© 2014 by Kem Nunn Stories, Inc.

© Ольга Кидвати, 2016, перевод

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Блестящий и умный психологический триллер.

Publishers Weekly

Эту книгу можно считать настоящим шедевром криминальной прозы, но под детективным сюжетом таится психологическая аллегория о настоящей войне между идом, эго и суперэго.

The Arizona Republic

Напряженный и жесткий триллер демонстрирует мастерство психологического наблюдения и понимания.

«Доктор Шанс» – это увлекательная современная криминальная проза, непревзойденная по своей силе и глубине.

Роберт Стоун,

автор романов «Псы войны» и «В зеркалах»

Доктор Шанс

Ульрике, моей единственной Ули

Шанс – отсутствие причины любого разворачивающегося события, которую можно предсказать, осознать или проконтролировать. Иногда этому понятию приписывают активное действие, напр.: Шанс правит всем.

Шанс и лето любви

Вначале, до того как стало ясно, насколько горькой, разорительной и прямо-таки подлой штукой окажется развод, Шанс подумывал найти жилье в Пресидо или где-то неподалеку, возможно маленький домик с видом на океан и чтобы кругом секвойи и кедры. Эта фантазия протянула недолго. Хорошие дома стоили дорого, приобрести их было нелегко, и вообще в городе не осталось ничего дешевого: былое Лето Любви ^[1] давно миновало.

В результате он поселился в самом конце бульвара Сансет, в скромной двухкомнатной квартирке с гаражом в цокольном этаже, который делил с соседями. Из окон порой мельком видел Тихий океан. Улицы здесь шли слегка под уклон, спускаясь к берегу, однообразно ровные, лишенные деревьев, окаймленные длинными рядами ярко оштукатуренных и деревянных зданий. В солнечные дни все вокруг пронизывал свет, Шансу он постоянно напоминал аризонские пустыни, а веселенькие пастельные тона выцветали на глазах, лишаясь хоть какого-то различия. Когда же над городом стоял туман, район словно линял, и бетон тротуаров, асфальт улиц и бледное, сизо-серое небо сливались друг с другом. Напрашивалась аналогия с его собственной жизнью, но даже сам Шанс понимал, насколько она скучна.

Ему казалось, что все вокруг приходит в упадок, а тут еще попалось удивительно неприятное дело. Несложное. Никаких правовых или медицинских загадок – лишь голые факты, которые Шанс суммировал следующим образом:

На момент моего освидетельствования Мариэллы Франко прошло 34 месяца после ДТП с лобовым столкновением, где при ужасных обстоятельствах погиб ее шестидесятивосьмилетний отец. Пытаясь не сбить дойную корову, которая решила побродить по шоссе, он выехал на встречную полосу, столкнулся с автофургоном и был обезглавлен. Голова отлетела на заднее сиденье. Пока Мариэллу не освободили из машины при помощи аварийно-спасательных инструментов, она была заперта там, как в ловушке, рядом с телом отца. Она помнит, как, сидя в салоне, раз за разом кричала: «Папа!»

Прибывшие врачи скорой помощи оценили ее состояние на 15 баллов по шкале комы Глазго ^[2]. Ее основная жалоба звучала так: «Папа… я хочу к папе!» Ей внутривенно ввели раствор фентонила и в машине скорой помощи перевезли к вертолету ГалСтар ^[3], который доставил ее в Стэнфорд. По прибытии пострадавшая продолжала плакать и проситься к отцу. Никаких переломов или повреждений внутренних органов у нее не обнаружили. Медики наблюдали за ее состоянием в течение ночи, а потом отправили домой под наблюдение лечащего врача.

Психиатрическое освидетельствование, проведенное спустя месяц, выявило повышенную тревожность, депрессию, реакцию вздрагивания, приступы тахикардии, учащенного дыхания и потливости вместе с навязчивыми мыслями об отце. Отмечалось, что пациентка три месяца не ходила на работу и пыталась отвлечься смотря телевизор. Ее социальная жизнь свелась к минимуму, больная полностью замкнулась в себе и избегала людей. Описывая свое состояние, она говорила о преобладающем ощущении безысходности и отсутствии мотивации. Мисс Франко было диагностировано хроническое посттравматическое стрессовое расстройство и депрессия, рекомендован курс психотерапии в сочетании с приемом антидепрессантов.

К несчастью, мисс Франко не получила ни психотерапии, ни медикаментозного лечения и на момент моего освидетельствования оставалась в состоянии повышенной тревожности и депрессии. Она всячески старалась избегать любых мыслей, образов и чувств, которые могли привести к воспоминаниям о происшествии. Я согласен с тем, что мисс Франко страдает от хронического посттравматического стрессового расстройства. Она попала в ситуацию, представляющую угрозу для жизни, думала, что умрет, видела смерть отца и оказалась запертой в автомобиле с его телом. Фотографии, которые мне показали, говорят сами за себя. К сожалению, вторичный психиатрический осмотр состоялся только через два с лишним года после происшествия. Вполне понятно желание пациентки избежать общения с врачами, работающими в области психического здоровья, но именно на это следовало обратить внимание соответствующим специалистам.

Элдон Дж. Шанс, доктор медицины,

клинический адъюнкт-профессор

кафедры психиатрии

медицинского факультета

Калифорнийского университета Сан-Франциско

Отчет можно было продолжить, но суть он уже изложил. Его наняла страховая компания для оценки характера и тяжести психологической травмы. Шанс был судебным психоневрологом и проводил большую часть жизни объясняя суду или адвокатам хитросплетения сложных неврологических заболеваний, связанных с различными делами, будь то нанесение телесных повреждений, ненадлежащее обращение с пожилыми людьми или злоупотребление властью. Иногда к нему обращались другие врачи, иногда – члены семьи или наследники. Не о такой практике он когда-то мечтал, но уж, что было, то было. Он осматривал больных не больше одного или двух раз, а их лечением занимался и того реже.

Так же было и с Мариэллой Франко. Он видел ее лишь однажды, во время освидетельствования. Понятия не имел, что с ней потом стало, чем завершилось ее дело, получила ли она рекомендованную терапию. Не знал и причину, по которой именно ее история застряла в голове, – ведь она была далеко не единственным пациентом, которого он осмотрел этим летом. Тогда ему запомнилось множество самых разных дел.

Дж. К., белая женщина, 36 лет, правша, с долгой и сложной историей болезни. Родилась недоношенной в результате попытки аборта на седьмом месяце беременности, страдает легкой формой умственной отсталости, возникшей в результате кислородного голодания при преждевременных родах. Пациентка призналась в длительном сожительстве с собственным отцом. После семи выкидышей родила сына со множеством врожденных аномалий.

М. Дж., чернокожая женщина, 42 года, правша, несколько лет обучалась в колледже. Пациентка рассказывает, что в возрасте тридцати шести лет работала в книжном магазине и, возвращаясь с работы домой в Мишен Дистрикт ^[4], подверглась нападению латиноамериканца, рост которого был выше шести футов, а вес – более двухсот фунтов. Она сохранила лишь частичные воспоминания об инциденте, но помнит, что пыталась убежать, а нападавший несколько раз ударил ее головой о пожарный гидрант. М. Дж. утверждает, что весь следующий год была крайне подавлена и провела двенадцать месяцев не выходя из дома, смотрела телевизор и пила. В это же время она приобрела пистолет и, когда приходила в отчаяние и ярость, начинала стрелять из него. Со слов пациентки, ее ближайшим другом был ручной кролик, который приходил и клал ей лапку на руку, чтобы утешить. В настоящее время М. Дж. проживает в Сан-Франциско в низкобюджетном приюте для бездомных душевнобольных.

Л. С., женщина, 46 лет, выросла со склонной к насилию матерью-алкоголичкой. Так и не узнала, кто был ее отцом. Л. С. прилагает всевозможные усилия, чтобы представить себя в качестве человека с нарушением обучаемости. Утверждает, что, будучи ребенком, изучала все «задом наперед». Стремится читать в обратном направлении не только отдельные слова, но и целые страницы. Если пациентку вынуждают читать книгу от начала к концу, ей кажется, что история не имеет смысла, до тех пор, пока она не прочтет ее от конца к началу. Хотя основную часть времени Л. С. тратит на уход за своими ста четырьмя экзотическими птицами, ее второе увлечение – читать о психических заболеваниях и обучении людей с ограниченными возможностями. Настаивает на том, что, сколько себя помнит, всегда чувствовала подавленность, пустоту и сомнения в том, кто она такая.

Д. К., белый мужчина, 30 лет, правша, в прошлом работал в Сан-Хосе художником-графиком. Последние четыре года пребывает в статусе больного с посттравматическим синдромом: он шел пешком по оклендскому порту и был сбит грузовиком. В результате получил травму головы. Утверждает, что не замечает изменений в своей личности, но при этом осознает, что все остальные, включая его жену, говорят, что он полностью переменился. В свою очередь жена рассказывает об убежденности супруга в том, что ему суждено сыграть ведущую роль в битве между Сатаной, Яхве и Иисусом. Шесть месяцев назад пациент выпил целый ряд бытовых чистящих средств, в том числе «Гексол» и «Клорокс», так как верил, что тело надо подготовить к грядущей битве.

Однако именно Мариэлла Франко была с Шансом в первые тоскливые дни необычайно жаркого и раннего лета, пока он искал жилье в Городе у залива ^[5], листал бумаги от адвокатов противостоящей стороны, осматривал пациентов, писал отчеты, наблюдал, как тают, подобно запоздалому снегу, его деньги, исчезая куда быстрее, чем они когда-либо прибывали, видел, как жизнь, которую он так старательно обустраивал для себя, своей жены и дочери, разбилась вдребезги о скалы едва представимой прежде реальности.

Его жена, уже переходившая в категорию бывших, начинающий фотограф, сама себя обеспечить не могла. Продажей своих работ не покрывала даже аренду студии. Ее любовник, которым она обзавелась так недавно, дислексичный персональный тренер на десять лет моложе нее, работал в тренажерном зале в Саусалито всего на полставки, и особой финансовой поддержки от него ждать не приходилось. Адвокат жены уже получил судебное предписание. Шансу предстояло заплатить обоим юристам: и своему и ее. Дом пойдет на продажу в самое неподходящее для этого время. Так что любимая дочерью частная школа с ее монтерейскими соснами и видом на залив день ото дня становилась все менее вероятной в будущем. Государственные же школы поблизости от их нынешнего дома были ожившим кошмарным сном.

Что касается мисс Франко в это время засухи и пепла – в последнее время небеса периодически затягивали дым и сажа из-за пожаров, возникших в результате аварии на нефтеперерабатывающем заводе в Ричмонде, в восточной части побережья ситуация осложнялась из-за жаркой погоды и сухих ветров, – то она жила со своей восьмидесятидевятилетней бабушкой в многоквартирном доме на южной окраине Пало-Альто. Во время освидетельствования Шанс вдруг спросил, как бабушка отреагировала на смерть единственного сына. Мариэлла сказала, что та очень расстроилась. Сказала, что бабушка каждый день принимает лекарства, но не припомнила, какие. Она не знала, подвержена ли старушка повторяющимся ночным кошмарам или навязчивым воспоминаниям о событии, унесшем жизнь их отца и сына.

Как ни странно, но человеком, которого преследовали сны и воспоминания, был сам Шанс. Это к нему приходили навязчивые кошмары с ожившими фотографиями, на которые его попросили посмотреть, и те ассоциировались с образом этой застенчивой и слабой девушки, что во сне превращалась в безъязыкую статую, столь одинокую в эти темные часы. Потом Шанс мысленно воображал, как она стоит в собственной квартире в Пало-Альто, одна посреди несомненно банальной обстановки, как пытается «отвлечься, смотря телевизор». «Интересно, что она смотрит?.. – гадал он. Можно ли найти в телепрограмме хоть что-то, от чего не захочется выдавить себе глаза? Воображение рисовало короля Лира и „неприкрашенного человека“» ^[6]. У настоящего Иова ^[7] был хотя бы Бог, явившийся ему в вихре. У Мариэллы – только полицейские сериалы, вампирские истории да еще новости. В памяти брезжило, что она работала на полную ставку в Сан-Хосе упаковщицей картофельных чипсов «Грэнни Гус», и до несчастного случая в сферу ее интересов входило рисование карандашом и красками, а еще – коллекционирование миниатюрных фигурок лягушек.

А потом пришла ночь, когда он, ужасно одинокий в своей новой квартире с еще толком не распакованными чемоданами, зашел так далеко, что вообразил, как проводит за рулем сорок пять минут, которых хватит для того, чтобы до нее добраться. Она не была непривлекательной. Вот как он описывал ее в своем рапорте:

Миниатюрная женщина 39 лет, итальянского происхождения, с черными волосами, собранными сзади в тугой пучок. У нее правильные, почти классические черты лица и большие карие глаза. Ухоженные руки, маникюр, но лак для ногтей отсутствует. Носит кожаное пальто поверх светло-коричневого костюма в тонкую полоску и коричневые кожаные сапожки на высоком каблуке. Манера держаться, хоть и производит в целом приятное впечатление, отличается полным отсутствием непосредственности. Освидетельствование выглядело как серия вопросов и немногословных ответов.

Тогда он подумал, но не записал, что от множества прочих людей ее отличает то, что она живет как птица в клетке, словно бы и живет и не живет. И тот же самый ужас не-жизни в жизни Шанс увидел в собственном упадочном состоянии, когда каждый следующий день грозил стать тусклее, чем предыдущий.