Глава 1

Спустя месяц…

…холодно… было очень холодно… и вокруг одна темнота, пронизывающая вместе с этим диким холодом до самых костей… я ударила ладонью по полу и закричала, заканчивая крик шипением… было так больно… и все тело царапали нервные голодные импульсы…

…после передышки я поползла на четвереньках дальше, уже зная наизусть каждый метр и угол этой треклятой комнаты… рука поднялась с мягкой обивки, уже не знаю чего – стены, потолка или пола, и опустилась на твердый метал… чертова железная дверь! … я снова начала кричать и бить по ней рукой, углубляя незначительные вмятины…

…от бессилия и боли я сжалась в комок, раскачиваясь из стороны в сторону… и снова с губ сорвался крик… здесь были только я и мой голод, жестоко грызущий мою плоть…

…и сквозь сонную дымку накатывало чувство, что кто-то пытается прорваться в мое сознание…

Вон!

Пошли все вон!

…а ночь все сменялась ночью, принося вслед за закатом все муки моего личного Ада…

…наконец, напротив меня открылась дверь, пропуская внутрь луч света, и чья-то фигура зашла следом, обдавая волной запахов…

Кровь!

В секунду я оказалась возле тела, обнажая клыки и пытаясь всадить их в чью-то шею. Но меня оттолкнули, бросая на пол спиной и подсовывая ко рту запястье, на котором я быстро сомкнула челюсть…

Кровь!

Горячим потоком она побежала по горлу, попадая в желудок, и вместе с теплом расходясь по всему изможденному и высохшему телу. А следом побежали образы… я неслась по лесу, ступая на землю волчьими лапами; деревья проносились мимо; запах леса забивал ноздри, а высоко надо мной, сквозь ветки и листья, пробивались лучи полной луны, озаряя весь лес белым свечением…

И наконец, сквозь отступающую пелену боли и голода, я увидела его глаза, янтарные, красивые, ярко горящие от внутренних эмоций. Я смотрела в лицо Яна поверх его руки, к которой сейчас присосалась. И в его глазах стояло приятное мне недоумение.

– О, черт! – выпалил он, наклоняясь к моему лбу своим. – Как ты это сделала?

Хотелось улыбнуться, только слишком я сейчас была занята, даже для этого. Я пила кровь, по которой так сильно изголодалась за целый месяц, ведь в ней состоит моя жизнь. И обычно все, у кого я пила кровь, получали от этого процесса такое же удовольствие, как и я. Мне не составляло труда дарить этим приятные ощущения и соблазнять. И мало у кого из вампиров получалось делать так же. Нечто похожее – да, безусловно, но не так, как это умела делать я. И до сегодняшнего момента Ян этого совершенно не знал.

Я окутала его дымкой возбуждения, своего возбуждения, на которое охотно откликнулось его тело. Пульс Яна подскочил, дыхание участилось, а глаза загорелись желтым огнем. Раньше в роле соблазнителя между нами выступал только он, но сейчас у меня появилась прекрасная возможность за все отыграться. Просто потому, что я ничего не забыла. Утолив немного голод, можно было теперь подумать и о развлечении.

Помнится, ему не нравились холодные мертвые тала? – хорошо, я стану живой и теплой.

Ян бросил взгляд на мои пальцы, обхватившие его руку, из которой я высасывала сладкий напиток жизни. Потом посмотрел на мое лицо, дотронулся свободной рукой до кожи на плече.

– Ты теплая!? Ох, черт… – Он дернул рукой, которую я крепко держала, и сжал зубы от острой боли, когда я не пустила, и грозно прорычал: – Отпусти меня.

Обхватив Яна ногами за талию, я перекинула его на спину и уселась сверху, выпуская изо рта его руку – от постоянно обновленной крови оборотня я быстро приходила в норму. Месяц – не такой уж большой срок, чтобы сильно высохнуть, но достаточный для того, чтобы сойти с ума от голода.

Удивленный взгляд Яна сказал о том, что он явно не ожидал от меня таких решительных действий. И склонившись к его губам, я тихо и нежно прошептала:

– Спасибо за кровь, ты очень вкусный.

– Маргарита! – прогремел за спиной знакомый голос, который ставил жирную точку на моем развлечении.

Я обернулась и увидела Серафима. Он смотрел на меня сверху вниз, как всегда холодными, серыми глазами. Серафим был тысячелетним вампиром и моим Отцом, нареченным мне месяц назад. К сожалению, я еще не успела вкусить все прелести его Отцовства, но зато успела познать все его недовольство. И сейчас, на безмятежном, казалось бы, лице, я смогла уловить все то же чувство упрека – ему что-то не понравилось, и я могла предположить, что именно. Просто, рядом со мной сейчас был другой мужчина, который мог себе позволить коснуться меня, пусть даже и не стремился сейчас к этому Ян. А Серафим стремился, потому что я было жутко похожа на его покойную жену. Вот только… не мог он это сделать, потому что его «покойная жена» все еще существовала, обитая рядом с ним бестелесным признаком, постоянно напоминая о себе и своей ревности.

– Да, Отец мой, – не без сарказма сказала я, поднимаясь на ноги.

– Ян здесь не для того, чтобы развлекать тебя. – Из его рук ко мне полетел какой-то предмет одежды из черной шелковой ткани. – Прикройся. Как только приведешь себя в порядок – я жду тебя в кабинете.

Я вспыхнула, начиная давиться своей же злостью – как он может так со мной обращаться? Серафим развернулся ко мне спиной, собираясь уже уходить, но напоследок повернул голову и бросил через плечо:

– Свою злость можешь оставить для других. И ты сама виновата в своем незавидном положении.

– Моей злости хватит на всех.

– Как и любви… я полагаю.

В комнате повисла пауза, с привкусом…? Ревности? да, именно с нею, и которую можно было даже лизнуть языком, чтобы почувствовать ее на вкус.

– Возможно, – огрызнулась я в ответ.

– Не заставляй меня ждать.

И развернувшись, он вышел из комнаты, оставляя у входа своего Компаньона. Здорово!

Его слова заставили задуматься о том, как я сейчас выгляжу, и оглядеть себя с ног до головы – жалкие куски ткани едва держались на теле, кое-где просто прилипнув засохшей кровью, моей кровью, и они открывали слишком много непозволительного. Шелковой тканью оказался халат, который я с удовольствием сейчас одела – хоть и не была скромницей, но грязную полу-наготу прикрыть хотелось.

– У тебя превосходный талант выводить из себя мужчин, – усмехнулся Ян, поднимаясь на ноги и небрежно отряхивая свою упругую задницу.

Сощурив глаза, я повернула к нему голову:

– А у тебя женщин, как я успела заметить.

– Очень может быть, – он сделал ко мне шаг, откровенно скользнув взглядом вниз по моему телу и давая этим понять, что он запомнил все, что было под халатом. Он мне мстит. – Не заставляй Серафима ждать. Но после него, я бы тоже хотел с тобой кое о чем поговорить.

Усмехнувшись, я направилась в коридор:

– Если я найду для тебя время.

– С этим я помогу, не беспокойся.

Я фыркнула:

– Попробуй.

И находясь к нему спиной, я был более чем уверена, что на его губах сейчас снова играет удовлетворенная ухмылка. Он принял мой вызов, подарив предвкушение занимательной игры.

И мне в голову, вдруг, пришла одна интересная мысль – кажется, со мной что-то не так!

Первая новость

Радий, Компаньон Серафима, проводил меня в комнату, тоже попросив перед уходом не заставлять «Главу» ждать. Я кивнула, выдавив улыбку – с трудом терпела, когда мне что-то указывают, и это было только начало…

В моей комнате, находящейся в том же подвале виллы Серафима, где я и отбывала свое наказание, стояла кровать и гроб, так сказать – на выбор. И гроб, как постель для дневного сна, мне был всегда милее. Все свое существование мы, вампиры, были сказкой и мифом для людей… до недавних пор. Сейчас же мы живем вместе с ними бок о бок по прихоти наших Старейших, которых я непочтительно считала выжившими из ума. И такой их поступок лишь подтверждал мое мнение – жить с людьми в открытую было неправильно, и в чем-то – опасно. И мало того, что я этого не понимала и с трудом принимала, так еще и умудрилась проспать все перемены, которые мне дорогого стоили. Однажды я заснула долгим сном, когда вампиры еще скрывались в тени, а проснулась уже в новом мире. И не успела отойти ото сна и перемен, как попала в изолированную комнату в наказание за свое непослушание. И я вряд ли захочу все это испытать снова. Я прекрасно понимала, что моя жизнь круто изменилась и к ней нужно приспосабливаться, иначе просто не выживу. Но как же это было… сложно.

Зайдя в ванную, я включила теплый душ. Стекая по телу, вода окрашивалась в алый цвет, смывая кровь с бледной кожи. Я провела в изолированной комнате месяц, целый месяц, едва понимая сейчас, как смогла это выдержать. Я билась в голодных истериках, наносила себе раны и надрывала глотку, хоть как-то выпуская боль. Казалось, что голод уже по привычке продолжает терзать и сейчас.

Неожиданно я ощутила рядом с собой чье-то присутствие. Но ощущение этого присутствия уже было мне знакомо. Оглядевшись, я заметила в верхнем углу комнаты белую дымку. Это и была жена Серафима, а вернее то, что от нее осталось – холодный призрак, не лишенный эмоций. И меня она ненавидела, ревнуя к мужу, чувствуя ко мне его влечение и интерес. Об этой паре я думала с содроганием – не представляю себе такой жизни, а они так жилы, уже около тысячи лет… Нет, даже представлять себе такое не буду. Жизнь без любви для меня не жизнь.

Несколько раз колыхнувшись, дымка рассеялась, пропадая не только из поля зрения.

Как же мне повезло с новой семьей!

Вместо того, чтобы идти сейчас к Серафиму, хотелось выйти на улицу, немного поохотиться, а потом прийти к Юлиану и утонуть в его объятьях. Юлиан… мой возлюбленный… Я подумала о нем, робко пытаясь нащупать его сознание, открывая щиты, который выстроила во время своего заточения, когда просто не желала никого слышать. И я почувствовала Юлиана… резко натыкаясь на глухую стену! Ох, нет…

Меня передернуло – почему он не пускает к себе?!

Тревога поторопила меня выйти из ванной. И надев первое, что попалось под руку, а именно черный шелковый халат, я вылетела из комнаты и поспешила к Серафиму. Что-то было не так. Я нутром это чувствовала. Юлиану незачем меня отталкивать. И я желала скорее поговорить с Серафимом, в надежде, что не он является причиной такого поведения Юлиана, а после этого поспешить к любимому.

Нетерпеливо влетая внутрь, я встала у стола, за которым он восседал, изучая какие-то бумаги. От моего быстрого передвижения поток воздуха подхватил белые исписанные листы, разбрасывая их в разные стороны, а невозмутимо откинувшись на спинку массивного кресла, Серафим поднял на меня серые глаза:

– Прежде чем врываться в мой кабинет, нужно стучать, Марго. Что тебя так встревожило?

– Будто ты не догадываешься. Ты же всегда все чувствуешь и все знаешь.

– Присядь.

– Я не хочу. Так что произошло за последний месяц?

– Присядь, – более твердо попросил он, – иначе, наш разговор затянется.

Его слова звучали как приказ, и я с содроганием подумала о том, как хорошо у него получается давить словами, вкладывая в них свою волю. Это заставило меня подчиниться. А ведь он просил сейчас о сущей мелочи! Вот оно! Вот то новое, что я в себе ощущала – его присутствие где-то внутри своего сознания, его давление и власть…

Я села в кресло напротив него, закидывая ногу на ногу. Шелковая ткань поползла по ним, открывая их его взору. А то, что я положила руки на подлокотник, открыло линию декольте. Серафим опустил глаза, к несчастью не замечая ухмылку у меня на лице – я была довольна тем, что в моем распоряжении есть хоть один козырь, который давал мне возможность чем-то ответить ему, и козырем этим была моя внешность, так напоминающая его горячо любимую жену. Я ощущала себя стервой, прекрасно понимая, что имею иногда право быть ею в нашем жестоком мире.

Серые глаза впились в мое лицо:

– Я запретил Юлиану с тобой иметь сейчас какие-то отношения.

– Что?! – Под пальцами хрустнуло дерево, сердце и дыхание остановились. И как после этого не быть стервой? – Как это – «запретил»?

– Так же, как Лолита это запретила Леониду. Прости, Марго, но у меня не было выбора. Это не только мое решение.

Лео мне был дорог и так же любим, как и Юлиан. Два совершенно разных вампира, один мой отец, другой сын, мною перерожденный. И я лишилась обоих… обоих! Черт возьми!

Попытавшись взять себя в руки, я тихо спросила:

– И что значит – не только твое решение?

– На этом наказании, в основном предназначенное Юлиану, почти единогласно настоял Совет. Юлиан был слишком снисходителен к тебе, когда ты была на его попечении, и это повело за собой ряд некоторых проблем, с которыми всем пришлось разбираться. Сейчас мы не имеем права давать такие поблажки без наказания.

Черт! Я опустила голову на руки, закрывая глаза. Слова Серафима резали ножом, хоть мозг и упорно отказывался их воспринимать. Что я буду делать без Юлиана?!

– Это решение может быть снято, но когда – пока не известно.

– Я не верю, что ты не можешь повлиять на Совет.

– Ты забыла, как проходило решение твоей участи? Каждый из членов Совета желает получить от своего любой уступки и голоса выгоду. А я не всегда могу угождать им всем. И если ты потрудишься вспомнить, то я уже один раз пошел на это, ради тебя, чтобы ты осталась в этом городе, рядом с дорогими тебе вампирами.

– И какой в этом теперь прок, если я не могу быть с ними! – сорвалась я на крик, подрываясь с кресла.

– Марго, сейчас тебе стоит с этим смириться. В твоем распоряжении целая вечность и еще все может измениться.

– Это ТЫ мне говоришь? – Я подошла к его столу и оперлась ладонями о столешницу, подаваясь вперед. – Тот, кто тысячу лет любит одну женщину, и из-за нее заставил себя терпеть отсутствие плотского наслаждения, лишив возможности снова полюбить. Я так не смогу!

Его взгляд в раз стал суровее, и я это смогла заметить:

– Ты многого не понимаешь и не знаешь, Марго, чтобы упрекать меня в чем-то.

– Разве я сказала неправду?