Любовь гика

Мои чувства при чтении «Любви гика» - истории семьи цирковых уродов - можно описать в пяти словах «Фу, какая гадость! Можно ещё?» Природа часто предупреждает яркой окраской об опасности и ядовитости. Обложка книги с сиамскими близнецами ясно дает понять, что под ней все будет за рамками привычного, за пределами стандартов: непредсказуемо, уродливо, странно, невозможно, шокирующе и абсолютно гениально.

Природа вещей такова, что всё неизбежно старится. Книги в том числе. У большинства книг есть свой век - он разный, но он есть. Сюжеты и стиль со временем морально устаревают, теряют остроту и актуальность. Лучшие пробиваются в первый эшелон классики и живут веками, но их не так уж много в общем масштабе. «Любовь гика» из числа долгожителей. Она была опубликована в 1989 году. И если роман по сей день производит мощнейшее впечатление, то 27 лет назад он стал настоящей бомбой. Он стал культом, а его адептами Курт Кобейн, Терри Гиллиам, Дуглас Коупленд, Фли из Red Hot Chili Peppers, Жан-Поль Готье и, конечно, главный фрик-мейкер нашей с вами современности - Тим Бертон. Я убеждена, что 4 сезон «Американской истории ужасов» и мой любимый, закрытый (это такая же боль, как и от брошенного «Светлячка») после второго сезона атмосферный «Карнавал» выросли именно из шатров бродячего цирка «Фабьюлон» семьи Биневски.

Алоизий (звучит уже как нечто радиоактивное) и Лиллиан Биневский пытались спасти доставшийся Алу в наследство бродячий цирк от казавшегося уже неминуемым банкротства. И хоть Лил была звездой арены и несравненной отгрызательницей куриных голов, одного гвоздя программы в ее лице было явно недостаточно. Так начались эксперименты предприимчивых Биневски с запрещенными препаратами, инсектицидами и радиоактивными изотопами, которые Лил принимала во время своих беременностей. Результат оказался превосходящим всякие ожидания! Алоизий любовно называл своих детей «мои причудки». Их первенец Артуро родился с ластами вместо рук и ног и с младенчества стал новым зрелищем - Водяным мальчиком. Потом родились Электра и Ифигения - черноволосые красавицы, сиамские близнецы с двумя туловищами и одном парой ног на двоих. Девочки прекрасно играли в четыре руки на фортепиано. Их фанатки по всей стране приходили на их выступления забравшись по двое в одну юбку и выкрасившись в черный цвет. Третьей (или четвертой, смотря как считать) родилась карлица Олимпия - она была самым заурядным уродом в семье, её особенности не приносили семье доход, всего-то горбунья и альбинос. Олимпии было суждено стать обычной зазывалой и вечной прислугой своего старшего брата. Пятым родился Цыпа. Внешне он был совершенно нормальным. За что чуть не был брошен на пригородной автозаправке, но успел таки проявить себя и остался в семье. Конечно, не все эксперименты были удачны. С цирком ездят Ясли, в которых в формалине плавают те, кто не выжил.

Все дни «причудок Биневски» проходят в дороге и выступлениях, они не знают жизни за пределами цирка. Настоящие инопланетяне на гастролях. Данн наделила своих персонажей внешним уродством, но внутренние изъяны у них как и у всех Нормальных: черная зависть, злость, ревность, соперничество - обычная семья, где дети - коварный и жестокий народ, а те, кто по-сообразительнее, еще и лучшие в мире манипуляторы. Родители же близоруки в своем отрицании, что их чадо может быть сволочью. Сволочью, которая станет бомбой с часовым механизмом. От семьи Биневски останутся одни жалкие ошметки. Олимпия расскажет о них в своем дневнике.

С каждой страницей становится все очевиднее, что эта книга про уродство общества, которое готово быть стадом, лишь бы уйти от своих проблем, не принимать решений, жить по указке, создать себе кумира и до безумия подражать ему. В своем «шатре» Кэтрин Данн расставила кривые зеркала, в которых отражается современность в своем истинном виде, без внешнего лоска. В них все мы гики.

И под занавес моего скромного выступления парочка видео для аутентичности настроя перед чтением.

Дальше...

Американская история ужасов. 4 сезон. Русский трейлер

Карнавал. 1 сезон. Трейлер

Книга еще до того, как появилась на полках российских магазинов, привлекла мое внимание и намертво затесалась в список ближайших покупок, потому что сюжет и обложка обещали мне Шоу уродов господина Араси в прозе. Сложно сказать, почему различные патологии не только пугают, но и притягивают взгляд. Чтобы проняло до глубины. Вызвало бурю эмоций. Разорвало мозг. С такими персонажами это почти наверняка.

И «Любовь гика» в этом плане не разочаровала, хотя большая часть впечатлений сводится к последнему пункту, холодному поту и даже ужасу, что со мной вообще бывает очень редко. Но с этим романом иначе никак – он больной от корки до корки. Пятизвездочный, великолепно увлекательный, но – больной.

Все началось с «гениальной» идеи Ала Биневски. Почему, подумал он, раз садоводы выигрывают на мутации розочек, мне не устроить такое же с детьми. То-то будет шоу, народ валом повалит! И его женушка Хрустальная Лил обеими руками за. Специальные химические диеты, и вуа-ля – Артуро с отростками вместо рук и ног, сиамские близнецы, лысая горбунья-карлица (наша рассказчица Олимпия), загадочный Фортунато… И это только те, кто выжил. Стоит отдельного упоминания появление Фортунато. При рождении он выглядел как обычный малыш, что вызвало у Ала и Лил неподдельное горе. Они даже хотели избавиться от него. И избавились бы, не прояви он свои способности.

Отношение родителей к своим детям творит удивительные вещи с их психикой. Каждый с рождения получает внушение: он – не урод, вовсе нет. Каждый ребенок Биневски – уникальный (и запланированный – скажите спасибо!) экземпляр, совершенно особенное существо. Карлицу Олимпию даже слегка укоряют – родительское разочарование, всего-то лысина и горб, хорошо еще, что оказалась карлицей. Так что неудивительно, что в конце концов повзрослевший Артуро, извечный гвоздь программы и расчетливый тиран, прибравший к рукам весь цирк, делает незатейливый вывод: быть нормальным – дрянное дело. Нормальные – разве что не пресмыкающиеся, готовые преклоняться перед ним, высшим существом. Артуро гениальный манипулятор, тут следует отдать ему должное, и вскоре страну захватывает артуризм – жуткое сектантское движение, проповедующее избавление от «лишних» частей тела (то есть всего, кроме туловища и головы).

То, что считается недостатками у дураков, на самом деле – великий дар.

Историю семьи Биневски рассказывает Олимпия, спустя годы столкнувшаяся с еще одним человеком, нашедшим благо в увечьях. Якобы привлекательные особенности – отвлекающий фактор, мешающий развить свои способности. Под влиянием этой особы находится человек, который дорог Олимпии, и она решает остановить ее во что бы то ни стало.

Оторваться от книги невозможно. Внутрисемейные противостояния захватывают, от больной философии, разлитой по страницам, становится не по себе. Персонажи описаны изумительно, особенно Олимпия с ее противоречивыми чувствами. И, самое главное, во время чтения и после есть над чем серьезно задуматься.

Единственный недостаток романа, на мой взгляд – концовка, но только в сочетании с изложением от первого лица. Но даже эта, серьезная по моим меркам шероховатость, не смогла заставить меня снизить оценку даже на половину балла. Слишком увлекло, слишком понравилось в целом.

Так что книгу от всей души рекомендую. Если, конечно, вы готовы погрузиться в ее извращенный мир.

Мне сложно говорить об этой книге, ни разу не процитировав Пи-Орриджа: его (её) вечную мантру о том, что тело не священно, что его можно и нужно преобразовывать, что оно — дешевый и тяжелый чемодан, взваленный на человеческое сознание. Нешуточный цинизм звучит в этих словах, пусть и подкрепленных делом, рядом с этим романом, где фабрикация тел и их купирование поставлены на поток. Или вот еще — боготворимая мной картинка, на которой обнимающий уробороса гермафродит заявлял: «реальность мне кажется скорее глаголом во множественном числе, чем существительным в единственном». Кэтрин Данн не оставляет шанса подобной метафизике.

С одной стороны, она катком проехалась по семейным ценностям: здесь и мать, приходящая в ужас от того, что ее ребенок может родиться нормальным, и семья, в которой все нежно заботятся друг о друге — лысая горбунья носит на руках рыбообразного братишку, сестры исполняют в четыре руки «Лунную сонату», сидя на стульчике одной общей жопой; здесь и преломление представлений о том, какого успеха хотят родители для своих детей. С другой стороны, этот гротеск занавешивает живую и откровенную историю — за ширмочкой лилипутской любви оказывается невыносимый груз вещей, которые дано понять даже тем, кого герои книги презрительно называют нормальными. Олимпия утверждает, что настоящим фриком нужно родиться; ручаюсь, что, протирая банки со своими консервированными старшими братьями и сестрами, она думает по-другому. Потому что, хоть смерть и помещает фрика окончательно в противофазу со всем живым, розовощеким и здоровым, она снимает с фрика множество обязанностей, которые и отличали его от зрителя.

Надо все-таки заметить, что этот мудро-безумный роман так же далек от какого-нибудь «Дня рождения Инфанты», как далека паства Артуро от своих джонстаунских прототипов, а главные герои — от каких-либо возможных прототипов вообще. И при этом их, существующих в дважды ирреальном мире — 1) собственной инаковости, 2) бурлеска и карнавала — так тяжело от себя оторвать. Похоже на то, как если бы, глядя на рисунок детсадовца, вы вдруг обнаружили, что вот этими двумерными человечиками он зашифровал всю вашу жизнь.