Отзывы на книгу «Песнь моряка»

Ходят слухи, что эту памятку привязывают медвежьей жилой к ножке каждого младенца, родившегося в Квинаке (для справки: это маленький прибрежный городок на Аляске), а также выдают в муниципалитете городским новичкам, лелеющим надежды не только прописаться в этом чудном городке, но и стать своими.

1. Квинакец-младенец кормится не грудным молоком, а морской водой пополам с суровостью, впрочем, настоящие квинакские матери сразу выдают из своих прекрасных обветренных персей именно этот коктейль.

2. Квинакцы рождаются сразу с бородами (даже девочки), чтобы нежности не холодили лицо.

3. Квинакцы всегда знают, где берег, даже если выходят в море глубоко.

4. Квинакцы могут полгода прожить на океанской ярости, криках чаек и соленом ветре, закусывая собственной бородой.

5. Квинакцы должны обладать странностью, которая будет отличать их от обычных бренных человечков: огромное пузо, живущее своей жизнью, свирепость, экзотичность, фриковатость, упоротость, шаманизм, экотерроризм, эпичность или, на худой конец, алкоголизм, от которого сотрясаются небеса и волны.

6. Квинакцы должны посвящать большую часть своей жизни созданию комедии положений.

7. Квинакцы должны быть настоящи и искренни до мозга костей. Так что все фальшивки вокруг них будут рассыпаться в прах, даже если они колдовские.

8. Квинакцы не могут умирать просто так, их почти ничего не может угробить.

9. Квинакцы должны быть готовы спасти ближнего и умеренно дальнего своего от любой опасности и неприятности, хоть вытащить из пасти белого медведя, хоть с другого конца планеты, хоть из чрева библейского кита, хоть из стеклянной банки из-под майонеза.

10. Квинакцы должны растить и лелеять глубоко внутри себя вулкан страстей, который в холодную погоду согреет их среди льдов, а в остальное время будет готов извергнуться прямо в лицо соперника.

11. Квинакцы должны всеми силами сопротивляться консюмеризму, филистерству, обывательщине и не продаваться капиталистам за морковку с блёстками. Поправка: объедать и разорять врага разрешается.

12. Квинакцы должны чтить собакенов так же, как человечьих сородичей, а кто пса обидит, тому кишки вон.

13. Квинакцы должны никогда не бросать своих, а уж эти «свои» всегда найдут передряги для реализации этого пункта памятки.

14. Квинакцы должны всегда чувствовать себя главным персонажем (и вести себя соответствующе) любого романа, даже если на деле о них упоминается на полутора строчках в шестисотстраничной книге.

15. Квинакцы не должны задаваться вопросами жизни и смерти, потому что в Квинаке и так ясно, где бог, а где — пирог.

16. Квинакцы должны всегда быть моряками, даже если они рыбаки или никогда не покидали сушу.

17. Квинакцы должны петь без слов и текста, потому что именно так поёт море.

18. Квинакцы должны умирать в море, даже если они останутся живы.

19. Квинакцы в любой непонятной ситуации должны е...ать карася©.

Если вы согласны со всем вышеуказанным, то идите в бар и выпейте стакашку за то, чтобы Квинак вечно стоял, скрипел, вонял — и ничего ему не делалось, даже если вы не песенник, не моряк и не можете отличить шпинат от шпангоута. Добро пожаловать на конец света! «Вот вам подарочек, а остальных в геенну огненную и на х...й, на х...й, на х...й».

«Ну, держись, приятель, я заставлю тебя полюбить море и рыбалку» - прорычал мне в ухо капитан Кизи, а потом швырнул меня на борт рыболовецкой шхуны под названием «Песня моряка». И ведь действительно так оно и вышло. Этот старый пройдоха все-таки принудил меня проникнуться симпатией к морю, несмотря на то, что я всю свою сознательную жизнь избегаю обширных водных пространств так же, как алиментщик избегает встреч с судебными приставами и, самое главное, несмотря на то, что я совершенно не умею плавать, и уж тем более управлять какими-либо судами.

Но теперь, я уверен, все будет иначе. Я обязательно научусь плавать и вязать морские узлы, отличать осетра от севрюги, а траулер от дрифтера. Я вызубрю, что означают все эти форштевни, юферсы, шпангоуты и брашпили. Я полюблю запах свежевыловленного тунца и вкус соли на губах. Я выработаю иммунитет к морской болезни, привыкну разговаривать матом и каждый день глушить ром. Я уеду на Аляску, поселюсь в старом трейлере в каком-нибудь маленьком замызганном городке под названием Квинак и каждый раз с нетерпением и тоской буду ждать очередного выхода в море. И я непременно прихвачу с собой книгу старины Кена «Песня моряка», как напоминание о том, что именно с нее началось мое морское приключение.

Ну а пока я собираюсь с мыслями, набиваю всяким барахлом свой походный рюкзак и готовлюсь к путешествию на Аляску, капитан Кизи споет вам ту же самую песню, которую он спел и мне. Эта песня окажется долгой, как жизнь Николы Теслы, острой, как меч самурая, пронзительной, как взгляд Моны Лизы, глубокой, как Марианская впадина, лиричной, как фольклор народов Крайнего Севера и в то же время бесшабашной, как джазовые импровизации Рэя Чарльза. В ней пойдет речь о пропахшем рыбными потрохами и кромешной безнадегой городке, выброшенном вместе со своими несчастными жителями на обочину жизни, но неожиданно получившем шанс на преображение и перемену к лучшему; о забытых героях, сложивших свои героические полномочия и смирившихся со своим безрадостным существованием; о самозванцах и коварных мстителях, пользующихся гостеприимством и скудоумием недалекого народца, населяющего этот захолустный рыбацкий городок; о бесстрашных и лихих рыбаках, живущих только морем и его богатыми дарами; о том, в конце концов, что в любых переменах, кроме обещанных благ, может скрываться опасность и подвох.

Капитан Кизи будет петь долго и протяжно, частенько прерываясь на то, чтобы смочить свое пересохшее горло старым добрым бурбоном, затянуться сигареткой, отпустить пару-тройку сальных шуток и издать резкий хриплый смешок. Он поведает вам историю о парне по имени Айк Соллес, бывшем отважном Мстителе и экотеррористе, когда-то пережившем свою личную трагедию, а ныне живущем в старом тесном, но уютном трейлере на окраине Квинака и вынужденном спасать колорит и уникальность этого северного, необлагороженного цивилизацией городка от нашествия голливудских крыс. Кен Кизи также расскажет вам о Свирепой Алеутке по имени Алиса Кармоди-Левертова. Эта эксцентричная, взрывная, экспрессивная женщина, любящая приложиться к бутылке и не упускающая возможности устроить на пустом месте скандал, не оставит вас равнодушным и вызовет у вас, как минимум улыбку, а как максимум безудержный восторг.

В общем, если вас привлекают необычные, оригинальные и немного сумасбродные сюжеты, под завязку наполненные юмором, сарказмом и колоритными персонажами, если вы являетесь любителем моря, рыболовных судов и рыбацких городков, если вас влечет жажда приключений или, наоборот, желание найти тихий уголок, то тогда… Отдать швартовы! Поднять паруса! Полный вперед! Мы отплываем в Квинак, ребятки!

Если бы Кен Кизи не был автором величайших притч столетия («Эксмо» о «Порою блажь великая») и удивительных сказаний о добре и зле («Таймс» о «Над кукушкиным гнездом»), а ограничился старыми добрыми производственными романами — соответственно о быте общины лесорубов и психушке — всё равно было бы за что его полюбить. Вот «Песня моряка» сделана из изящнейших деталей, которые пригнаны друг к другу крайне топорным образом. Более того, сюжетные линии расходятся, что дорожки в борхесовском саду, и убегают куда-то в гиперпространство. Но я смотрю на это чудище Франкенштейна, сшитое из типажей бывших подопечных Кизи — «Веселых Проказников», и запредельных идей о zurück zur natur, — и понимаю, что это очень симпатичное чудище.

Герои — сплошь супермены-раздолбаи и деревенские валькирии, рассекающие с голой грудью на мотороллерах. И если о некоторых книгах говорят, что в них аппетитно едят, то здесь аппетитно квасят, давят газ и просто нажираются. Да, Кизи променял эпичность своих ранних героев на этот паноптикум героических деревенщин; вместо Моби Дика у него — вялый дрессированный морской лев (еще имеется мстительный альбинос, впрочем, тоже не дотягивающий до Белого Кита), вместо Ахава — какой-то невнятный режиссер. Именно Ахава, такого гордого солёного-стреляного старика может не хватать подобной истории. В «Блажи» был Стэмпер, который «не уступать ни дюйма». В «Песне» жители городка готовы уступить и последний дюйм — один из героев даже интересуется у коллаборационистов, не выдали ли им еще по раскидистому каштану. Плюс к тому, роман богато вышит красной ниткой заботы об экологии — но к концу так и не становится понятно, стоит ли лить масло на волны, если кто-то уже облил их нефтью.

Чего еще не хватило лично мне — танцев с бубном, говорящих медведей, короче, национального колорита. Тотемный столб с Авраамом Линкольном на верхушке — это круто. Сказка Шулы о «и тогда я оторвала свою правую ногу» — это круто. Свирепая Алеутка Алиса, идейная наследница Дженни из «Блажи великой» — очень круто. Коренное население, сплошь состоящее из дегенератов — не очень.

А напоследок я скажу то же, с чего начала — волшебная корова Кена Кизи никогда не доилась тухлым молоком, и пусть в случае с «Песней моряка» напиток этот разит джином и иногда клонит сон вместо того, чтобы бодрить — невермайнд. Я готова уступать Кизи каждый дюйм на книжной полке и не один час своего времени — за его юмор, за неоднократно доказанную им любовь к водной стихии, которую я, как азовская русалка, полностью разделяю, за все эти «буруны... похожие на мокрые волосы ирландской рыбачки, остающиеся на гребне». Короче, о лесорубах и моряках почитали, остались ковбои.

А совсем-совсем напоследок вот вам оптимистичная юкагирская сказка о росомахе, в чем-то конгениальная «Песне моряка»:

Большая росомаха неслась прыжками по озеру. Прыгая, поскользнулась, упала без чувств. Поднявшись, говорит:
— Эй, лёд, ты сильный?
— Совсем нет, когда теплеет, я таю.
Росомаха стала слушать солнце.
— Ну, ты-то уж сильное?
— Совсем нет, меня закрывает туча.
Росомаха стала искать тучу, говорит:
— Ты сильная?
— Совсем нет, меня несет ветер.
Тогда росомаха стала слушать ветер.
— Ты, что ли, сильный?
— Совсем нет, попав в лес, я затихаю.
Росомаха пошла к лесу. Говорит:
— Ты сильный?
— Совсем нет, человек сильный, рубит меня без конца.
После этого стала искать человека. Ходила, ходила, насилу нашла. Говорит:
— Ты всех сильней?
Человек сказал: «Я!» — и стал колотить её. Росомаха и загнулась.

Денечки, славные деньки,
Когда все тяготы легки,
От рыбы плещется вода —
Я думал — будет так всегда…

Так почему же Квинак? Потому что если Аляска является последним рубежом американской мечты, то Квинак представляет собой последний бастион этого рубежа.

Квинак - небольшой городок на побережье Аляски, раскинувшийся пятипалыми улицами в окружении свалки. Горящая не одно десятилетие, она стала местом пропитания стада одичавших свиней, диких кошек, лис, енотов и даже медведей.
Городок тоже имеет соответствующий вид. Нет-нет, когда-то у него были все шансы на процветание, а у съехавшихся в это место из разных концов земли были свои планы и амбиции. Но цунами 1994 года внесло свои разрушительные коррективы.
Население городка представляется застрявшими здесь по той или иной причине неудачниками и коренными ПАПА (потомки американских первобытных аборигенов). Лишь познакомившись ближе, начинаем симпатизировать тем или иным героям, выделяя среди всех мстителя и красавчика - неподкупного Исаака Соллеса, или просто Айка. Кен Кизи в этом романе не акцентирует внимание на одном герое, он поселяет нас в Квинаке, обходит каждую хижину, мотель, трейлер, судно. Читатель не только знакомится с климатом, историей Аляски, его жителями, он проникается самим духом, сказками и легендами этих мест.
И это всё мне очень понравилось.
Но есть в произведении и другая сторона, я бы назвала её апокалиптической. Кен Кизи всячески пытается привлечь общественность к вопросу защиты окружающей среды. Именно поэтому делает Айка мстителем. Но таких как Соллес мало и в книге и в реальной жизни. И тогда в действие вступает "неизведанное": для кого-то в виде серебристо-голубого клинка, для кого-то в виде огромного шипящего куска бекона.
Приход апокалипсиса предваряет вторжение в город кинокомпании под эгидой "Чернобурки" и предводительством Николая Левертова. И пусть никого не вводит в заблуждение его прозвище Святой Ник, ведь он носит тавро Ионы. И ждать от этого знака можно только неприятности и беды.
Описать свои эмоции и впечатления от чтения "Песни моряка" довольно сложно. Мне было интересно знакомство с Аляской. Я почувствовала беспокойство автора за судьбу коренного населения края, за его богатства, которые так бесконтрольно уничтожаются (леса, рыба, звери). Крепкое словцо, не раз встречающееся на страницах лишь подчеркивает накипевшее в душе Кена Кизи. Задела меня и некоторая эксцентричность сюжета, но иногда она мешала реалистичной части.
Думаю, это одна из книг, о которых сложно высказаться однозначно, она довольно многоуровневая, где каждый уровень - новая тема. Как в жизни нас окружают житейские проблемы (со скандалами соседей, встречами в клубах, помощью друзьям) и духовные, заставляющие задуматься о Боге, конце света, и эмоциональные с всплесками любви, изменами, местью и прощением, плюс к этому ещё и глобальные - и уже чувствуешь переполненность. Так и вышло с этой книгой.

Книга была прочитана два месяца назад, и вот уже два месяца я периодически сажусь за рецензию и бросаю всё на полуслове.Я никак не подберу нужных фраз, чтобы выразить испытанные мной ощущения от чтения этого весьма странного романа. Очень странного. Он читается то легко, то просто буксует на месте. Сюжет в иных местах выглядит очень простым, а то расползается десятками щупалец в разные стороны, непременно снова сходясь в одной точке. Некоторые только что прочитанные моменты начисто вылетают из памяти, и приходится возвращаться в эту же точку, чтобы прояснилось в мозгу. А какие-то образы крепко там обоснуются и маячат перед глазами. Сначала тебя накрывает ощущение, что ты читаешь тёмную сказку, затем реалистичность бьёт все рекорды.По мере чтения понимаешь, что сюжет, в общем-то, и не важен и его при желании можно изложить в двух словах. Гораздо важнее в романе персонажи.

Отношение к героям меняется так же быстро, как всё остальное в романе. Возможно, не столько меняется отношение, сколько интерес.И ты опять перескакиваешь с истории одного персонажа на историю другого . Кизи словно приворожил тебя к каждому из них.В особенности к Айку Соллесу, этому брутальному очаровашке, который покоряет читателя так же, как покорил жителей Куинака, маленького городишки на Аляске. Он здесь чужой, но его любя, ему верят, его признают за своего. В его прошлом кроется некая тайная, усиливая очарование мужчины, но и без неё он бы всё равно оказался бы на гребне популярности. В Куинаке Айк – лицо видное. А кто не видное? Каждый персонаж ярок, притягателен или отталкивающ. Они словно яркие стёклышки мозаики складываются в дикий рисунок.