© Андреев А., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

В тот момент ее ненависть к отцу была обоями на каждой стене в каждой комнате, в которой она побывала за всю свою жизнь: разноцветные полоски и круги переплетались, создавая изощренные узоры ненависти.

Но она аккуратно положила полицейский отчет обратно в папку и засунула ту между прочих, а затем выровняла их все рукой – словно для того, чтобы та папка, что имела значение, исчезла.

Спокойствие давалось ей гигантской ценой. Ее пальцы хотели смять, спрессовать содержимое той папки и вышвырнуть все в окно, а саму папку растоптать.

Выдвижной ящик, из которого она достала ту папку, был помечен этикеткой со словами «Оплаченные счета». Ее отец был очень организованным человеком, и сейчас, когда он сам был не в состоянии что-либо делать, ее мать хотела, чтобы организованной вместо него была их дочь. В течение нескольких минут Дженни Джонсон даже казалось, что быть секретарем и бухгалтером чем-то интересно.

В ящике находился длинный ряд папок, на каждой папке посередине был аккуратно наклеен ярлык, каждый ярлык был надписан аккуратным отцовским почерком, напоминавшим шрифт печатной машинки, – неизменно одними и теми же синими чернилами. Там были папки со счетами за воду и за отопление, со страховыми полисами и с налоговыми декларациями.

И там же была папка, помеченная двумя инициалами:

Х. Д.

Посвящается моему зятю Марку Занарди, водителю гоночной машины «Лицо на пакете молока».

Юбилей кампании помощи молокозавода по нахождению пропавших детей

Нью-Джерси (AP). Сегодня отмечают юбилей кампании молокозавода Flower Dairy, в ходе которой на пакетах молока печатали фотографии пропавших детей. В рамках этой кампании в течение месяца на полпинтовых пакетах молока, предназначенных главным образом для школьных столовых, а также продававшихся в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси и в Новой Англии, печатали фотографию пропавшего ребенка. Кампания была прекращена после жалоб некоторых родителей, считавших, что фотографии оказывают негативное воздействие на психическое состояние их детей.

Представитель молокозавода Flower Dairy напомнил общественности, что данная кампания имела определенный положительный результат.

Тринадцать лет назад во время покупок в ТРЦ у семьи исчезла трехлетняя Джен Спринг. Очевидцы утверждали, что видели девочку с молодой неопознанной женщиной. Девочку найти не удалось.

Семья Спринг надеялась, что их дочь разыщется, и ее родители разрешили напечатать ее фотографию на молочных пакетах. Пятнадцатилетняя Джен Спринг увидела фотографию на пакете и узнала на ней себя.

Похищенная девочка выросла под именем Дженни Джонсон в семье, проживавшей в обеспеченном районе небольшого города в штате Коннектикут. Судя по всему, ее похитила Ханна Джавенсен, ставшая членом секты и получившая определенную известность благодаря тому, что ее родители Фрэнк и Миранда выкрали ее из секты. Однако после этого Ханна снова вернулась в секту, и родители больше о ней не слышали.

Зачем Ханна Джавенсен выкрала Джен Спринг, по сей день остается загадкой. После того как Ханна украла девочку, она, скорее всего, начала паниковать и решила поехать к родителям, с которыми к тому времени не поддерживала контактов уже несколько лет. Она позвонила им и заявила, что девочка – ее дочь и, соответственно, их внучка. Она привезла им девочку, попросила ее воспитать и исчезла в неизвестном направлении.

Супруги Джавенсен, чтобы избежать преследований со стороны секты, а также контакта со своей дочерью, поменяли место жительства и изменили свою фамилию на Джонсон, а имя девочки – на Дженни.

После того как Дженни Джонсон узнала себя на фотографии на пакете молока, она вернулась в семью Спринг. Проведенные полицией и ФБР поиски Ханны Джавенсен не увенчались успехом.

Семьи Джонсон и Спринг отказались как-либо комментировать приведенную в этой статье информацию.

Представитель Flower Dairy заявил, что компания гордится своим вкладом в успех поисков Джен Спринг.

I

«Когда ее видели в последний раз, она двигалась на запад».

Дженни несколько раз перечитала эти слова.

«Я бы такое могла себе позволить, – подумала она. – «Двигаться на запад». Взять и исчезнуть. Не находясь там, где я нахожусь сейчас, я могла быть иметь в сто раз больше влияния, мое присутствие стало бы стократ более ощутимым. Никто не сумел бы мне помешать. Я могла бы всегда контролировать жизнь всех этих людей, всего лишь исчезнув».

И она всерьез задумалась над этим.

Она волновалась по поводу логистики: авиабилетов, денег, одежды, еды и жилья. У Дженни никогда не было недостатка в шампуне, обуви или еде. Она просто не могла представить себе, что может неожиданно оказаться без всего этого.

А над чем она задумалась – так это над тем, что она может стать плохим человеком.

За то время, что занимает полет от одного американского побережья до другого, Дженни Джонсон – хорошая дочь, хорошая подруга, хорошая ученица и хорошая сестра – без малейшего усилия может разрушить десяток жизней.

Папка, которую она держала в руках, потрясла ее до глубины души, но еще больше ее потрясло то, насколько притягательной оказалась для нее эта идея: Дженни Джонсон – плохая девчонка.

Все, что произошло в ее жизни до этого – ее похищение, новая семья, старая семья, даже предательство Рива, – ничто не вывело ее из состояния равновесия сильнее, ничто не разозлило так сильно, как содержимое этой папки.

Она даже не могла сказать себе, что она этому не верит. Потому что она очень легко могла поверить всему этому. Пазл очень хорошо складывался. И именно это выводило ее из себя.

Теперь она прекрасно понимала, почему ее старший брат Стивен годами мечтал о колледже. Уехать в колледж значило убежать от всей накопившейся ярости и злости.

Сама Дженни только что окончила предпоследний класс школы. Если колледж – это выход из сложившейся ситуации, возможность забыть о прошлом, то она сможет убежать не раньше, чем через год, в следующем сентябре. Если, конечно, не захочет убежать так, как убежала Ханна много лет назад.

В тот момент ее ненависть к отцу была обоями на каждой стене в каждой комнате, в которой она побывала за всю свою жизнь: разноцветные полоски и круги переплетались, создавая изощренные узоры ненависти.

Но она аккуратно положила полицейский отчет обратно в папку и засунула ту между прочих, а затем выровняла их все рукой – словно для того, чтобы та папка, что имела значение, исчезла.

Спокойствие давалось ей гигантской ценой. Ее пальцы хотели смять, спрессовать содержимое той папки и вышвырнуть все в окно, а саму папку растоптать.

Выдвижной ящик, из которого она достала ту папку, был помечен этикеткой со словами «Оплаченные счета». Ее отец был очень организованным человеком, и сейчас, когда он сам был не в состоянии что-либо делать, ее мать хотела, чтобы организованной вместо него была их дочь. В течение нескольких минут Дженни Джонсон даже казалось, что быть секретарем и бухгалтером чем-то интересно.

В ящике находился длинный ряд папок, на каждой папке посередине был аккуратно наклеен ярлык, каждый ярлык был надписан аккуратным отцовским почерком, напоминавшим шрифт печатной машинки, – неизменно одними и теми же синими чернилами. Там были папки со счетами за воду и за отопление, со страховыми полисами и с налоговыми декларациями.

И там же была папка, помеченная двумя инициалами:

Х. Д.

Эта папка была незаметна среди остальных точно таких же картонных папок желтого цвета. Но именно эта папка притягивала Дженни, как огромным магнитом.

– Ты не обязана здесь оставаться. Не обязана быть хорошей, послушной и вежливой. Не обязана думать об окружающих, – как бы говорило ей содержание этой папки. – Ты можешь быть Ханной.

* * *

Рив Шилдс сидел на полу, прислонившись спиной к стене. На нем были шорты из обрезанных джинсов, и свои длинные загорелые ноги он вытянул в сторону Дженни. Миссис Джонсон была уверена в том, что помощь Рива обязательно понадобится для разборки документов ее мужа, но пока не придумала ему никакого конкретного задания. Рив совершенно не возражал. Он внимательно следил за выражением лица Дженни, разбиравшей документы.

У нее было очень выразительное лицо, на котором было очень легко читать ее чувства. Черты ее лица находились в постоянном движении, меняясь в зависимости от того, что она думала в тот или иной момент. Рив умел читать мысли Дженни по ее щекам, лбу и наклону ее головы, как читают книгу.

Но хотя он жил с ней по соседству, сколько себя помнил, а кроме того, раньше был ее парнем и вместе они много чего пережили, в этот раз он не смог считать выражение на ее лице.

Однако, наблюдая за ней, он понял, что хотел бы взглянуть на содержимое той папки. Он прочитал, что было написано на ярлычке, видел, как она засунула папку назад в выдвижной ящик, и обратил внимание на то, что она никак не прокомментировала свою находку.

«Даже не думай, – сказал он сам себе. – Ну сколько раз ты можешь ее подводить? Когда она говорит тебе, что надо делать и как себя вести, ты отвечаешь: «Конечно, Дженни», – и все равно делаешь все по-своему. Ты и сейчас хочешь поступить точно так же? Она снова стала с тобой разговаривать, разрешает тебе входить в свой дом, а ты только и ждешь случая, чтобы нарушить какое-нибудь из правил. Ты же обещал самому себе, что больше такого не повторится. Поэтому, может быть, сегодня ты начнешь себя вести как нормальный человек и не будешь залезать в папку, содержимое которой так ее заинтересовало?

Но тебя, парень, содержание этой папки не касается. Так что – забудь. Предложи, как можно весело провести время, отвлечься, скажи, что неплохо было бы что-нибудь поесть, выбирайся из этого кабинета, не лезь не в свои дела».

И поэтому Рив сказал так:

– Давайте съедим по гамбургеру. Брайан, Дженни, миссис Джонсон? Что скажете? Куда хотите поехать? В «Макдоналдс» или в «Бич-Бургер»?

* * *

– В «Бич-Бургер», – быстро ответил Брайан.

Ему нравилась эта точка общепита. Ресторан был расположен на побережье и имел выход к океану – буквально десятиметровую полоску каменистого пляжа. Там можно было взять бургер и молочный шейк, оставить носки в машине, забраться на груду скользких от тины камней и сесть, окунув ступни в морскую воду. Конечно, после этого ты неизбежно возвращался в машину в мокрых штанах, с липкой от соли кожей и приятным запахом морской воды. Ты приносил домой запах океана, который так не хотелось смывать в ду́ше.

Брайан чувствовал себя частью этой семьи. Он был членом большой семьи в Нью-Джерси, но при этом не чувствовал себя ее частью, что ему казалось довольно странным. Когда он навещал в Коннектикуте Дженни (которая была его сестрой, но при этом не членом его семьи из Нью-Джерси), Брайан чувствовал, что здесь ему больше рады, чем у него дома.

Это было как-то не очень справедливо.

В Коннектикуте он чувствовал себя менее бесполезным.

Он очень скучал по своему старшему брату Стивену, хотя знал, что тот никогда по-настоящему в семью уже не вернется. В течение года он появлялся буквально всего на несколько дней, чтобы потом опять надолго исчезнуть.

Со своим братом-близнецом Брайан больше не чувствовал никакой близости, что слегка его шокировало, так как он предполагал, что они на протяжении всей жизни будут оставаться лучшими друзьями. Брендан не замечал своего брата уже целый год. Начались школьные каникулы, у Брендана закончились баскетбольные тренировки (Брендан был капитаном команды, которая выиграла местный и региональный чемпионаты). Сейчас Брендан находился в летнем спортивном лагере (в котором играл в баскетбол и футбол), поэтому единственное, что оставалось Брайану, – это аккуратно сложить джинсы брата, когда тот собирал вещи перед тем, как отправиться в лагерь. (Тогда Брендан заметил: «По крайней мере, ты знаешь, как складывать майки. Хотя лично я с этим не парюсь и засовываю в сумку как есть».)

Кроме этого у Брайана была еще одна серьезная причина для того, чтобы поехать в «Бич-Бургер» и побыстрее взять в руки еду, – ему очень не хотелось вскакивать с места, чтобы вырвать папку из рук Дженни. Брайан понял, что Дженни нашла какой-то важный документ. А все, что было важным для Дженни, было важным для его семьи. Для его другой, второй семьи.

В тот момент Брайан не испытывал особой любви к своей собственной семье. Что бы он ни делал в Нью-Джерси, он всегда оказывался последним. Такое положение вещей его сильно утомило. Здесь, в Коннектикуте, с Дженни, он тоже не был первым, но тем не менее чувствовал больше связи и больше симпатии к членам этой семьи. И Брайан не хотел, чтобы появилось что-либо, что могло бы угрожать сложившемуся положению вещей.

Брайан решил, что после того как они поедят, а потом съездят навестить отца Дженни в больнице, он достанет из ящика ту самую папку, как будто она имеет к нему прямое отношение.

Потому что, как ему казалось, содержимое этой папки действительно каким-то боком имело к нему отношение.

* * *

Миссис Джонсон сидела за своим рабочим столом, поставленным под углом к рабочему столу своего мужа, за которым Дженни изучала оплаченные и неоплаченные квитанции и счета. Миссис Джонсон складывала и вычитала на маленьком калькуляторе, что никогда раннее не являлось ее обязанностью и зоной ответственности. Оплаты и все финансовые расчеты были обязанностью ее мужа.

Но сейчас ее муж находился в больнице.

У него случились сердечный приступ и инсульт.

Она до сих пор с трудом верила в произошедшее.

Фрэнк всегда был стройным, подтянутым и сильным. Он занимался спортом и правильно питался. По мнению миссис Джонсон, ее муж все еще был молодым. Ну, может, не совсем молодым, но уж точно не старым! Не настолько старым, чтобы у него случился сердечный приступ. Он не мог бросить ее сейчас, он не мог умереть. Он не мог превратиться в потерявшего возможность разговаривать и обслуживать самого себя инвалида. Она этого не вынесет.

Поэтому она верила в то, что ее муж выздоровеет. В то, что его ждет полное выздоровление.

Она волновалась, путалась в цифрах, ставила в них запятую не там, где она была нужна, и не была в состоянии произвести простейшее вычитание на калькуляторе.

И из-за этого миссис Джонсон не заметила, как изменилось лицо Дженни, когда та просмотрела содержимое одной из папок в ящике для оплаченных счетов. Миссис Джонсон не обратила внимание на то, что за выражением лица ее дочери внимательно следили Рив и ее брат Брайан.

– Поедем в Бич-Бургер, – произнесла миссис Джонсон, – будем надеяться, что на камнях найдется свободное место. Я бы с удовольствием посидела на камнях. Верно, Брайан?

Она с большой теплотой относилась к Брайану. Бесспорно, семейная ситуация в тот момент не способствовала приему гостей, но Брайан был настоящим сокровищем. Миссис Джонсон была несказанно рада тому, что ее семья теперь имела продолжение в Нью-Джерси, и совершенно волшебным способом ее в эту семью приняли.