Кэтрин Теген, книжной волшебнице

Kathryn Littlewood

BITE-SIZED MAGIC

Copyright © 2013 by The Inkhouse

Interior illustrations copyright © 2013 by Erin McGuire

Cover art copyright © 2013 by Iacopo Bruno

This edition published by arrangement with Inkhouse Media Group, Inc.,

and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© Н. С. Сечкина, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство АЗБУКА®

Пролог
Уладить дела поможет пчела

Мечты Розмарин Чудс сбылись. Она стала самым знаменитым пекарем во всем мире. Самой юной победительницей престижного международного состязания кондитеров «Гала де Гато Гран»^[1], проходившего во Франции. Первой двенадцатилетней девочкой, которая в упорной конкурсной борьбе обошла родственницу – саму Лили Ле Фей, телезвезду, ведущую знаменитого кулинарного шоу, – и положила конец ее злодействам. Спасительницей родного города и фамильной реликвии Чудсов – волшебной Поваренной книги. Так что же мешало Роз быть счастливой?

Утром тринадцатого дня после возвращения из Парижа она встала с постели, подошла к окну и раздвинула шторы. Вспышка. Щелчок фотокамеры. Вспышка. Щелчок. Щелчок. Вот что мешало ее счастью.

– Смотрите, это Роз! – Щелчок. Вспышка. Щелчок. – Роз, какие чувства ты испытываешь после победы?

– Роз, каково это – быть лучшим пекарем на планете? – Щелчок. Вспышка. Вспышка. Щелчок. – И в твои-то двенадцать лет!

Щелк-щелк-щелк.

«Ох, – подумала Роз, – они всё никак не уберутся». Мелодичного перезвона китайских колокольчиков на ветру, скрипа веревочных качелей, привязанных к ветви старого дуба за окном, не было слышно. Теперь эти умиротворяющие звуки заглушал шум толпы папарацци, осадивших задний двор семейной пекарни «Следуй за чудом». Каждое утро назойливые репортеры ждали, когда Роз появится в окне, а затем принимались без конца щелкать фотоаппаратами и выкрикивать вопросы о ее невероятной победе.

Втайне Роз всегда разбирало любопытство: как это – греться в лучах славы? Что ж, она узнала. Чувствуешь себя золотой рыбкой в аквариуме: на тебя таращатся сотни выпученных глаз, тебе некуда бежать и негде скрыться, разве что в тесном декоративном замке.

Роз задернула шторы и подумала: «Не пора ли заканчивать с выпечкой? Если так пойдет и дальше, оно того не стоит».

– Эх, вот бы мне больше никогда не нужно было печь! – вслух произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Из-под груды грязной одежды в изножье кровати высунулась мохнатая серая голова с завернутыми ушами.

– Ты с этим поосторожней, – посоветовал Гус. – Желания, загаданные накануне дня рождения, имеют странное свойство сбываться. – Говорящий кот породы скоттиш-фолд задрал лапу и тщательно вылизал промежутки между пальцами.

– Глупости, – отмахнулась Роз. – И день рождения у меня только в конце лета. В любом случае я говорила не всерьез. – Она погладила кота, и тот довольно замурчал. – Мне просто хотелось бы немного отдохнуть от приготовления выпечки, понимаешь?

Розмарин Чудс стала пекарем, потому что любила свою семью и свой город, а еще потому, что считала выпечку своим призванием, однако победа на «Гала де Гато Гран» все перевернула с ног на голову.

Роз понимала, что прошло каких-то жалких две недели, однако эти четырнадцать дней показались ей самыми долгими в жизни. Ни минуты покоя, никакой возможности насладиться летом. Занятие выпечкой перестало доставлять радость, превратилось в нечто обязательное, как домашка.

И что в этом хорошего? В общем, Роз решила: если за лето ничего не изменится, она с выпечкой завязывает.

Внизу, на кухне семейной пекарни Чудсов, обстановка была не лучше. Вспышки фотокамер пробивались сквозь опущенные жалюзи, словно короткие прерывистые молнии; лай репортеров, доносившийся из-за двери, создавал впечатление, что перед домом собралась не сотня-другая людей, а целая тысяча. «Почему меня не оставят в покое?» – раздражалась Роз. А ведь ей еще и письма писали!

Ее братья Алфи и Тим уже сидели на кухне и разбирали вчерашнюю почту: ненужные письма выбрасывали в огромный черный мусорный мешок, а те, что требовали ответа, складывали в стопку. Все послания были адресованы Роз («Твои фанаты обожают нас – ну, то есть тебя», – любил повторять Тим), однако читать их ей до смерти надоело. Она больше не желала видеть ни одного письма, ни сейчас, ни потом, а просто хотела вернуться к обычной жизни.

– Ерунда, – объявил Алфи и швырнул комок смятых бумажных листков в мешок.

Младшему брату Роз, пухлощекому крепышу Алфи, недавно исполнилось десять лет, однако выглядел он максимум на восемь и ни днем старше. У него были кудрявые светло-рыжие волосы, и если за прошедший год у него чего-то и прибавилось, то лишь россыпи новых веснушек на носу.

– А что там такое? – поинтересовался Тим.

В отличие от Алфи, красавчик Тимьян за последнее время действительно вытянулся, однако не настолько, насколько хотел; недавно он с сожалением признался Роз, что его мечтам о звездной карьере игрока НБА^[2], видимо, не суждено сбыться.

– Президент Испании просит торт, – доложил Алфи. – Уоррену Баффету^[3] нужен гигантский пирог в виде круговой диаграммы с разноцветными секторами.

– Что такое круговая диаграмма? – нахмурился Тим.

– Кто такой Уоррен Баффет? – нахмурилась Роз.

– Какой-то любитель пирогов, наверное, – отозвался Алфи и начал читать следующее письмо. – Заказ из Генеральной Ассамблеи ООН^[4] на капкейки для всех представителей к следующему собранию. Каждый капкейк должен быть украшен глазурью с изображением флага соответствующего государства и – нет, вы только послушайте! – иметь богатый вкус традиционного десерта родной страны посланника.

– Фу, – сказал Тим. – Когда уже к нам обратится кто-нибудь по-настоящему важный?

Младший братишка вскрыл очередное письмо; от плотного темно-розового конверта повеяло изысканным парфюмом. Алфи картинно рухнул на пол и схватился за грудь, изображая сердечный приступ.

– Держите! – Он вытянул руку с письмом.

Роз пробежала глазами листок изящной почтовой бумаги:

Дорогие все, потрясающая Роз и остальные сотрудники пекарни «Следуй за чудом»!

Пожалуйста, испеките для меня тортик. Умоляю. Любой. Я просто обязана попробовать один из ваших тортиков, иначе я умру. Заплачу любую сумму. Если хотите, можете даже присоединиться к моей группе в следующем гастрольном туре. С нетерпением жду тортика.

Кэти Перри^[5]

– Да ладно! – ахнул Тим. – Значит, она следила за конкурсом, увидела там меня и втрескалась! Тортик – это всего-навсего предлог для знакомства со мной.

Роз вздохнула. Ей полагалось бы радоваться, а на деле все эти письма от знаменитостей ее утомляли. Выпечка – это история не про заказы от звезд, а про муку, масло и сахар, про то, как взбивать, замешивать и раскатывать, и делать все это с душой, любовью и…

– Мы богачи! – завопил Тим, размахивая письмом с эмблемой в виде мультяшного изображения Кэти Киган – логотипом гигантской компании, производящей хлебобулочные изделия. – Роз, они предлагают нам семьсот семьдесят семь тысяч долларов за один-единственный тридцатисекундный ролик с рекламой их продуктов!

– Почему именно три семерки? – поинтересовался Алфи.

– Все, что от тебя требуется, – продолжал Тим, – это съесть фирменный кэкикс и сказать: «Меня зовут Розмарин Чудс, я самая юная в истории победительница конкурса „Гала де Гато Гран“, и – гм… – источник моего вдохновения – Кэти Киган!». – Тим протянул письмо Роз и мечтательно уставился в потолок. – Если я женюсь на Кэти Перри, а ты подпишешь этот рекламный контракт… в нашей семье больше никому не придется работать!

– Вообще-то, Кэти Киган – вымышленный персонаж, – возразила Роз. – Корпорацию Киган основала группа предпринимателей. Как я могу называть своим источником вдохновения несуществующего человека? Кроме того, я ни за что не стану есть кэкиксы. Сам знаешь, чтó наша мама говорит о выпечке в пластиковой упаковке. – Роз сунула листок в карман и отвернулась. Хватит с нее на сегодня писем!

Только теперь она заметила, что по всей кухне громоздятся застеленные пергаментом противни.

Через распашные двери, отделявшие кухню от торгового зала, влетела мама, нагруженная хозяйственными сумками. Парди Чудс была крепкой женщиной с миловидным лицом, густыми черными кудрями и непослушной челкой, которая вечно спадала на глаза.

– Мальчики! – воскликнула она и взъерошила рыжие шевелюры сыновей. – Я же велела вам заняться «пуговками» и не останавливаться, пока не заполните все противни!

Недовольно ворча, братья вооружились кондитерскими мешками и начали аккуратными рядами высаживать на противни «пуговки» шоколадного теста.

– Это зачем? – спросила Роз.

– Для репортеров. – Парди чмокнула дочь в лоб. – Не будет нам покоя, пока они не уберутся.

– Я помогу, – предложила Роз, впервые за много дней ощутив воодушевление. Глядишь, и вправду удастся почувствовать себя полезной.

– Роз, солнышко, – обратилась к ней Парди, выгружая покупки, – тебе лучше пойти наверх. Они ведь здесь из-за тебя.

– Так что мне, сидеть в башне, как Рапунцель? – всплеснула руками Роз. – Ну уж нет. – Она схватила кондитерский мешок, наполненный шоколадным тестом, и выдавила на противень несколько круглых «пуговок». Братья тем временем управились с остальными.

– Триста штук, – подсчитала Парди. – На всех хватит. Дети, идите ко мне. – Она ласково обняла сыновей и старшую дочку.

Дверь огромной холодильной камеры открылась, и оттуда вышел прапрапрадедушка Роз, Балтазар. В руках он держал массивную банку из толстого синего стекла, обмотанную мелкой проволочной сеткой. Изнутри доносился звук, похожий на одновременное жужжание десяти тысяч электрических зубных щеток.

– Готовы? – спросил Балтазар.

Кивнув, Парди сказала:

– Выпускай пчел.

Балтазар поставил банку на пол в центре кухни и открыл крышку. Пчелиный рой, вырвавшийся на свободу, напоминал колышущееся облако черно-желтого дыма, огромное и жуткое.

– Узрите же Грозный рой Тубертина! – провозгласил Балтазар и схватился за бороду.

– Эти печенья-пуговки называются «Не ваша забота», – перекрикивая гудение, объяснила Парди. – Тот, кто съест «пуговку», пропитанную ядом пчелы из Грозного роя Тубертина, перестанет лезть в чужие дела и приставать с расспросами. Первыми этим печеньем накормили монахов-траппистов^[6]. До того рокового дня трапписты болтали без умолку, ля-ля да ля-ля, а как только отведали волшебной выпечки, сразу принесли обет молчания – первыми в истории монашеских орденов. – Парди достала из кармана фартука смешную пищалку-казу^[7]. – Смотрите!

Она поднесла пищалку к губам и заиграла ритмичное танго. Пчелиный рой на миг повис в воздухе, а после насекомые заметались по кухне, пока каждая пчела не опустилась на свою шоколадную «пуговку» и с готовностью не устремила на Парди внимательный взгляд. Роз почувствовала ровную вибрацию сотен трепещущих крылышек.

Парди выдула следующие ноты мелодии, и все триста пчел как по команде вонзили жала в шоколадные кругляши. Затем жужжание сделалось тише, пчелы будто разом вздохнули, отвели глаза от лица Парди и цепочкой потянулись обратно в банку. Балтазар захлопнул крышку.

Тим и Алфи выбрались из-под стола в кухонном уголке и с облегчением перевели дух.

– Фу, – поморщился Алфи. Роз заметила на полу и стенах капли вязкой желтой массы. Алфи мазнул одну каплю пальцем. – Они нам тут все заляпали!

Балтазар поскреб лысую голову, и на подушечке его пальца осталась такая же липкая капля. Облизав палец, старик буркнул:

– Это мед.

Парди и Роз один за другим поставили все противни с ужаленными шоколадными «пуговками» в духовки, а несколько минут спустя переложили еще горячее печенье на подносы, и вскоре Тим с Алфи уже раздавали волшебные «пуговки» возбужденной толпе фотографов и репортеров.

Стоило одному из репортеров откусить кусочек печенья, как глаза его вспыхивали тем же золотом, каким отливало мохнатое тельце пчелы, и он торопливо удалялся с лужайки. Буквально через десять минут задний двор очистился: люди, съемочные камеры, микрофоны на штангах, лампы-вспышки – все исчезло.

Тим и Алфи вернулись в дом с пустыми подносами. Волосы Тима, которые он с поездки в Париж обильно покрывал гелем и укладывал в высокие торчащие шипы, поникли и стали напоминать обвисшие водоросли. На лбу у Алфи алел след от удара.

– Меня треснули микрофоном! – пожаловался Алфи. – Не люди, а звери какие-то. Просто звери!