The Sicilian’s Defiant Maid © 2022 by Carol Marinelli

«Его дерзкая горничная» © «Центрполиграф», 2023

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023

Пролог

– Алисия, ты опять наврала?

– Нисколечко.

Алисия нахмурилась. Они с Беатриче шли по тропинке от маленькой школы к монастырю. Дорога занимала добрых десять минут вдоль изрезанного прибрежного мыса Треборди на юге Сицилии.

– Может, немного лжи во спасение, – призналась Алисия, решив, что безопаснее оправдаться заранее. – Извини, если втянула нас в неприятности.

– В который раз, – ругалась Беатриче. – Иногда трудно быть твоим близнецом.

И хотя ее редко ругали, слова Беатриче задели Алисию за живое. Ну, они считались родственницами, хотя, по сути, это было не так.

Они попали в монастырь с разницей в несколько недель, и сначала их ласково называли близнецами.

Прежде «детской дверью» монастыря пользовались регулярно. Теперь ее использовали редко, но по приказу матери настоятельницы она всегда была открыта. Новорожденных девочек, если их не удочеряли, оставляли в монастыре, и те жили в частном доме и бесплатно учились в монастырской школе. Маленькие мальчики тоже жили в монастыре до годовалого возраста, если их не усыновляли.

– Нам повезло, что мы девочки, – говорила Беатриче. – Здесь такая хорошая школа по сравнению с городской. – Она наморщила нос.

– Лучше бы я родилась мальчиком, – отвечала Алисия и вздыхала, потому что ненавидела школу и хотела жить в семье. – Но если бы я была мальчиком, у меня не было бы тебя. – Она улыбалась.

Хотя они не были ни близнецами, ни даже биологическими сестрами, Алисия предпочитала думать, что они родня. Они именно так и представлялись туристам, которые прогуливались вдоль мыса к женскому монастырю и останавливались, чтобы сделать покупку в магазине.

– Близнецы? – Они с сомнением хмурились, потому что Алисия и Беатриче были совсем разными как внешне, так и характером.

– Да, – говорила Алисия, заворачивая их покупки. – Хотя и не однояйцевые. Наши родители погибли во время пожара в доме. Мама передала нас через окно пожарным. Это было последнее, что она сделала, – прибавляла она, задумчиво вздыхая.

– Алисия Доменика! – Сестра Анжелика редко разговаривала, но когда делала это, то обязательно ругала Алисию или жаловалась на нее матери настоятельнице. – С какой стати ты такое рассказываешь?

Ответ Алисии всегда был прост:

– Потому что так говорить гораздо приятнее, чем признаваться, что нас бросили.

Фантазируя, она словно убеждала себя, что когда-то их с Беатриче любили.

Алисия попала в монастырь первой, в начале сентября. Суетливый, настоящий сицилийский ребенок с кудрявыми черными волосами и голубыми глазами, которые быстро стали темно-карими.

Монахини предположили, что девочке всего неделя от роду. Ее пуповина была аккуратно обработана. Перед тем как подбросить, девочку вымыли и одели, а к ее детскому костюмчику прикололи две итальянских серьги в виде золотых обручей. Несмотря на то что девочка выглядела сытой, в монастыре она сразу же жадно присосалась к бутылочке и вцепилась кому-то в палец. Монахини вскоре поняли, что такова природа малышки: она отчаянно нуждалась не только в молоке, но и во внимании. Она хотела, чтобы ее любили.

Ее назвали Алисией в честь монахини, которая ее нашла. И дали фамилию Доменика, потому что она появилась в монастыре в воскресенье.

Затем, три недели спустя, глубокой ночью снова прозвенел колокольчик, предупредив монахинь о том, что кто-то воспользовался «детской дверью». На этот раз младенец оказался хрупким и тощим, с грубо перевязанной пуповиной. Судя по всему, ребенку было всего несколько часов от роду.

Малышка была светловолосой, в отличие от брюнетки Алисии, и такой молчаливой, что монахини забеспокоились. Они так волновались, что, несмотря на конец лета, разожгли на кухне старую дровяную печь. Накормив малышку, они укутали ее и положили в ту же кроватку, что и Алисию. Наверное, они совершили ошибку, потому что с тех пор Алисия громко рыдала всякий раз, когда их разлучали.

Девочку назвали Беатриче Феста. Беатриче звали монахиню, которая ее нашла, а Феста означало праздник, который проходил в городе, когда девочка появилась в монастыре. Вскоре все поняли, что с именем они ошиблись. Беатриче означала «приносящая счастье», а «феста» – забава. Но девочка была неулыбчивой и серьезной.

Однако Алисия очень любила ее, даже когда та вела себя чопорно и злобно, объявляя, что они вляпались в неприятности.

– Ты снова плавала с Данте Шинина в реке? – спросила Беатриче.

– Нет! – Алисия говорила правду. – Паук не пришел. Он сказал, что слишком взрослый для всего этого. Во всяком случае, воды становится очень мало. – Она называла парня Пауком, потому что тот был рослым и тощим, с длинными ногами и руками.

– Слава богу. – Беатриче фыркнула. – Иначе у нас действительно будут проблемы.

– Из-за плавания?

– Это не просто плавание. Я знаю: когда река пересыхает, вы вдвоем идете на кладбище.

– А что в этом плохого? – Алисия пожала плечами. – Мы читаем имена покойников.

– Это неприятно, – сказала Беатриче.

– Нет.

– И ты опять врешь. Ты же не умеешь читать.

– Паук не знает об этом. – Алисия улыбнулась.

– Он – настоящая проблема, Алисия, – предупредила ее Беатриче.

– Не для меня.

– Вы держались за руки.

– Мне нравится держать его за руку, – сказала Алисия.

– Монахини думают, что вы дойдете до… – Беатриче умолкла.

– До чего? – Алисия хихикнула, потому что не представляла себе ничего серьезнее поцелуя. – Но мы друзья, и все. Я не понимаю, почему все так злятся на него.

– Я не злюсь.

– Ты злишься, – сказала Алисия. Хотя она любила Беатриче, она все равно заступалась за своего друга Паука. – Я понимаю по твоему голосу, когда ты злишься. Все сердятся, когда говорят о нем. – Потому что он бродяга. Он почти постоянно спит в сараях и ворует…

– Яйца, – подытожила Алисия. – На завтрак.

Беатриче помолчала и кивнула:

– Его мать – позорная женщина.

– Но она добра к нам.

Алисия не понимала мать Паука. Она с трудом кормила собственного сына, однако несколько недель назад Паук передал Алисии сумку от матери, в которой были гигиенические прокладки и тампоны. Они не могли сравниться с ужасными полосками ткани, которые им давали монахини. Алисия и Беатриче несколько ночей читали инструкцию по введению тампона. Кроме того, в сумке был глянцевый журнал, и Алисия внимательно рассматривала фотографии роскошных платьев, проводя пальцем по страницам, словно ощупывая ткань. Однако Беатриче не изменила своего мнения.

– Она не замужем, – прошептала Беатриче, когда они вошли в монастырь, поднялись по лестнице и заняли свои места.

– И что? – Алисия пожала плечами. – Мы с тобой тоже незаконнорожденные, но монахини заботятся о нас.

– Не произноси этого слова, – предупредила Беатриче. – В любом случае дело не только в том, что она не замужем. Знаешь, как ее называют?

– Да, – сказала Алисия. – Потому что она пчеловод.

– Нет. – Беатриче покачала головой. – Причина другая. Она раздает мед.

– Я не понимаю, – призналась Алисия.

Беатриче закатила глаза.

– У тебя уже выросла грудь, а ты совсем ничего не понимаешь в жизни.

Они отличались еще и тем, что Беатриче все еще напоминала палку, а фигура Алисии округлилась. Она решила, что умирает, когда у нее начались первые месячные, и ей не нравилось, что у нее растет грудь. Ей хотелось вернуть свое прежнее тело, когда она могла плавать и бегать в трусиках.

– Мужчины ходят к ней домой, – объяснила Беатриче.

– Паук говорил мне об этом. – Алисия снова пожала плечами. – Они ходят туда играть в карты.

Потом она вспомнила, каким насмешливым тоном он рассказывал о матери.

Алисия повернулась к Беатриче:

– Что значит – раздавать мед?

– На самом деле я не знаю, – призналась Беатриче.

– Ты такой гений и не знаешь?

– Тише, – предупредила Беатриче, потому что сестра Анжелика позвала их в кабинет матери настоятельницы.

Но когда они встали и шагнули вперед, монахиня подняла руку, останавливая Алисию. Сигнал был четким – Алисия останется снаружи.

Сидя на скамейке, она пыталась сообразить, что натворила на этот раз. Несколько недель назад Данте передал ей сумку от матери. Алисия не была у реки и в последнее время не лгала туристам.

Что бы это ни было, это явно было ужасно, потому что дверь открылась, и вышла бледная Беатриче с широко раскрытыми глазами. Наверное, это было связано с ужасной ложью, поскольку Беатриче только покачала головой и произнесла слово «нет».

А теперь сестра Анжелика приказала Алисии войти.

Не прошло и минуты, как Алисия выкрикнула то же самое слово, которое произнесла Беатриче.

– Нет! Матушка настоятельница, вы не можете нас разлучить. Беатриче никогда на это не согласится.

Настоятельница вздохнула, глядя на страдания Алисии.

– Нельзя разлучать близнецов, – причитала Алисия. – Это неправильно…

– Алисия, прекрати молоть чепуху, – предупредила настоятельница. – У вас даже дни рождения разные. Беатриче получила невероятную возможность – учеба в Милане на бюджетном факультете! – Это так далеко. Это почти Швейцария.

– Алисия, ты плачешь и говоришь, что любишь Беатриче, – вразумляла ее мать настоятельница.

– Я ее люблю.

– Значит, ты хочешь для нее лучшего?

Конечно, она этого хотела. Но, если честно, Алисия считала, что она – лучшее для Беатриче.

Все считали Беатриче холодной. Она слышала, как монахини говорили, что эмоции Беатриче были перерезаны вместе с пуповиной и что Алисии нужно хоть немного походить на Беатриче. Однако Алисия знала то, чего не знал никто. Каждый сентябрь, когда в городе был праздник, бедняжка Беатриче вылезала вечером из окна и отправлялась искать свою мать. А после, когда праздник заканчивался, она плакала по ночам и просыпалась с криком от ужасных кошмаров.

Алисия искренне произнесла:

– Я нужна ей.

– А ты уверена, что не наоборот? – Настоятельница заронила в ее душу зернышко сомнения. – Алисия, Беатриче очень одаренная…

Это было правдой. Алисия с трудом читала, не говоря уже о том, чтобы писать, а Беатриче читала постоянно. Она преуспела во французском языке и старательно изучала латынь.

Мать настоятельница серьезно смотрела на Алисию.

– Твоя реакция на это замечательное предложение для Беатриче очень важна. Если ты будешь продолжать в том же духе, то она не поедет. Ты действительно этого хочешь?

Алисия промолчала.

– У Беатриче появилась реальная возможность проявить себя. Ты предпочитаешь, чтобы в будущем она работала в магазине при монастыре, торгуя нашей продукцией? Или в детской комнате, когда у нас появится очередной подкидыш? Она могла бы устроиться на работу в деревенское кафе…

– Она может работать в городе! – Алисия вздрогнула. – В библиотеке. Ей там нравится!

– Какой эгоисткой ты выросла, – сказала настоятельница. – И бунтаркой.

Сестра Анжелика с радостью нарушила молчание:

– Алисия гуляла, держа за руку того негодяя…

– Я знаю, спасибо, – вмешалась мать настоятельница, взглянув на округлившуюся фигуру Алисии, а потом ей в глаза. – Сестра Анжелика отведет тебя к шкафу для пожертвований и найдет тебе что-нибудь подходящее, чтобы надеть под школьное платье. Затем придет время вечерних молитв. Воспользуйся им с умом. Я верю, что ты заботишься о Беатриче, и я убеждена, что ты поступишь правильно. – Когда Алисия повернулась, чтобы уйти, настоятельница прибавила: – Алисия, внимательнее выбирай себе друзей.

Ее сердце разрывалось от новости о предстоящем расставании с Беатриче, но она все равно рассердилась.

– Я их тщательно выбираю, матушка настоятельница. У меня только два друга…

– У тебя их намного больше.

– Есть те, с которыми я играю и разговариваю, и они мне нравятся, но настоящие друзья – это дар. – Наверное, ты слишком молода для этого урока, Алисия, но я скажу сейчас: есть определенные молодые парни, от которых юной леди следует держаться подальше.

– Но я думала, мы должны быть добры к бездомным и голодным. – Алисия нахмурилась, словно чего-то не понимая, и настоятельница сглотнула.

От шкафа для пожертвований воняло затхлостью и нафталиновыми шариками. Взгляд Алисии скользнул по красивому, расшитому блестками платью, а потом она разочарованно посмотрела на бюстгальтер, который протянула ей сестра Анжелика. Когда-то он был розовым, а теперь стал серым.

Она проделала очень долгий путь от монастыря до школьной часовни, где сидела за вечерней молитвой, испытывая небольшое облегчение от того, что Беатриче не было рядом. У нее появилось время, чтобы хорошенько подумать.

После молитвы она пошла в маленький дом, где они жили вместе с Беатриче. Выйдя из комнаты, она остановилась у деревянной двери и пожалела, что в монастыре запрещены зеркала. Ей хотелось проверить свое лицо. Беатриче не должна догадываться, что Алисия плакала.

Она была крайне озадачена. Настоятельница, которая ругала ее за мелкие выдумки, приказала ей лгать. И это будет самая большая ложь, которую она себе позволяла, потому что она не хотела, чтобы Беатриче уезжала.

Беатриче вскочила с кровати, когда вошла Алисия.

– Я не поеду, – тут же заявила она. – Я сказала им, что уеду отсюда только с тобой…

– Мне не дадут стипендию в элитной школе Милана. – Алисия рассмеялась от этой мысли. – Я не умею писать и считать, а ты такая умница, Беатриче. По-моему, тебе надо поехать.

– Ты нарочно так говоришь. – Беатриче отчаянно замотала головой. – Ты плакала.

– Да.

– Ты никогда не плачешь.

– Меня отругали за Паука, – сказала Алисия. – Ты была права: нас застукали, когда мы держались за руки. Мне следует тщательнее выбирать себе друзей.

– Но мы поклялись никогда не расставаться, как близнецы…

– Но мы не близнецы, – произнесла Алисия. – Мы даже не сестры.

– Мы сестры по духу.

– Да, – согласилась Алисия. – И это значит, что тебе лучше хорошо учиться, чтобы я, когда вырасту, приехала в Милан и посмотрела, чего ты добилась. – Она улыбнулась и сжала руки Беатриче. – И тогда мы снова будем вместе.