную от руки тетрадь в ящике письменного стола. Эти записи принадлежали сменяющимся сиделкам, которые ухаживали за отцом в течение нескольких месяцев до смерти (отец умудрился вопреки многочисленным советам до смерти оставаться дома) и в совокупности представляли собой своего рода «дневник» сиделки.

Первое, что мне бросилось в глаза в этом дневнике, – это аккуратность и детальность записей. Записи, сделанные синей или черной шариковой ручкой явно женской рукой, красиво шли поперек. Но чем больше я читал, тем лучше понимал, насколько однообразны были последние месяцы пребывания отца на этой земле, насколько монотонным, повторяющимся и беспросветно унылым должно было быть это финальное стояние за прилавком на рынке жизни. Конечно, когда я навещал отца, он не давал мне понять этого даже намеком. Болезнь Паркинсона лишила силы руки и ноги отца, но не его дух.

Тем не менее реальность ситуации была очевидна:

«Подняла мистера Даттона с кровати в 7:30».

«Побрила мистера Даттона».

«Приготовила мистеру Даттону сэндвич с огурцом».

«Принесла мистеру Даттону чашку чая».

И так далее. И тому подобное. До бесконечности.

Очень скоро я заскучал. И, как любой на моем месте, начал перелистывать страницы. Неожиданно что-то привлекло мое внимание. Дрожащей неуверенной рукой, крупными буквами посреди одной из страниц было написано следующее: «Мистер Даттон кувырком скатился в прихожую». Затем через пару страниц было написано: «Мистер Даттон исполнил стриптиз на балконе».

Что-то говорило мне, что он мог выдумать это. Но это был тот мой отец, о котором я рассказывал вам. Зачем пренебрегать привычками, которым он был верен всю свою жизнь?

Кроме того, правила игры изменились. За этой чепухой маячила высокая истина: история человека, чья душа была под обстрелом, чьи нервные цепи и синапсы были безнадежно и безжалостно разрушены огнем. Однако этот человек, когда его мир распадался на куски, а игра почти подошла к концу, продолжал сражаться, не проявляя никакой почтительности.

Скатывание кувырком и стриптиз одержали вверх над бритьем и сэндвичами с огурцом в любой день недели.

Кого волнует, что это могло оказаться выдумкой?

Да, вы правы, мячей шесть. А теперь внимательно присмотритесь к рукам человека на картинке. Заметили что-нибудь необычное?