Дочитав вторую часть, я почти сразу с воодушевлением взялась за третью, предвкушая еще денек-другой в теплой компании симпатичных персонажей. Открыла первую страницу, заранее улыбаясь до ушей – вот сейчас меня снова окутает это невероятно уютное повествование. Вот сейчас. Еще пару строчек, и… Еще буквально минутка…
Так, что-то бракованные у вас шарики. Не радуют.
Повествование еще не успело толком развернуться, когда я заподозрила неладное:
А я старалась не замечать ямочек в уголках его рта и не думать, как он с ними будет целоваться.
Эм, целоваться с ямочками?
Мой толчок локтем опоздал на секунду. Деланый смех был попыткой вмешаться в разговор.
- Было не так. У вас, случайно, нет мятных лепешек?
21 век на дворе, какие лепешки?
Чем дальше читала, тем сильнее скисал мой энтузиазм. Дело даже не в каких-то речевых ошибках, с кем, в конце концов, не бывает – дело в том, что текст абсолютно не русский, хотя буковки наши, кириллица, и отдельные слова узнаваемы. И нормальные люди так не разговаривают, как общаются между собой все персонажи. И логика то и дело начинает хромать на все ноги, сколько там у нее их имеется. Серьезно, я то и дело переставала понимать, кто какую фразу произнес и какого черта он эту чушь ни к селу ни к городу ляпнул.
Когда я окончательно убедилась, что мне не показалось и так действительно написана вся книга, когда уверилась, что у меня не развилась дислексия за полтора дня и текст на самом деле странный – я прямо-таки обиделась на переводчика. На лайвлибовской странице книги была на тот момент ошибочно указана переводчиком Светлана Вольштейн, которая переводила первую и вторую части – а они переведены очень хорошо, текст живой и светлый, его приятно читать независимо от того, насколько нравится сюжет. И я угадать не могла, что случилось с человеком. Помутнение рассудка? Или перевод был выполнен в адском дедлайне за одну ночь? Куда делась-то стройность и легкость, откуда вылезли все эти лингвистические чудовища? Если уж у меня так лицо перекорежило, хотя я многие ляпы искренне не замечаю, что будет с более тонко чувствующими русский язык читателями – мне представить страшно.
Так вот, оказалось, что третью часть переводил другой человек, М.С. Харитонов. Очень многое хочется сказать по этому поводу, но, пожалуй, из уважения к возрасту я смолчу. Просто еще немножко процитирую.
- Но какую роль сыграл этот форум? – спросила я. – Анабель взяла там текст или Артур?
- Если вы с двух лет уже можете писать и при этом пользуетесь компьютером, то да, - сказал он.
Генри обхватил меня за плечи.
- Только не наводи на меня тоску, Лив. Ты меня пугаешь. – Он тронул меня за грудь. – Ты мне так нужна, - пробормотал он, уткнувшись в мои волосы.
Хороший способ утешить подругу – пощупать ее за сиську, да. Этот эпизод настолько меня вынес, что я попросила Vanadis посмотреть, что там в оригинале было. Оказалось, «он притянул меня к груди». То есть обнял.
- Ты можешь и дальше утешаться романтикой, Мия!
Мы с Генри смотрели то на одного, то на другого. Генри на этот раз понимал не больше меня.
- Какие послания? – спросил он.
Грейсон схватил его за руку и стал трясти:
- Ты, что ли, не спишь?
- Нет, Лив, я сплю и вижу сон! – ответил он возбужденно.
Я в этот раз понимаю не больше Генри.
Короче, этот перевод – просто обнять и плакать. Честно говоря, увидеть за ним собственно роман было довольно непросто, но я попытаюсь разделить впечатления на мух и котлеты. Конечно, хороший перевод значительно скрасил бы мне впечатления, но объективно концовка серии все-таки подкачала и сама по себе. Во-первых, ужасно раздражает главная любовная интрига Лив с Генри. Во второй части голубки поругались, и было непонятно, смогут ли они примириться – это было вполне трогательно и мило. В третьей части они готовятся к своему первому сексу, и это событие нависает над ними, как судный день. Лив с перепугу врет Генри, что у нее уже был мужчина, и всю дорогу до финала расхлебывает это вранье, совершая одну глупость за другой. Генри заводит с ней на редкость уместный разговор о том, как им следует предохраняться (парень, твоя девушка девственница, ты не можешь просто купить презервативы и не устраивать по этому поводу консилиум?). От того, каким Генри в конце стал сахарным и правильным, у меня зубы разболелись (Дорогая, я совершил глупость, и мне так стыдно, и нет у меня толком никакого опыта, я обычный парень со своими комплексами и переживаю не меньше тебя, а ты такая классная, я до сих пор не верю, что ты со мной).
В вопросах, не касающихся романтики, герои тоже, скажем честно, тупят. Например, устраивают тайные собрания в чужих снах, прекрасно понимая, что все равно их могут подслушать таинственные враги, обернувшиеся легким ветерком – хотя можно банально поговорить наяву, где их не окружают чертовы иллюзионисты.
Кроме того, от третьей части я ждала большего накала страстей (приключений, а не говностраданий насчет первого секса). В первой части есть ощущение, что все только начинается. Со второй вообще взятки гладки, серединка же. А вот в третьей явно не хватило эпичности. Концовка в целом порадовала, было интересно, но есть и сомнительные сюжетные повороты, например, эпизод со сном умершей старушки втиснут комом , и чувствуется, что это сделано только ради красивого финала и как будто впопыхах. И как-то печально, что вся эта история с коридором снов не привела к чему-то большему, ни во что не развилась. Персонажи просто почему-то научились попадать в этот коридор и все три части бодались там лбами – конец.
Тайна о Леди Тайне меня как зацепила во второй части, так и отпустила в третьей – об этом почти никто не вспоминал, а потом преподнесли разгадку на блюдечке, и не сказать что очень шокирующую. Бытовая часть по-прежнему прекрасна – вся эта суета со свадьбой родителей, перепалки с Флоранс и уроки физики. Только ее маловато, слишком много внимания отнимают у героев переживания насчет вселенского зла и особенно великий и ужасный первый секс.
Но хотя третья часть подкачала, трилогия мне все равно понравилась. Во-первых, какого любителя Фрая не очарует тема снов и дверей. Во-вторых, герои все-таки очень симпатичные, и пусть за переводом третьего «Дневника» этого толком не видно, я хорошо помню, какими они должны быть. В-третьих, совершенно очаровательный мир, состоящий из незначительных на первый взгляд деталей: сырная проблема, Господин Исполин, попугай во снах соседки, ящерка Барселона, утешительное печенье Лотти, и еще великое множество.
Так что не жалею, что прочитала финал трилогии – я бы все равно не успокоилась, не разузнав, чем же там дело кончилось. Предвкушаю "Таймлесс" и надеюсь, что еще какие-нибудь книги Керстин Гир переведут: она, при всех минусах, все-таки классная писательница.
Только не отдавайте ее больше этому переводчику, ради всего святого
Дальше...
PS Избранные места из переписки с друзьями
Ну вот
Он улыбнулся, и я попыталась не думать о ямочках в уголках его рта и о том каково было бы их целовать. х) я их, а не он с ними))
- ну про лепешки в целом правильно, только криво)) там нормально написано, что "с неловким смешком я попыталась вклиниться в разговор", а не этот ад
ну и Pfefferminz уж как леденец или конфета бы перевести
- Вот-вот, в крайнем случае мятные пастилки, но не лепешки же. что нормальный русский человек представляет при слове лепешка? или лаваш, или коровье говно
ОБОЖЕ, нашла про два года
ААААААААААААААААААААА- Но какую роль сыграл этот форум? – спросила я. – Анабель взяла там текст или Артур?
- Если вы с двух лет уже можете писать и при этом пользуетесь компьютером, то да, - сказал он.- Но какую роль сыграл этот форум? – спросила я. – Может Аннабель запостила тот текст? Или Артур?
Грейсон уселся обратно. - Ну, разве что, если они в два годика умели писать и пользоваться компьютером.
Мы с Генри смотрели на них во все глаза и в кои-то веки Генри понимал не больше меня.
- Какие послания? – спросил он, а я ухватила Грейсона за руку и стала трясти.
- Ты, что ли, не спишь?
- Нет, Лив, я сплю и вижу сон! – раздраженно сказал он.
(ну тут некоторая игра слов, т.к. она имеет в виду wach - не под влиянием чужого ума, но это значит и "бодрствовать")
- кстати, там же дальше
- Ничего он не сделал, - прервал меня Грейсон. - Наверное, что-то хотел сделать, но, когда он появился, я уже вышел в коридор. Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить меня поверить, будто он в моем сне.- ...
Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить меня поверить, будто он в моем сне.
Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить его поверить, будто он в моем сне.- рукалицо